Алексадр Золотая Грива 2

Вечный поумнел от долгой жизни, мыслил ясно и давно понял, что надоедает всё, даже бесконечное путешествие по женским постелям, о чём мечтают всё простолюдины, молодые и не очень. Вдобавок был однолюбом и до сих пор любил свою жену, что давно умерла. Ушли в мир иной и их дети, внуки и правнуки. Умерли всё, кого любил и для кого жил. Так зачем жить дальше, а? Мир что ли перестраивать, делать его лучше? Да на чёрта мне этот мир, если в нём ни осталось никого из тех, кого я любил!

Нет, он пытался устроить свою жизнь заново. Искал других женщин, добрых и ласковых, которые рожали ему детей, он искренне любил их, во всяком случае, детей точно любил, но и они умирали одни за другими. От болезней, что привезли с собой европейские рыцари, которые не мылись годами; ну не принято было в Европе мыться! Другие оставляли родительский дом, навсегда пропадали в далёких землях. А остальные умирали от неведомой ему старости...

Он устал любить и терять, любить и терять без конца.

Над землёй проносятся войны, народы рождаются и умирают под натиском варваров, которые тоже исчезают под мечами новых завоевателей. Вера в Того, Кому Отказал В Глотке Воды, охватила половину мира. А Вечный так и сидит на камне посреди великой пустыни. Ему это не трудно. Но невыносимо тяжко ждать, когда пройдёт вечность, погаснет солнце и превратится в чёрного карлика. Тогда планеты упадут в одну точку, вселённая сожмётся в бесконечно малую величину пространства. И наступит Конец Света. Может быть, тогда дарованная долгая жизнь отпустит»?

- Да, похоже на правду, - с трудом выговорил Александр, потрясённый рассказом.

- Правда и есть, - грустно ответил отец Анатолий. - Даже самая короткая жизнь состоит из потерь, никуда от этого не уйти. А если жизнь вечна? В глазах почернеет от горя.

Раздался плеск воды, стук вёсел в уключинах, хруст прибрежного песка. Пять или шесть, а может и больше, Александр не понял, больших лодок, битком набитых людьми с оружием, одновременно ткнулись носами в берёг. Бородатые мужики в шлемах и кольчугах, с шумом и воинственными криками, потрясая топорами, вывалились на мелководье. Топая, словно стадо буйволов, бегут наверх. Останавливаются в пяти шагах. Слышится тяжёлое дыхание, сопение, в свежем воздухе пахнет ядрёным потом. Вперёд выходит здоровенный мужик с громадной булавой; кузнец, вроде? – подумал Александр, но припомнить не смог – густым басом произносит:

- Вот, прибыли оказать помощь в изничтожении нечистой силы.

Священник живо встает, с искренней благодарностью в голосе отвечает:

- Спасибо, но нечисти в пещере больше не осталось. Мы справились.

Кузнец внимательно посмотрел на изуродованные доспехи Александра, пригодные теперь только на перековку в горшки, на порванную кольчугу священника и клочья рясы, с уважением басит:

- Да, вижу, что нелегко далась победа.

Смущённо топчется, не зная, что сказать ещё. В эту минуту из толпы раздаётся чей-то тонкий голос:

- Ты за яму скажи, за яму!

- Чо! – оборачивается кузнец, - а-а, да! Это вот … девки в лес давеча ходили, говорят, видели в канавиной яме избушку на курьих ножках, а в избушке старуха живёт. Сказывают, как увидала, так глаза выпучила, зафыркала, бросилась на них, на девок-то, хотела пымать и съесть! Надо бы тово, светлый князь, прибить гадину.

Священник внимательно смотрит на Александра.

- Ну вот, обыкновенный овраг уже Канавиной Ямой называют, - смеётся тот.

- И там поселилась новая дрянь, - кивает отец Анатолий, - надо прогнать, пока сил не набралась. Вот так, князь.

- Такого повеления от Владимира не было, рано меня так называть, - без улыбки отвечает Александр.

- Это дело ближайшего времени. А люди тебя уже признали. Ну что, идём сейчас или маленько погодя?

- Да чего кота за хвост тянуть, отправляемся немедля.