Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц

— Лучше я с вами пообедаю, — ответил я и пояснил: — Не люблю ни с кем делиться. Стараюсь захапывать все. Господь сотворил человека властелином мира, как помните.

Ричмонд рассеянно улыбнулся.

— Да, из вас получится настоящий король. Не то что из меня.

— Короли бывают разные, — сказал я, — самые лучше из них те, которые почему-то не остаются в истории, так как не затевают кровопролитных войн и не захватывают чужие земли.

Он взглянул на меня искоса и с недоверием, словно не верит, что я могу понимать такую запрятанную от взора историков истину.

Сабриния села в кресло, что пышностью не уступает, а превосходит тронное королевское, это вообще-то недопустимо, фрейлины встали по обе стороны высокой спинки, отступив на полшага, ровные и неподвижные, с застывшими лицами.

— Дорогой, — произнесла Сабриния и посмотрела на Ричмонда таким тяжелым взглядом, что даже я ощутил его неподъемный вес, — я велела привести нашего сына к нам на обед. Прости, я не знала, что будет и принц Ричард.

Я произнес великодушно, не сдвигаясь с места:

— Я могу вообще-то и оставить вас в кругу семьи…

Она посмотрела на меня и уже открыла рот, чтобы согласиться с моим великодушным предложением, но я взглядом дал понять, что вот хрен встану, меня пригласил король, а если даже и не приглашал, то у меня наглости не меньше, чем у ее сыночка, прижитого от некого графа.

— Это не обязательно, — произнесла она кисло, почти прошипела, — мы вполне можем пообедать… вчетвером.

— Это хорошо, — сказал я. — Из общей тарелки?

Ричмонд улыбнулся.

— Ваше высочество, сожалею, но в этот раз вам все заграбастать не удастся. Вон видите, ставят каждому по мисочке.

— По тарелке, — поправила королева уязвленно, — из чистейшего серебра!.. Изготовленных лучшими ювелирами королевства!

Я ответил мирно и с неким подтекстом:

— Я не слишком разборчив ни в еде, ни в средствах, мадам.

Она запнулась с ответом, а в это время за дверью раздался приближающийся топот тяжелых сапог, звяканье металла. У самой двери грохот оборвался, послышались грубые голоса.

Когда я оглянулся, через порог переступил незнакомый мне рыцарь и произнес с холодной учтивостью:

— Ваше величество, принц Клавель доставлен!

Мне показалось, что он обращается больше к королеве, чем к королю, что и понятно, все во дворце знают, кто корону просто носит, а кто королевством правит.

Хорошо, мелькнула мысль, что хоть принц, а не курпринц, а то бы и эти могли принять от Мунтвига.

Клавель перешагнул порог предельно надменный, с выпяченным вперед и вскинутым гордо подбородком. Одет щегольски, ни следа кандалов или цепей, только и того, что стража осталась у двери и следит за каждым его шагом, но это может быть и для того, чтобы не дать его растерзать слишком уж патриотичным бриттийцам.

Он вздрогнул и впился на короткий миг в меня ненавидящим взглядом, но тут же с самым равнодушным видом прошел к оставленному для него месту и опустился на сиденье.

Сабриния прощебетала заботливо:

— Я распорядилась, чтобы для тебя приготовили куропаток, ты же их особенно любишь!

Клавель буркнул:

— Спасибо. Но в армии я научился не перебирать еду.

— Ты не в армии, — воскликнула она. — Здесь все тебе будут стараться услужить!

Он поморщился.

— Надолго ли?

— Сынок!

Он отмахнулся.

— Мама, перестань. Через час будет решение Верховного Суда Лордов. Где меня обязательно постараются приговорить к смертной казни!

Ричмонд взглянул на него грустно и покачал головой.

— Нет-нет, сын мой! Как ты можешь такое даже подумать… Они не посмеют. Они знают, что такое потерять своего наследника, и никогда так не поступят.

Я перехватил его взгляд на Клавеля, смотрит почему-то с виноватой улыбкой, и я потрясенно понял, что он всегда так смотрел, еще с момента младенчества поняв, что это не его родной сын, но не сказал жене, не сказал никому, но — мало того, еще и чувствовал свою вину, что вдруг он недостаточно уделял внимания жене, потому так получилось, а потом боялся, что недостаточно уделяет внимания сыну, вдруг тот думает, что отец его не любит, потому что все знает…

Есть такие люди, мелькнула злая мысль, во всем случившемся винят себя, эти люди — совесть мира, но сами себя защитить не могут от жестокой реальности.

Клавель фыркнул, едва не расплескав вино из чаши.

— Не посмеют? Да они всегда делали, что хотели!.. И никто из них с тобой не считался!

Ричмонд болезненно сжался, но ответил почти просительно:

— Но разве королевство не жило мирно? Разве не богатело?.. Это же главное, сын мой, что должно заботить правителя. До нашествия Карла, а затем Мунтвига наше королевство было самым процветающим среди всех соседних.

— Но оно пало! — сказал Клавель победно.

— Пали и другие, — мягко напомнил Ричмонд. — Пали и те, где короли гордились абсолютной властью, где всех подданных держали в железном кулаке и страхе.

— Я бы не позволил Бриттии пасть, — сказал Клавель. — Если можно — надо бороться и победить, но если враг слишком силен — нужно заключить с ним союз и вместе идти на другие народы!

Ричмонд охнул.

— Но это же… недостойно!

— Историю пишут победители, — возразил Клавель. — Воюя плечо в плечо с таким союзником, можно выбрать удобный момент и сломать ему шею!.. Главное — результат.

Он бросил острый взгляд в мою сторону и, похоже, понял по моему лицу, что я полностью согласен с ним, что вызвало еще более ехидную ухмылку.

Ричмонд повторил угрюмо, но с той беспомощностью, которую я в нем раньше не замечал, так как просто не обращал внимания:

— Нет-нет, это недостойно. Короли не могут так поступать. Мы — пример для подданных.

Сабриния внезапно помрачнела, словно вспомнив что-то недоброе, проговорила осевшим голосом:

— Лорды суда в самом деле настроены… Я говорила почти со всеми… Говорила по-всякому.

Ричмонд сказал с упреком:

— Сабриния!

Она ответила резко:

— Я не стану сидеть и ждать, когда моего ребенка убьют! Я пойду на все!.. Они еще меня не знают!.. Вы все меня еще не знаете…

Она начала подниматься, вся полыхающая гневом, но затем из нее словно стержень выдернули, опустилась на место рыхлой кучей и тяжело оперлась о край стола локтями.

Я наблюдал за нею искоса и видел, она не сдалась, ее цепкий ум все время напряженно работает, прикидывает, сравнивает, ищет некие ходы.

Ричмонд сказал тяжелым голосом:

— Я не верю в смертный приговор. Они все понимают, какой это будет удар для меня. Они все меня уважают… Они не захотят сделать для меня такое… ужасное.

Сабриния медленно вздохнула, поднялась с заметным трудом. Мы все трое замолчали и повернули к ней головы.

Она выдавила из себя улыбку и сказала величественно: