Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц

— По какому праву меня связали, как преступника?

Я кивнул стражу, он понял, зашел вперед и с силой ударил ладонью принца по лицу. Звук хлесткой пощечины раздался на все поместье, смачный и звонкий.

Клавель отшатнулся, вскинул обе руки и прижал пальцы к разбитой губе, откуда показалась кровь. На меня с диким непониманием уставились его бешеные глаза.

— Передо мной военный преступник, — ответил я холодно. — Рыцарей Мунтвига я, взяв в плен, буду держать с подобающим уважением, так как они всего лишь противники, но не предатели. А лицам, предавшим родину, одна награда — виселица!

Он вскинул было голову, но покосился на дюжего стража, что ухмыляется недобро и снова готов напомнить, что здесь ему не там, сказал уже тише и сдержаннее:

— Но я курпринц!

Альбрехт сказал с брезгливым презрением:

— Господи, что за дурак… Постеснялся бы упоминать о титуле, которым наградил враг!

— Для нас вы не курпринц, — пояснил я, — и никогда им не были. Были принцем, но теперь, думаю, придется распрощаться и с этим титулом. Кроме того, я вешаю всех на одном дереве. По-христиански, вне зависимости от титула. Вы об этом еще не слыхали?

Судя по его лицу, не слышал, но судя по глазам, поверил, что поступаю именно так рационально и без всякого уважения к высоким титулам.

— Я настаиваю на суде, — потребовал он. — Справедливом и беспристрастном.

Я поинтересовался холодно:

— Суде равных, полагаю?

Он гордо вскинул голову.

— Естественно.

— И где я вам наберу столько принцев? — спросил я. — Хотя я мог бы просить присоединиться к разбору вашего дела принца Сандорина, наследника из королевства Вендовер, но, думаю, это излишне. По законам военного времени все процедуры упрощены… Эй, стража! Взять этого и повесить вон на том дереве.

Он вскрикнул:

— Нет!.. Если есть, кроме вас, еще принц в вашем войске, вы должны решать вместе с ним!

— Правда? — изумился я. — Впрочем, почему бы и нет… Эй, Джон, слетай быстренько к принцу Сандорину, скажи, дело не важное, но смешное…

Пока гонец отправился искать Сандорина, я повернул коня и проехался мимо пленных. Никто не смеет встать, ощутили, что здесь, несмотря на то что взяли в плен рыцари, ведут себя не совсем по-рыцарски, то есть ничуть не считаются, что они знатного рода и что за них можно получить немалый выкуп.

— Вас отправят в дальние земли, — объяснил я с седла, — где вам придется работать, пока не возместите ущерб, нанесенный отечеству, а также всеобщему гуманизму и культуре.

Один спросил, не сводя с меня вызывающего взора:

— А кто определяет сумму ущерба?

— Я, — ответил я коротко. — Еще вопросы есть?

Он поспешно опустил взгляд, но подал голос еще один:

— А почему не взять за нас выкуп? Я лорд Олдос Карломан Хаксли из Годалминга, моя семья достаточно богата…

— Замена денежным штрафом, — ответил я, — предполагает незначительное преступление. Даже проступок. Ну там наступили на ногу королеве, высморкались в подол ее платья… А измена клятве верности королю — тягчайшее преступление.

Он спросил угрюмо:

— И что за работы нас ждут?

— На месте определят, — успокоил я. — Либо в каменоломнях, либо поручат мостить, то есть засыпать болота.

— Как… Это неслыханно!

— Да, — согласился я с удовольствием. — Грядет новый мир, сэр Хаксли!

Альбрехт напомнил:

— Ваше высочество, вы забыли упомянуть, что и в первом и во втором случаях они будут работать бок о бок с троллями.

— Да, — подтвердил я, — испробуем, как эта мультикультура на марше.

Я пустил коня дальше, не слушая их испуганные крики. С троллями вряд ли, эти ценные для общества члены не должны знать, что их важная для цивилизации работа кому-то может показаться недостаточно изысканной и интеллектуальной, так что пленные рыцари если и будут ломать камень, то в отдельном карьере.

Принц Сандорин прискакал на коне огненной масти, раньше у него был другой, весь полыхает довольством, его лорды не нахвалятся удачным походом, кое-кто даже отыскал, что взять в качестве добычи, но не столько из-за ценности, а как доказательство участия в жарких боях вдали от родного Вендовера.

Узнав о предстоящем судилище, прибыли любопытствующие Сулливан, Клемент и Мидль, последним примчался запыхавшийся Палант, только Макс предпочел остаться со своими воинами и устроить разбор, кто как действовал и где что нужно улучшить.

Клавеля привели в стальных браслетах на руках, скрепленных короткой цепью. Он смотрел, как затравленный зверь, но старался задирать голову и выпячивать нижнюю челюсть, чтобы выглядеть надменным и вызывающим.

Я сказал с холодным беспристрастием:

— Как вы и настаивали, курпринц, я пригласил на разбор вашего дела принца Сандорина. К моему удивлению, он оказался настоящим законником, помнит все акты, указы и постановления насчет наказания изменившим королю и короне.

Сандорин сказал с негодованием:

— Ваше высочество, это недопустимо!.. С особой такого высокого ранга нельзя так поступать!.. Это же принц, а кроме того, как я убедился, он наследник короны, в этом случае вступают в действие совсем другие законы и правила!

Я вздохнул, а принц Клавель заметно приободрился и гордо вскинул голову.

— И что, — спросил я, — за особенности?

Сандорин пояснил с глубочайшим чувством достоинства, ясно осознавая свое превосходство надо мною, неучем, который не учил годами юриспруденцию и дипломатию:

— Это простолюдинов можно вешать тут же на дереве, а уже дворянам надлежит отсекать головы! Если же дело касается особ королевской крови, то им надлежит отсекать позолоченным мечом, но не на плахе, как всем лордам, а стоящим на коленях и с Библией в руках.

— Ну, — пробормотал я кисло, — ритуал хоть и усложненный, однако же конец один, так что особенных возражений с моей стороны не будет…

Он покачал головой.

— Ваше высочество, это не все.

— А что еще?

— Такая казнь применяется, — пояснил он, — только в случае, скажем, гражданской войны за трон или каких-то подобных деяний. Но если особа королевской крови вступает в сговор с чужестранцами с целью свержения законной власти короля, это рассматривается как государственная измена!

— Гм, — сказал я, — вообще-то я понимаю, гражданская — это когда драка между своими…

— Совершенно верно, ваше высочество!

— В худшем случае, — сказал я, — династия разве что может поменяться, но для королевства это как бы и незаметно? Но если призвать чужака… гм… то и королевство можно ликвидировать.

— Да, — подтвердил Сандорин, — измена своему королю в пользу чужого — это гораздо хуже простого мятежа!

Я поинтересовался:

— А какое наказание в этом случае?

Сандорин коротко взглянул на принца Клавеля. Тот начал медленно и страшно бледнеть, а я подумал, что наследника престола Бриттии учили по тем же книгам, что и наследника престола Вендовера.