Роман Терехов - Авантюрист

— Так. Ты про то, что войны не нюхали? — У меня и мысли не возникло, что моему отряду могут быть поручены карательные функции.

— За этим дело не станет… — замялся Буян. — Щас скажу.

— Да режь — вываливай свою сермягу, не томи, капрал.

— Не солдатское дело — палаческое исполнять. Супротив своих. А у тракта, считай, половина ватажек русинского роду… А многие не своей волей и не от хорошей жизни в леса ушли. Из полка утекли их товарищи и сейчас по дорогам промышляют.

Вот и проявилось темное прошлое Буяна, задав мне непростую задачку! Золотая роща — крупный землевладелец, вроде монастыря средневекового. И Богдан Романов с ним кондотту заключил. Прочь иллюзии — как бы не пришлось голодные бунты подавлять, а уж разбойников как волков травить — святое дело. Но и заманчиво «приватизировать» рабочую силу, ушедшую в леса, подальше от официальных властей.

— Ясно. А в Скверне много беглых русинов?

— А Бездна знает. Полоняники есть, а чтоб сами шли, такого не слышал. Кто переметнулся к врагу извечному, тот нам не брат. Про другое толкую…

— Я тебя понял, капрал. Скажу так. Не думаю, что Совету Хранителей нужна кровь меж своими. Одно могу обещать: прежде чем заговорят ружья, с русинами будет людской разговор. Мне не нужно братоубийства. Вон даже с дукарами договорились. Враг у нас общий — Скверна.

Обратил внимание на гримасу боли, исказившую лицо Буяна. Со вчерашними инвалидами понятно, чего кривятся, а капралу вроде не сильно в бою досталось?

— Да зуб, зараза, разболелся. И живот что-то крутит, — признался Буян.

— У тебя одного или у вас тоже? — обратился я к солдатам.

— Да почитай у всех разлад в теле, — ответил капрал. — Со Скверной всегда одна и та же песня, болячки после вылазят, как грибы.

Дунай с Блудом согласно закивали, подтверждая правоту командира.

— Ясно. Скоро это закончится. — Я обратился к караульному у знамени: — Аристарх, а где Ермолай?

— Дык, ваше благородие, в гошпиталь унесли. Стоял-стоял и упал.

— Жив?

— Жив. Сомлел от ран!

— Вот что хотел тебе сказать — будешь еще штуцером во врага кидаться, отберу и копье выдам. Штуцер — он, брат, для стрельбы.

— Виноват, ваше благородие!

— Здоровье как?

— Да милостью Асеня жив-здоров, ваше благородие.

— Правду говори мне!

Боец тяжело и болезненно выдохнул.

— По правде, кости с утра крутит да рубцы ноют чего-то. Может, с устатку? — приглушенно пожаловался Аристарх.

— Ничего, служи, стрелок. Дальше будет легче, — и добавил: — На своей земле стоим.

— Рад стараться! — воспрянул разведчик.

Поздно, ваше магичество Ральф, барон Скалистых островов, обнаружили проклятие баронессы Тотенкопф. Ничего, я этой суке на солдат моих порчу наводить не дам. Если извести колдунью смогли, то уничтожить «подлое эхо войны» тоже сумеем.

«Губическая вахта», к моей удаче, оказалась свободна. Буяна с товарищами поставил караулить вход с приказом никого не пускать под предлогом жуткого ритуала супротив Скверны и шагнул в зловонный мрак, подсвечивая фонариком. Дверь захлопнулась, напомнив нерадостные события сегодняшней ночи.

Несколько минут ничего не происходило. Заставил себя сконцентрироваться на тумане и странной локации с костром по центру. На первый взгляд ничего не изменилось. Раздраженно выдохнул… и заметил, как в луче света дальняя стена пещеры пошла белесыми клубами. Поправил лямки капральского ранца, топорик за поясом, проверил, легко ли расстегивается кобура. Сделал осторожный шаг, затем еще один.

Несколько минут двигался по тоннелю, чьи стены, потолок и даже пол сотканы из непроницаемой дымки. Вдалеке забрезжил огонек. Еще немного — и белесая пелена распалась на фрагменты, а ноги вынесли к знакомой локации. Вот они, тонущие в седых клубах руины древних стен из дикого камня, негасимый костер и раскиданные вокруг него валуны. В сторонке все так же опирался на камень забытый кем-то круглый металлический щит. Что ж, полдела сделано, теперь можно подумать, как быть дальше. Благо время в тумане течет не так быстро, это я еще в прошлые разы заметил.

Ранец с тяжелым грузом снял и притулил между камней неподалеку от костра. Топор за поясом мешал нормально присесть, поэтому я положил его позади себя за выбранный в качестве сиденья валун. В ожидании дальнейших идей боролся с зевотой и любовался игрой языков магического огня. Долго наслаждаться неземной красотой мне не позволили. Сначала на противоположной стороне появилась пара начищенных сапог. Поднимая глаза, отметил галифе, массивную бляху ремня, расстегнутый щегольский френч насыщенного синего цвета с искрами серебряных пуговиц. Ни эполетов, ни орденов, ни прочих галунов с канителью — только рукава украшены серебряным шитьем в виде растительного орнамента. Простой черный берет без знаков и украшений, ровно сидящий на голове, дополнял строгий стиль крупного военачальника непонятного рода войск и неизвестной армии мира.

— Что господин-товарищ столичный маршал, тускнеет аксельбант от мирной жизни? — задорно подколол я Арагорна Московского, желая слегка щелкнуть его по носу за некогда разбитый мой.

— Покой нам только снится, лейтенант самозваный, — не остался в долгу мастер игры. — Если помнишь, есть такая профессия…

— …Родину защищать, — закончил известную фразу. Помнится, в нестареющем советском кинофильме «Офицеры» она проходила красной нитью. Никак на мою основную задачу намек? Только нет у меня Родины, наемник я. — Эта мысль родила раздражение, отчего срочно захотелось полюбопытствовать у ряженого фельдмаршала, как обстоят дела на фэнтезийных фронтах. Мол, эльфы орков ломят или наши шведов гнут? Но озвучить вопрос не успел.

— Про орков… ты к месту подумал.

Лицо напротив приобрело удивленно-добрые черты.

— Есть необходимость растолковать тебе пару вещей, Богдан… Что ж, пусть будет понятный тебе язык синематографа.

Придвинулся ближе к костру, языки пламени которого принялись менять оттенки и движение, формируя оживающие, как на экране, картинки. Роли исполняли Арагорн и мельком виденный в первое посещение тумана тип в старом ватнике на голое тело, грязных штанах, старой кепке и стоптанных кирзачах. Тот самый, что грозил пальцем за соединение Буянова ножа с «вечным огнем». Незримый «бегунок» постепенно увеличил громкость, и речь собеседников доносилась отчетливее с каждой секундой, хотя не становилась при этом понятнее. Одетый рокером-неформалом Арагорн поприветствовал курящего папиросу «тракториста» как «наблюдателя», после чего они мило побеседовали о своих общих знакомых — Лофте и Фрейе. Из разговора уловил, что первый является безумцем, а перед второй персоной Арагорн сильно провинился. Мимоходом назвали Землю ни много ни мало «закрытым миром победившего Хаоса». Вот и весь небогатый информулов, хотя я и старался.