Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц короны

Клемент польщенно улыбнулся, голос у него в самом деле такой, что никакой грохот битвы не перекроет.

Оглянувшись, он в самом деле прогрохотал так, что половину свечей в зале задуло, как сильным ветром, а у остальных огоньки затрепетали в ужасе и припали ниц:

— Граф Брайен Широн, посол короля Вольфганга Старого!

Альбрехт шепнул мне тихонько:

— Это из королевства Меция, вдруг вы такие мелочи уже и не запоминаете…

В зал вошла группа богато одетых людей, двигаясь как малый воинский отряд. Впереди, как я понял, граф Широн, на левом плече расшитый золотом плащ синего цвета, правая рука машет в такт шагам, а левая под плащом…

Я успел подумать, не левша ли, в этом случае мода весьма кстати, можно держать кинжал уже обнаженным, а они быстро прошли две трети зала, остановились.

Граф изящно поклонился, выставив вперед левую ногу, согнув корпус в поясе и не спуская с меня пронизывающего взгляда. Я тоже не сводил с него взгляда, он лишь в самый последний момент коротко склонил голову.

— Граф, — произнес я.

Его сопровождающие отступили в сторону, но я все время ловил на себе их ненавидящие взгляды, а граф остался на месте, продолжая смотреть мне в глаза.

— Ваше высочество…

— Граф, — сказал я, — что привело вас в наш дворец? Да-да, теперь он наш, даже если кому-то это не нравится.

— Его Величество, — сказал он, — король Вольфганг Старый шлет вам пожелания здоровья, заверяет в своем миролюбии и в знак дружбы просит принять скромный дар…

Не оборачиваясь, он сделал знак своей свите, там моментально вышел вперед один из помощников, отрепетированно передал точно в руки небольшой ларец.

Граф торжественно открыл и показал мне содержимое. В красном бархате покоится золотой кубок, усыпанный рубинами и сапфирами.

Я улыбнулся, кивнул.

— Передайте мою благодарность Его Величеству за щедрый дар. Я вижу, он добр, хотя имя у него больно воинственное. Означает волка и ссору… Впрочем, имена дают родители, но мы не всегда следуем по их пути.

Граф ответил сдержанно:

— Ваше высочество, предки нашего короля в самом деле воевали… постоянно. И Его Величество в молодости воевал много и часто. Однако сейчас он, как говорит о себе, вошел в период мудрости, о чем говорит его прозвище… и хотел бы со всеми соседями жить в мире.

— Законное желание, — ответил я. — Как и мы, так и передайте королю! И еще наши наилучшие пожелания здоровья.

Он поклонился и отступил, понимая, что для первой встречи вполне достаточно.

Карту северных королевств я хотел разложить на столе в своем кабинете, но у меня тесновато, спустился на этаж, там мои лорды гогочут над чем-то, как веселые гуси, в зале для пиршеств разместил на столе, придавив края подсвечниками.

Голова трещит от усилий понять, как повернется дальше эта неожиданная для нас война. Мунтвиг собрал поистине исполинскую армию, да еще и воодушевил благородной идеей освобождения Юга от скверны ереси.

Но насколько опустошительным окажется это нашествие? Весь мир пока что объят ужасом, слухи всегда преувеличивают опасность, так легче самим оправдывать свое бездействие или даже трусость, но, на мой взгляд, на самом деле эти огромные армии, наводящие ужас на все маленькие королевства, когда сталкиваются с действительно реальной силой, терпят поражение и рассыпаются без следа.

Аттила вел гуннов по Европе, сжигая не города, а целые королевства, вырезал дочиста население, разбивал войска высланных навстречу местных лордов и множества королей, но когда его встретила императорская армия, то после решающей битвы не осталось ни Аттилы, ни его народа гуннов, что моментально исчез.

В отличие от Аэция, сломившего хребет нашествию почти возле стен своего Рима, мы успели вовремя собрать армии в кулак и сами двинулись навстречу, так что финальной битвы у Тоннеля удалось избежать.

Сейчас да, вся империя Мунтвига трещит и раскалывается, как большая льдина, на мелкие, а те сталкиваются в попытке найти свое место, обламывают края, поворачиваются то так, то эдак. Но пока что это заметно только королям, начинающим переориентацию на более сильного, а народ пока что трепещет перед Мунтвигом, дурак, хотя пора трепетать передо мною.

Лорды подходят один за другим осторожно, я никого не звал, но и не отгоняю, окружили стол со всех сторон и с интересом рассматривали карту, довольно гоготали, узнавая некоторые города и места, по которым провели свои войска.

Альбрехт посмотрел на меня, на карту, сказал медленно:

— Ваше высочество… Ситуация, судя по прибывшим послам из Аганда и Меции, начинает меняться. Общая линия поведения на будущее у нас прежняя?

Лорды замолчали и повернулись к нам, я ощутил на себе их вопрошающие взгляды.

— Мы прибыли, — сказал я резко, — и мир никогда не будет прежним!.. Если эти королевства не могли отстоять независимость от Мунтвига, то не должны ее добиваться от победителей Мунтвига!

Клемент спросил с сомнением:

— А мы точно его победили?.. А то как-то без грандиозных битв…

Сулливан прорычал недовольно:

— Основной удар приняли армии Меганвэйла и Шварцкопфа. А также все те, кто остался защищать границы… Вот там и отгремели грандиозные и решающие.

В его густом голосе слышались зависть и даже упрек нам, я сказал государственным голосом:

— Не всегда решают грандиозные битвы. Чаще войны выигрываются династическими браками, умелыми союзами, торговыми соглашениями…

Альбрехт проронил негромко, но таким голосом, что услышали все:

— Ядом в блюде, кинжалом в спину, толчком с балкона.

Лорды морщились, только Норберт кивнул и сказал ровным голосом:

— Это тоже. Не случайно было столько покушений. Значит, с послами держаться сурово?

— И всячески давать понять, — сказал я, — что в данном случае у них нет другого пути, как сменить одного завоевателя на другого. Может быть, в будущем, когда уйдем, у них и появится шанс… Так и намекайте, чтобы стали податливее, но не сейчас.

Альбрехт поинтересовался:

— А чем пригрозить особо упрямым?

— Что попросту сменим королевскую династию, — отрезал я. — На более послушную. Надеюсь, поймут, что если сменим, то сменим быстро и решительно. Никого в живых не оставим, кто мог бы потом предъявить права на престол. Такая перспектива отрезвит любого короля и его амбициозную семью с подрастающими принцами.

— Хороший ход, — сказал Альбрехт, — я даже верю, глядя на ваше пылающее гневом лицо и раздувающиеся ноздри, что именно так и сделаете.

— Главное, — вставил Норберт, — чтобы верили колеблющиеся короли.

Я сказал зло:

— Вы зря полагаете, что это я просто пугаю или даже попугиваю! В интересах дела можно в самом деле менять династии, как и правительства. Подумаешь, мелкая лужица крови… Лишь бы в целом и общем становилось лучше.