Вячеслав Перевощиков - Воевода

– Слава князю Куеле! Слава Куеле!

– Слава Куеле! – подхватили на своем языке печенеги, выхватывая свои сабли.

Глаза степняков изумленно уставились на хорошо знакомое оружие, которое покоилось теперь в руках чужеземца, и их сердца наполнились священным трепетом. Князь поглядел на лица своих воинов и понял, что теперь никто из кангар, даже под страхом смерти, не притронется к русским, и что теперь только чудо может помочь ему осуществить свой замысел. Но едва эта горькая дума созрела в его мозгу, как князь вдруг почувствовал, что слова «свой замысел» не ложатся на сердце, а корябают его уязвленное самолюбие. «Да, конечно же, все это придумал проклятый хазарин, – подумал он раздраженно, – но теперь это должно служить и принадлежать только мне. Я заберу себе все – все, что придумал посол: всю его хазарскую хитрость и подлость, все, чтобы свершить задуманное, и никто не сможет помешать мне стать великим князем кангар».

Он будет очень хитрым, чего бы ему это ни стоило, и обманет всех: и русских, и древний обычай, и самого хазарина. И едва князь все это подумал, как слово «подлость» перестало ему казаться противным и мерзким, и он, глядя прямо в глаза купцу с подаренным кинжалом, засмеялся облегченно чужим, лающим и отрывистым смехом, будто выкашливая из груди крепко вцепившийся в его душу сгусток Тьмы.

Куеля все еще смеялся каркающим смехом, когда его глаза, сузившись, заскользили, как клинок его ловкой чуть изогнутой сабли куда-то в сторону, и вновь наткнулись на лицо Русаны. «Красивая и дерзкая, – подумал князь, проглатывая остатки смеха и останавливая свой рыщущий взгляд, – я сделаю тебя своей рабыней, и ты будешь лизать мне ноги. Впрочем, нет, – мысли его неожиданно повернулись, – это слишком просто и скучно. Такая женщина, – взгляд его охватил стройную девичью фигуру, – она, как дикая кобылица, объездить которую изысканное удовольствие для настоящего мужчины. Я ее сделаю своей женой. Еще одной женой». Он повернул лицо к боярышне и посмотрел на нее совсем другими глазами. Несомненно, она будет достойным украшением его гарема. Ни один воин, ни один кангарский князь не имеет такой женщины! А он, Куеля, будет иметь! И для этого нужно всего лишь перебить этих купцов да ее отроков. Предводитель печенегов презрительно усмехнулся. Пусть только хазарин поможет вернуть его кинжал, и все русы немедля умрут, оставив ему свое серебро, свою славу и своих женщин. Тут мечты печенега наткнулись на сердитый взгляд боярышни, и князь сделал любезное лицо.

– Простите, простите мне, госпожа, мое невежество, – заговорил Куеля учтиво, растягивая губы в улыбке. – Я, видно, совсем ослеп, а иначе, как я мог не заметить вашего знатного происхождения?! Вы, наверное, будете не иначе, как княжна?

– Очень может быть! – Русана гордо подняла кверху носик.

Купцы снова засмеялись.

– О, достопочтенная княжна, – с шутливой вежливостью проговорил Куеля. – Если я ненароком обидел вас, то глубоко сожалею об этом и готов немедленно загладить свою вину перед вами. Позволите ли вы сделать мне это?

Лукавые глаза печенежского князя уставились прямо в глаза девушки, и та, не зная, что ей делать, оглянулась на стоящих рядом отроков и купцов, но все смотрели беспечно и весело, забавляясь странной беседой.

– Позволяю... – неуверенно ответила Русана, не найдя лучшего ответа.

– Очень хорошо, вы не пожалеете об этом, – обрадовался Куеля и, повернувшись к своим воинам, крикнул что-то на своем, печенежском языке.

В тот же миг один из печенежских всадников подбросил свой факел высоко вверх и, пустив коня мчаться во весь опор, догнал и поймал падающий факел. И едва его рука ухватила рукоять факела, как горящий огонь вновь взмыл высоко в небо, а всадник помчался дальше снова ловить рассыпающее искры и падающее вниз пламя. За этим всадником другой печенег подбросил вверх свой факел и тоже пустил коня вскачь, а потом еще один и еще. Вскоре небольшой лужок перед бродом представлял собой удивительное зрелище: следуя один за другим, скакали всадники, образовав два круга, вращающихся один навстречу другому, при этом всадники непрерывно подбрасывали и ловили горящие факелы, и казалось, что на лугу пылает гигантский костер, выбрасывая в небо огромные искры.

– Словно в сказке, – прошептала восхищенная Русана и невольно ступила на самый краешек суши, за которым уже хозяйничали потемневшие воды реки.

Куеля посмотрел на девушку, по лицу которой метались огненные блики горящих факелов, вспыхивая искрами в распахнутых от удивления ясных глазах, и подумал, что его шутка насчет прекрасного самоцвета, пожалуй, не так уж и далека от истины: девушка действительно изумительно хороша. Он это понял только теперь, когда свет факелов высветил ее всю, как бы изнутри. И только теперь жадно и ненасытно ему вдруг захотелось обладать этой красотой, обладать безраздельно и постоянно.

– Еще шаг, госпожа, и река унесет вас в какой-нибудь омут, – сказал Куеля, буравя девушку своими хитрыми глазами. – Куда же смотрят ваши слуги?

Русана встрепенулась, переведя взгляд все еще восхищенных глаз на Куелю, и князь почувствовал, как заныло и защемило сердце сладостной тоской, той самой тоской, лекарство от которой всегда было в руках одной лишь женщины.

– Коня госпоже! – закричал он. – Коня подать княгине немедля!

Отроки встрепенулись и засуетились, подводя к Русане невысокого гнедого конька с гривой, заплетенной косичками. Куеля уже собирался подъехать к девушке поближе, чтобы схватить своей сильной рукой повод ее коня и заглянуть в самую глубину мерцающих огненными бликами глаз, как вдруг совсем рядом с собой услышал подобный шипению зловещий голос:

– Вот эта-то женщина нам и нужна.

Князь растерянно обернулся и увидел посла, переодетого в наряд печенежского воина. Хазарин довольно улыбался.

– Да, да, именно эта женщина, – словно в кошмарном сне, вновь прошептали ненавистные губы.

Куеля отвернулся, словно оттого, что если не смотреть, хазарин мог просто взять и исчезнуть. Но чуда не произошло.

– Князь, вы меня слышите? – зашипел знакомый голос. – У нас с вами договор.

– Слышу, – выдавил из себя Куеля, не оборачиваясь.

Ответ показался хазарину неубедительным, и он снова торопливо зашипел:

– Князь, князь, не забывайте: серебро вам, а женщина нам, и помните, что вы должны стать правителем всех кангар.

Куеля скосил на хазарина щелки своих глаз:

– Да помню я все, помню...

И уже про себя мысленно добавил: «Помню. Все я тебе вспомню, змеиное отродье. Еще повешу шкуру твою на кол».

– Так приглашай же тогда госпожу в гости, – приближаясь к самому уху, прошипел хазарин. – Заманивай ее, заманивай.