Робин Ла Фиверс - Жестокое милосердие
- Название:Жестокое милосердие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Азбука-Аттикус
- Год:2013
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-389-04529-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Робин Ла Фиверс - Жестокое милосердие краткое содержание
Автор перевода романа — Мария Семёнова, создательница знаменитого сериала о Волкодаве и других известнейших книг в историко-фэнтезийном жанре.
Жестокое милосердие - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Герцогиня усаживается и жестом велит Дювалю подать ей пергамент. Пока она его разворачивает, в зале постепенно смолкают все голоса. Я смотрю на Анну и в который раз поражаюсь силе ее духа. Отречься от притязаний знатного жениха в присутствии всех вельмож — это вам не игрушки!
— Я, Анна Бретонская, сим объявляю ничтожным соглашение о помолвке, заключенное между мною и графом д'Альбрэ. Некогда я подписала его, не ведая, какие обязательства на себя принимаю. Мы высоко ценим военные услуги графа, оказанные им во дни правления моего отца, и продолжаем ценить его как союзника. Тем не менее отныне и навеки я отрицаю возможность каких-либо брачных отношений между мною и графом д'Альбрэ.
Она смолкает, и все головы поворачиваются в сторону отвергнутого жениха. Тот покрывается густо-багровыми пятнами и так сжимает челюсти, что кажется, сейчас потрескаются все зубы. Мадам Динан, сидящая подле него, зримо пошатывается. Маршал Рье вскакивает и открывает рот, но канцлер Крунар удерживает его за руку и, качая головой, призывает к молчанию.
Чувствуя направленные на него взгляды, д'Альбрэ коротко и насмешливо кланяется герцогине, потом резко поворачивается и шагает прочь. Толпа раздается, как масло под раскаленным ножом. Мадам Динан подхватывает юбки и убегает за графом, на обычно бледных щеках горят алые пятна.
Двигаясь так, словно превозмогает жестокую боль, Анна тоже встает и поворачивается к выходу из зала.
ГЛАВА 37
Проходит два дня после оглашения эдикта против д'Альбрэ. Герцогиня и мы с Дювалем стоим у окна в ее покоях, глядя, как граф покидает дворец. Свита у него такой величины, что кажется, без нее замок сразу опустеет наполовину. Боюсь, где-то там и моя подруга. Как бы Сибелла смогла предупредить меня о злодействе, готовящемся в коридоре, не будь она челядинкой д'Альбрэ?
Мысль о том, что аббатиса отправила ее ко двору графа, повергает меня в такой ужас, что я молю Мортейна: пусть я ошибусь!
Вместе с д'Альбрэ уезжает порядочно знати, но во дворце сразу становится веселей. Особенно оживают молодые служанки: им больше не нужно опасаться щипков. И даже маленькой Изабо, кажется, становится легче, как будто близкое присутствие графа отравляло ей легкие.
За неделю до Рождества герцогиня устраивает большой придворный обед с развлечениями. Вечером перед пиром Изабо так возбуждена, что Анна просит меня дать девочке успокаивающего питья — пусть поспит.
Дворцовый эконом ни на что не поскупился ради сегодняшнего празднества. Скатерти на столах — камчатного полотна, расшитого серебром. У стен стоят слуги в ливреях, посуда — сплошное золото и серебро, а в зал нас, согласно последней моде, приглашают звуки рожка.
Все мы, как и было приказано, разодеты в пух и прах. Длинные, подбитые мехом плащи, негнущиеся от вышивки камзолы, многоцветные разрезные рукава. Бархат, атлас и яркая кожа новеньких башмачков!
Герцогиня с сестрой занимают места за главным столом на возвышении, кругом рассаживаются тайные советники. Последние две недели Дюваль провел практически у меня на глазах, все перемены в нем едва ли могли пройти мимо моего внимания, но я вдруг замечаю, что он сильно осунулся, а под глазами залегли глубокие тени. Переговоры с императором Священной Римской империи не задались. И герцогиня, и Дюваль прекрасно понимают, что торг идет о будущности нашей страны. Посланнику императора тоже это известно, чем он и старается воспользоваться к своей выгоде. И боюсь, напряжение, в котором пребывает Дюваль, сказывается. Он сделался беспокойным и вспыльчивым, без конца проверяет все окна и двери, уверенный, что нас кто-то подслушивает.
Да так оно, вероятно, и есть.
Меня усаживают за один из нижних столов, где расположились наименее значительные дамы и рыцари. Мне все равно. Я и так готова сама себя щипать, чтобы проснуться. Никак не могу поверить, что это не сон, что меня действительно допустили в столь блистательное общество!
Когда все усаживаются, слуги обносят нас тазиками теплой воды с ароматом вербены, чтобы перед едой мы вымыли руки. Пока вытираем их мягкими льняными полотенцами, на больших блюдах выносят угощение. За работу берутся резчики мяса; они разделывают оленину и вепревину, нарезают на порции павлинов и фазанов. И это не говоря уже о тушеной крольчатине, зажаренных гусях, пирогах со свининой, всевозможной выпечке и сладкой пшеничной каше на молоке с пряностями.
К вящему моему удовольствию, соседом оказывается Чудище: уж не Дюваля ли следует благодарить?
— Давно не виделись, — говорю я.
Прославленный воин расплывается в жутковатой улыбке.
— Дюваль мне продохнуть не давал, — говорит он. — Мы сутками не слезаем с седла, разнюхивая, не идет ли д'Альбрэ, не зашевелились ли французы.
— А что, по-твоему, опасней?
Чудище пожимает широченными плечами:
— Вот уж не знаю. Если д'Альбрэ надумал засесть в своих владениях в центральной Бретани, ему достаточно лишь повелеть верным вельможам: когда герцогиня будет созывать войско, не вздумайте откликаться. Тут, пожалуй, всей нашей обороне и конец.
Я беру из солонки щепотку и солю оленину у себя на тарелке.
— А французы? По-твоему, с какой стороны их следует ждать?
— С северо-востока, — отвечает он не колеблясь. — По договору Ле-Верже они до сих пор удерживают Сен-Мало и Фужер. Скорее всего, используют их как оплоты и ударят именно оттуда. Но довольно о грустном, сударыня! Уж верно, ты проводила свои дни в беззаботных забавах?
— О да, — хмыкаю я. — Вышивание и пустая болтовня с фрейлинами — ну просто мечта!
Глаза Чудища искрятся мальчишеским озорством:
— А чем бы ты предпочитала заняться?
— Чем-нибудь полезным, — бормочу я и отпиваю вина, чтобы смыть горький привкус беспомощности.
Вот уж чего я ужас как не люблю!
Он серьезнеет:
— Но разве ты не чувствовала себя полезной, находясь при герцогине, которой рядом с тобой наверняка было легче сохранять присутствие духа?
— Конечно! Если от моего вида ей хоть чуть-чуть полегчало, значит эти дни прожиты не зря! После предательства мадам Динан Анна кажется мне особенно беззащитной.
— А как дела у юной Изабо? — поглядев на верхний стол, спрашивает Чудище. — Вот ведь хрупкое дитя…
— Ее здоровье внушает мне опасения. У нее слабые легкие и, боюсь, сердечко пошаливает.
Чудище странно косится на меня:
— Это выучка убийцы тебе подсказала?
Вопрос очень смелый. Едва не поперхнувшись вином, я поспешно озираюсь: не заметил ли кто?
— Нет, господин мой. Но в монастыре я долго работала с нашей травницей, которая лечила всех.
— Я ждал, что Изабо выздоровеет, так что новости неутешительные, — печалится Чудище и залпом осушает свой кубок.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: