Алексадр Золотая Грива 2

- Какой ты жи-ивучий, - протянула тоненьким голоском Зина, - как жалко убивать такого си-ильного мужчину.

Об пол грохнуло тяжёлым. Открыл глаза, с трудом повернул голову. Пустой арбалет валяется на камнях. Зина тоненькими ручками тащит из-за спины другой заряжённый арбалет, поменьше. Даже в полутьме было видно, как покраснело лицо от усилия не уронить тяжёлую железяку. Александр без сил прислонился к стене. Тяжелораненый, он не успеет достать её, Зина выстрелит раньше. Правая рука опускается к полу. Ладонь касается брошенного меча, пальцы рефлекторно обхватывают рукоять. Плохо соображая, ничего не видя в рваной темноте, Александр бросает меч наугад, на шорох. От усилия бок так ожгло болью, валится на пол без сил. Сквозь боль едва услышал вскрик, звон железа. Непроизвольно сжался, ожидая ещё одной, смертельной, боли. Но ничего не произошло.

- Ну! - хрипло выкрикнул он и открыл глаза. Вокруг никого. Кое-как отклеился от холодной стены, взглянул на порог. Там лежит Зина, рядом заряжённый арбалет. " Она мертва! - вдруг понял Александр, - как же это я так?" От удивления сумел подняться на колени. Опёрся одной рукой об пол и так, на четвереньках, подполз ближе. Железный кругляш на рукояти меча ударил прямо в лицо. Левый глаз заплыл чёрной опухолью, из рассечённой до кости брови тонкой струйкой вытекает тёмная кровь. Женщина не двигается и не дышит. Даже обессиленный от раны, умирающий от боли, Александр сумел вложить последние силы в бросок. Повезло, мог ведь и промахнуться! В боку опять закололо калёным железом. Чувствуя, что скоро потеряет сознание, стал карабкаться по стенке вверх. Кое-как поднялся на дрожащие ноги. Надо снять панцирь, перевязать рану, иначе он умрёт в этом подвале от потери крови. Деревенеющие пальцы безуспешно подёргали застёжки. Ничего не вышло, слабые пальцы соскальзывают с окровавленного железа. Надо выбираться отсюда. Сделал шаг, с трудом поднял ногу на порог. В конце коридора раздался звук открываемой двери, послышались осторожные шаги. Тёмный силуэт медленно приблизился. Лица Александр разглядеть не смог, факелы освещают только до шеи, но фигура показалась знакомой.

- Феофан! - окликнул Александр, - а тебе что здесь надо?

Он старался говорить твёрдо, чтобы Феофан не догадался о ранении.

- Господи, помилуй! - вскрикнул Феофан, шарахнулся в сторону, мелко крестясь. Сделал робкий шажок, сгорбился ещё больше.

- Золотая Грива, ты? - спросил удивлённо, слабо махнул рукой, - тогда всё понятно. Цирк сгорел, в доме всё мертвы. Зина тоже?

- Вон лежит, - буркнул Александр, - можешь поцеловать в лобик.

Феофан приблизился, всмотрелся. Громко ахнул, снова стал мелко креститься. Александр неловко пошевелился, железо громко заскрежетало о камень. Феофан вздрогнул, упал на колени.

- Не убивай, прошу! - запричитал он, - я не хотел предавать тебя, меня выследили, мне угрожали и хотели убить, я бы ни за что...

- Заткнись, - оборвал причитания Александр, - нужен ты мне... Помоги снять панцирь и перевязать рану, тогда в расчёте.

- Да-да, сейчас...

Феофан торопливо подбежал. Задыхаясь от страха, расстегнул тугие застёжки, снял железо. Достал из сумки чистые тряпки, бинты, из узелков извлёк молотую траву.

- Сейчас, сейчас, - без конца повторял, - я ведь лекарь, у меня всегда снадобья под рукой. Ранится кто, порежется - я тут как тут...

Он ловко свёл края раны, наложил лечебную траву, туго забинтовал.

- Ну вот, Грива, всё сделано. Теперь тебе три дня полежать, сырой печёнки покушать и силы вернутся.

- Ладно. Теперь помоги выбраться отсюда.

- А ты разве не хочешь осмотреть этот подвал? - удивлённо отступил на шаг назад Феофан, - ты же не случайно сюда забрёл, верно? Рана заживёт, не бойся. А подвал у Зины интересный.

- Да ну его к чёрту, этот подвал, - зарычал Александр, - выведи меня, а потом возвращайся.

- Нет, нет, - забормотал Феофан, отступая ещё больше, - ведь мы уже пришли. Вот она, дверь-то...

Пошёл вдоль стены, перебирая руками, как слепой и лёгонько постукивая пальцами. Звук раздавался слабый, едва слышный. Но вот стукнуло гулко, раз, другой. Феофан суетливо забарабанил кулаками в стену. Отозвалось деревянным грохотом.

- Нашёл, нашёл... - забормотал Феофан. Оглянулся, схватил валявшийся на полу меч. Александр дёрнулся было, решив, что Феофан хочет зарубить его. Но тот бросился к стене и стал колотить рукояткой, словно сумасшедший. Посыпались куски штукатурки, Феофан повернул меч и остриём стал сковыривать крупные куски. Под слоем штукатурки показалось железное кольцо. Торопливо оббил мечом, зацепил лезвием и приподнял. Отшвырнул меч. Сталь тускло сверкнула при свете факелов, меч описал в воздухе пологую дугу и ударился в стену рядом с ногой Александра. " Вот чёрт горбатый, - раздражённо подумал он, - на ладонь бы левее и как раз в ногу". Тём временем тщедушный Феофан бешено дёргал за кольцо, колотил ногами и ругался, как ненормальный. Стена сотрясается, с неё сыпятся камни, пыль, кажется, что вот-вот потолок рухнет. Наконец, старые доски не выдерживают бешеного напора, стена трещит и громадный кусок, от пола до потолка, медленно ползёт в сторону. За фальшивой стеной оказалась маленькая комната с громадным, в два человеческих роста, ящиком. Феофан метнулся обратно, сорвал с подставки факел.

- Смотри, Грива! - закричал он, - перёд тобой сокровищница. Старая вурдалачка Клеопатра всю жизнь копила золото, монетку к монетке. А Зинка, кровопийца, мешками валила.

- Не вижу никаких сокровищ, - ответил Александр, пожимая плечами, - ящик. И что?

- Э-эх, ты... Одно слово - гладиатор. Этот ящик до верха полон золота. Золото ссыпали в отверстие сверху. Приподнимали дощечку, быстро высыпали и опускали дощечку ... Я сам, когда был помоложе, не раз засыпал золотишко сюда. Ты думаешь, почему я жил столько лёт здесь и никто меня не смёл тронуть? Да потому что я подсказал Клепе, как и где хранить золотишко и только три человека знали про него - я, Клеопатра и Зина. Сколько раз приходили с обыском чиновники... Городская стража всё вверх дном переворачивала. А мы ... ха-ха ... подкинем мешочек золотишка куда нибудь в уголок, они найдут и уходят ... ха-ха... идиоты!

Он ходил вокруг ящика кругами, возбуждённо гладил рукой стенки, размахивал факелом. Когда он скрывался на другой стороне, голос доносился глухо, как будто из могилы. Возвращался, голос снова звенел. Он даже выпрямился, стал выше ростом. Только лицо сильно кривилось в неровном свете факела и глаза вспыхивали красным. Нежно погладил раздувшийся от тяжести бок, похлопал, как послушную лошадь. Повернулся к Александру.

- А дурак всё-таки тот римский мудрец, Сенека, - вдруг ни с того, ни с чего провозгласил Феофан, - проповедовал скромность, даже бедность, а был самым богатым в Риме после императора. Мы всё философы, когда бедные. А каково быть богатым?