Елена Минькина - Хозяин шара

Марина всхлипнула, а баба Алла, продолжая гладить ее по голове, приговаривала:

— Девочка моя, я тебя понимаю. Но жизнь бесконечна. В моем доме будут жить новые люди. По документам я оставила дом тебе, но скоро придет человек, и ты поселишь его с семьей в моем доме. Он тебе пригодится. И вообще, не в доме дело.

— Опять говоришь загадками. Кто придет? Ты что, не можешь назвать имя? Если бы говорила мне обо всем, что знаешь наперед, многих бы ошибок я избежала.

— Но тогда у тебя очень быстро угас бы интерес к жизни. А будущее невозможно предсказать на сто процентов, потому что любой человек может изменять его. И вообще, мы умираем каждую минуту и каждую минуту рождаемся снова. И жизнь идет не от рождения к смерти, а, наоборот, от смерти к рождению. Когда человек страдает, когда теряет надежду, он мертв. Но потом его ждет либо воскрешение, либо уход из тела. Иисус показал это людям: если нам плохо, значит, мы распинаем истину в себе, но потом каждого ждет воскрешение.

Марина потерла виски.

— То, что ты говоришь, мне кажется, я уже слышала или от тебя, или от Кейт, не помню. Все-таки укол нарушил мою память.

— Не расстраивайся. В нашем теле нет ни одной клетки старше семи лет, поэтому все у тебя восстановится. Мне пора, Марина, у меня очень много работы, и я должна ее успеть сделать до того, как уйду отсюда.

— Ты родишься вновь?

— Марина, перестань плакать, мы скоро встретимся. Время пролетит незаметно. Мне предстоит родиться в нашей деревне. В пятнадцать лет меня позовут на гору Хранителей, где откроют, кто я. Там, в лесу, я встречу Виктора, и мы больше не расстанемся с ним. Я выйду за него замуж, и тогда ты для меня станешь матерью.

— Так ты родишься в нашей деревне?

— Да, через девять месяцев, и мамой моей будет дочка Клавы. Она с мужем переедет в деревню, поближе к Клаве. У нее уже сейчас двое детей, я буду третьей. Видишь, я тебе рассказываю, как будет.

— Ага, хитрая ты, баба Алла, рассказываешь про себя, а про меня молчишь.

Баба Алла улыбнулась и с любовью посмотрела на Марину. Встала, кряхтя, с дивана, как всегда делала при жизни.

— Ох, отвыкла я от этого тела, как же в нем неудобно.

Марина тоже вскочила.

— Прощай, баба Алла, я все время буду о тебе помнить.

— Береги, дочка, Виктора.

— Ой, нет, постой, а скажи: зачем ты велела Книгу в церковь отнести?

— У Алисы сейчас одна задача — смотреть за Виктором, некогда ей будет людей принимать. Ты нужна здесь как Посланник, тебе цены нет, дочка, ты и уровни чистишь, и людей спасаешь.

— А как же люди? Ты доверила объяснять истину батюшке?

— Конечно. Ты не смотри, что он молодой. Вот увидишь, он справится. Обратила внимание, какую мы церковь сделали? — Вдруг баба Алла расхохоталась. — Ну ты и хитрющая! Ведь специально время тянешь, отпускать меня не хочешь?

— Не хочу, — глаза у Марины опять налились слезами. — Не хочу отпускать и прощаться с тобой не хочу. Как я буду жить без мамы?

Баба Алла тяжело вздохнула. Еще раз обняла Марину и прошептала:

— Все будет хорошо, девочка, скоро увидимся. Что для нас каких-то пятнадцать лет? — сказала и тут же исчезла вместе со своей комнатой.

Марина осталась в бесконечном бледно-фиолетовом киселе. Идти к Ольге не хотелось, ей необходимо побыть одной. Она пулей пролетела через все уровни к своему телу.

Марина очнулась возле Книги и тут же увидела Сенаха.

— О, какими судьбами? Мы не виделись почти два года. И как ты сюда попал?

— Как обычно, через калитку. Хотел увидеть тебя. Нам надо поговорить.

В комнату влетел счастливый Виктор.

— Мама, мамочка, мне шар улыбнулся! Я сам видел!

Следом за ним вбежала счастливая Алиса. Увидев Сенаха, улыбнулась ему, поздоровалась и, взяв Виктора на руки, проговорила:

— Пойдем, маленький. Видишь, я говорила, мама занята. Поговорит с дядей Сеней, и вы пойдете домой. Марина, я покормлю его.

Как только Алиса с ребенком вышли, Сенах произнес:

— Совсем взрослый стал Виктор, говорит чисто. А вот Аменхотеп только несколько фраз произносит и по виду он меньше.

— Да, я Виктору уже одежду на три годика покупаю. А ты давно видел Аменхотепа?

— Я каждый день его вижу. Я не смог восстановить сад Бенну, но он не умер, его восстановил Сененмут. Он теперь живет в доме Бенну. Я Аменхотепа вернул в его семью, как и просила моя любимая жена. А сам очень сильно горевал, все время проводил в гробнице у Бенну. Потом Сененмут отвел меня в храм к верховному жрецу. Тот стал подолгу со мной беседовать. Объяснил мне многие вещи и про жизнь, и про смерть. Мертвым, оказывается, очень плохо, когда по ним горюют, и я принял решение не вредить Бенну. Пусть покоится с миром.

«Если бы ты знал, Сенах, что Бенну некогда покоиться», — подумала Марина. Но вслух ничего не сказала. Вдруг он потребует отвести его к ней? Для простого человека это невозможно.

— Я сына Бенну, — рассказывал Сенах, — отправил в его родную семью, но тосковал по нему. Стал навещать, сначала раз в неделю, потом чаще. Валя, мама Аменхотепа, еще одного сына родила, Ваней назвали, как хотели Аменхотепа назвать. Свекор Валин утонул, ее муж и его мать спились совсем. В доме нищета, кушать нечего. Я стал ей продукты носить каждый день, а муж стал ее избивать, а потом взялся и за Аменхотепа. Руку ему сломал. Тут мое терпение лопнуло, забрал я ее с детьми. Мы лето прожили в лесу, в домике Матвеича, потом я ее взял в Кемет.

— Ты показал ей калитки?

— А что мне было делать? Куда их девать? Я полюбил еще раз, Марина. Валю полюбил. Не могу я гарем держать, мне нужна одна женщина, хочу только ей любовь дарить. Сейчас Валюшка опять ребеночка ждет, теперь от меня. Уверен, дочка родится, я назову ее Бенну. Сейчас у меня безвыходное положение: Нюрка Валю травит, завидует ей, проходу не дает, в одном дворце живут. Да и Валя не может там жить, не нужен ей дворец, хочет вернуться в это время.

— А где хотите жить?

— Вот с этим я к тебе и пришел. У меня есть золото, сдай его, обменяй на деньги. Я домик куплю, вот хотя бы в этой деревне.

— А зачем покупать? — сказала весело Марина. — Перед смертью мне баба Алла сказала, что ты придешь и будешь жить в ее доме со своей семьей. Только спрячь калитки в своем дворце, чтобы до них Нюра не добралась, а то она и здесь вам жизни не даст. А что же будет с твоим дворцом?

— А ничего, — Сенах махнул рукой. — Там Нюрка правит, всех построила. Будет и дальше жить. Она в это время уж точно возвращаться не хочет, ей и там мужиков хватает.

— Неужели и там себя продает?

— Еще как. Там Нюрка не спит с кем попало, побогаче выбирает да постарше. Таких раскручивать легче. Ходит вся в золоте, во дворце она самая главная. Я себе жену не завел, только наложниц. Сначала думал, они помогут Бенну забыть, а мне только хуже становилось. Понимаешь, Нюрку надо на место поставить, а я не могу. Я в женщине человека вижу. Все понимаю, ей хорошая порка нужна, но сделать такое не смогу. Поэтому Амон с ней, пусть себе живет по своему разумению. Знаешь, меня первый раз полюбили не за то, что я богат, а просто так, за мое сердце. Я Валю люблю не как Бенну. Это любовь другая, в ней нет страсти, нет страданий, а есть только тихое и спокойное счастье. Ее мальчики, они ведь моей крови, мне как родные. И ты не поверишь: и Аменхотеп, и Ванюша очень сильно на меня похожи. А отметины эти, — Сенах задрал рубашку, показывая родинку, — так они есть и у одного и у другого. Чудно, правда? И жену нашел себе по сердцу, и двух деток. Они по возрасту погодки, почти одинаковые.