Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц

— Доблесть на дурной стороне, — отрезал я, — уже не доблесть. А сейчас это не рыцари, а преступники.

Он отшатнулся в ужасе.

— Ваше высочество!..

— Знаете, — сказал я, — почему Мунтвиг побеждает?.. Он не церемонится и не раскланивается. Его ведет идея, а на старомодные правила и обычаи он смотрит свысока. Так вот, сэр Брит, я вас не обрадую…

Я сделал паузу, он спросил невольно:

— Ваше высочество?

— Я тоже смотрю свысока, — произнес я с расстановкой, — на всякие правила неприкосновенности знатных особ.

— Но, ваше высочество…

Я сказал с нажимом:

— Господь сообщил, что мы все равны!.. В это верит Мунтвиг, в это верю я. А вы со своими Клавелями сейчас как между молотом и наковальней.

Ко мне на рысях подъехал Мидль, сказал с поклоном:

— Ваше высочество, простите, что прерываю… но мои люди перехватили уже второй отряд в двадцать всадников, что пытались вырваться из окружения с моей стороны.

— Повесить, — сказал я коротко и повернулся к тестю принца. — Вы что-то сказали?

Он произнес дрожащим голосом:

— Вы поступаете… по своим правилам, но нам, как ни горько, живущим по старым добрым благородным правилам…

Я поморщился.

— Бросьте, граф.

— Ваше высочество?

— Вы не живете по старым правилам чести, — разъяснил я, — а делаете вид.

Он вскричал:

— Ваше высочество! Мы рыцари…

Я прервал грозно и возвышенно, чтобы слышали все мои военачальники и все рыцари, что стоят близко:

— Рыцари? Рыцари не приняли бы гнуснейшее предложение предать страну и нарушить клятву королю, которому присягали в присутствии знатнейших людей королевства!.. Я вообще не понимаю, почему вообще разговариваю с вами, это слишком уж въелось в меня христианское милосердие… Вы или сдаетесь без всяких условий, или мы просто уничтожаем вас, как лесных разбойников и прочих мерзавцев, не имеющих понятия о чести. Идите!

Мои военачальники молча и почти с сочувствием смотрели, как он развернул коня и послал его в торопливый галоп в сторону своего поместья.

Сулливан прорычал:

— Условие — никаких условий?

— Верно, герцог, — ответил я.

— Жестоко, — проговорил он с одобрением. — Но они в самом деле нарушили клятву верности… Не знаю, как бы я жил, если бы нарушил я. Эти люди должны быть счастливы, что сдаются, хоть и без всяких условий.

Клемент подсказал довольным голосом:

— Мы не они.

Альбрехт проговорил задумчиво:

— А мне нравится, когда никаких почетных сдач, сохранения знамен и личного оружия. Это говорит о настоящей победе, сокрушительной! А не выторгованной.

— Проследите, — велел я, — чтобы все оружие было сложено в кучу, как и знамена. Рыцари, как и все воины, будут под стражей. А мы пока выявим среди них военных преступников, дабы предать суду.

Все смотрели на меня с непониманием, Мидль поинтересовался вежливо:

— Простите… я правильно расслышал?

— Что именно?

— Военных преступников, — повторил он, тщательно выговаривая каждое слово. — Это кто?

— Все те, — сказал я твердо, — кто запятнал законы рыцарства, обижая крестьян, насилуя женщин, занимаясь грабежом!

Принц Сандорин нашелся первым:

— Ваше высочество, но, если уж совсем честно, то и наши герои так иногда… тогда иногда!.. забавляются.

Герцог Мидль уточнил с неохотой, но объективностью благородного человека:

— Даже высокородные рыцари.

— Это осуждаемо, — отрезал я, — и не по-христиански, но мы победители, нас вешать некому. А вот побежденным — горе. Их мы вешаем по праву победителей в соответствии с требованиями гуманизма и базовых либеральных ценностей. Да здравствует культура высоких духовных отношений!

От одного из крупных каменных домов, высокого и трехэтажного, донеслись крики, брань и лязг оружия. У входа завязалась схватка, с десяток рыцарей отчаянно защищают вход в дом, арбалетчики приготовились их расстрелять с близкой дистанции, но Сулливан и Клемент, поддерживая рыцарскую честь, с ревом ринулись в рукопашную схватку.

К ним тут же присоединились Палант и принц Сандорин, окруженный своими верными лордами. Они смяли оборону, но ворваться в здание им не дали, успев захлопнуть двери.

Кнехты Макса быстро очистили поместье от пленных, выводя их за ворота и усаживая прямо на землю, а вокруг здания, где засело последнее сопротивление, собрались лучники и арбалетчики. Те и другие часто стреляют по окнам, а из сарая вытащили громадное бревно и бежали с ним, намереваясь с разгону ударить в двери.

Рыцари Клемента моментально прикрыли их сверху щитами на случай, если из верхних окон начнут швырять что-то тяжелое. Бревно глухо врезалось в дверь, там затрещало, а толстый ствол, ломая доски, погрузился вовнутрь.

Петли двери не выдержали тяжести, и она рухнула на пол. Рыцари с радостным ревом ворвались внутрь, впереди Сулливан и Клемент, вот уж никак не перестанут соревноваться, кто из них отважнее и более умелый боец…

Альбрехт подъехал, собранный и спокойный, в прекрасных доспехах, на которых ни одной царапины, белый плащ красиво ниспадает с плеч, сам выглядит мудрым и спокойным.

— Не хотите принять участие? — спросил я ехидно.

Он покачал головой.

— Нет, там показное сопротивление.

— Догадались? — сказал я понимающе.

— А что сложного? — ответил он. — Раз принца еще не нашли, то он явно там. И показывает всем, что сражался до конца.

— А на самом деле?

— Думаю, — ответил он, — уже велел всем в доме сложить оружие. Главное, показал остальным, что их предводитель вел себя мужественно и последним покинул бой.

Мы наблюдали, как в дом вбегают все новые рыцари, в блестящих доспехах, похожие на хищных муравьев, что сломили сопротивление муравьев другого клана и теперь грабят его сокровища и уносят куколок в рабство.

Через несколько минут начали выводить пленных. Все, как на подбор, знатные рыцари, видно по доспехам, девизам и гербам, а также по гордой и независимой осанке.

Под конвоем кнехтов их отвели к остальным и тоже усадили на землю. Когда один заартачился, его шарахнули обухом топора. Он без звука рухнул, а другие опустились уже беспрекословно.

Последним вывели, придерживая за локти, невысокого черноволосого мужчину в изысканных доспехах, на кирасе небольшие вмятины, голова без шлема, смотрит с вызывающей дерзостью.

Руки пленник держит перед собой, запястья связаны, но едва приблизился, сказал с высокомерным гневом:

— По какому праву?.. Я курпринц Клавель! Наследник короля Ричмонда Драгсхолма!.. Это разве не королевство Бриттия?

Альбрехт ответил с интересом:

— Бриттия. А вы при чем?

— Я, — завил он заносчиво, — наследую корону!

— Это вряд ли, — ответил Альбрехт.

Клавель потребовал громко: