Андрей Погудин - Мастера иллюзий

– Что арабы? – спросил Ломов, как только Павел повесил трубку.

– Не поверили, сказали, что я сумасшедший.

– Идиоты!

– Хм, я бы на их месте тоже не поверил. Но лучше уж я буду сумасшедшим, чем этот Балдур взорвет Каабу.

– Я думаю, мы должны немедленно лететь в Москву!

– Сначала мы посетим одного муфтия.

– Это еще зачем?! У нас мало времени, собирайте, что нужно и – в самолет.

Смолин медленно достал пачку «Фронтира», тщательно размял сигарету и прикурил, не спуская взгляд с закипающего Ломова. Колечко дыма проплыло по воздуху и нанизалось на толстый нос Шрека. Тот чуть не подпрыгнул.

– Что вы себе позволяете?! Вообще работать собираетесь?! Пока вы тут фокусничаете, террористы закладывают бомбу! Немедленно собирайтесь, или я иду к вашему генералу!

– Послушай, Максим, – очень спокойно начал Смолин. – Мне глубоко наплевать, кто там у тебя папа. Мне чихать, какое у тебя положение в ФОС. И мне насрать, что ты там думаешь! Я нашел Вобера, я узнал правду про взрывы и я буду решать, что нам делать! Если тебя что-то не устраивает, иди хоть к президенту, но не мешай мне работать так, как я считаю нужным. Понятно тебе это, координатор хренов?!

Майор раздавил окурок в пепельнице и уставился на Ломова. Тот порывался что-то сказать, надулся индюком, но, взглянув в серые глаза Смолина, внезапно обмяк и спросил почти ровным голосом:

– Зачем нам этот муфтий?

– А ты бывал когда-нибудь в Мекке? Там при въезде висит одна любопытная табличка: «Въезд немусульманину строго запрещён! Карается смертной казнью!».

– Не может быть!

– Еще как может. Ты знаешь хоть одну суру? Вообще, открывал когда-нибудь Коран? Ах да, наверно, тебе сделали обрезание?

При последних словах Ломов вздрогнул и непроизвольно принял позу футболиста, стоящего в «стенке». Павел хмыкнул:

– Сдается мне, ты вовсе не мусульманин. Впрочем, как и я. Поэтому давай не будем пороть горячку, а заглянем к моему знакомому и узнаем, как нам Каабу посетить и при этом в живых остаться. Вопросы есть?

– Вопросов нет. Но всё равно, лучше нам поторопиться, Павел Аркадьевич.

– Дык, кто ж спорит, Максим Леонидович?

Смолин набрал номер Зотова и коротко проговорил распоряжение. Уже на выходе они столкнулись с адъютантом Красильникова. Лейтенант пренебрег всеми правилами конспирации: нес просто в руках бутылку французского коньяка и сеточку апельсинов. «У Борисыча намечается совещание с Мурзиным, – подумал Павел и улыбнулся: – А вот адъютанту влетит за нарушение режима секретности». Мысли перескочили на отдел, но Смолин понимал, что волноваться нечего – все необходимые распоряжения он отдал, а сигмовцы уже не маленькие, чтобы постоянно контролировать их действия. Если не дай бог что случится – справятся и без него.

«Центурион» выбрался на проспект. Чувствуя свою ущербность, автомобили уступали дорогу брутальному переростку, лишь на Литейном вперед рискнул сунуться черный «Хаммер», но и он ретировался, стоило только Зотову рыкнуть сиреной. Роман всё косился на Ломова, а тот вольготно устроился в просторном кресле и наслаждался видами Питера. Смолин улыбнулся – мальчик получил трепку, но уже пришел в себя и спешит показать всему миру свою важность и независимость. Если бы еще эти качества дополнялись профессионализмом и трезвым мышлением… но разве можно требовать от молодого координатора чуда? Конечно нет, поэтому пусть скучает в машине под наблюдением Зотова. Джип величественно вплыл на придомовую стоянку.

Перед тем, как открыть дверь, Камиль Ниязов явно читал Коран. Смолин сразу вспомнил, как они, тогда еще студенты-востоковеды, встречались с муфтием несколько раз в месяц для обстоятельных бесед по истории и законам ислама, и всегда перед сухопарым мужчиной лежал на специальной подставке именно этот потрепанный томик священного писания. Помнится, Павел частенько спорил с учителем и задавал каверзные вопросы, на которые тот неизменно вежливо и терпеливо отвечал. Тогда Ниязов еще возглавлял Совет муфтиев России, сейчас же проводил какие-то собственные изыскания и даже выпускал научные труды. Так неужели духовное лицо, соответствующее по образованию магистру права и богословия, не сможет помочь в щекотливом, но нужном деле?

– Исен ме сез, Камиль.

– Ох, неужели я вижу Павла Смолина? Здравствуйте, мой друг, проходите. Рад вас видеть! Как движется карьера милицейского?

– Полицейского, Камиль, полицейского. Спасибо, вашими молитвами. Я так и не поблагодарил за Шамиля Мирзоева.

– Пустое. Всё в руках Аллаха, мы лишь можем взывать к нему и надеяться на снисхождение. С чем пожаловали на этот раз? Еще один гордец решил устроить персональный джихад?

– Вроде того. Но на этот раз всё гораздо серьёзнее.

Смолин рассказал про Вобера, истинную причину уничтожения храмов и планах Балдура. Сохранять тайну следствия майор и не думал – муфтий уже несколько раз помогал ему в делах, связанных с исламистами, и разбирался в психологии преступников порою лучше полиции. Но на этот раз Павлу удалось заинтриговать бывшего учителя.

– Велик Аллах и не дано смертному постичь деяния его, – проговорил Камиль, качая головой. – Удивительная история, сразу трудно и поверить, но думаю, этот Клод рассказал вам правду. Мир устроен гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Милостивый подает нам знаки, а уж мы должны помешать случиться непотребству. Что вы намерены делать?

– Я с коллегой еду в Мекку, – ответил Павел. – Хочу разобраться на месте и предотвратить следующий теракт.

– Если религиозная полиция обнаруживает в Мекке неверных, их штрафуют или даже высылают из страны, – произнес Ниязов, глядя в стол.

– Я знаю, учитель, поэтому и пришел к вам. Сможете выписать какую-нибудь бумагу, чтобы нас пропустили? Поймите, Камиль, если мы не остановим Балдура, Кааба может исчезнуть с лица земли, как уже исчезли Казанский собор и церковь Нотр-Дам.

– Почему вы думаете, что сможете остановить его? Этому человеку явно помогает иблис.

– А нам поможет мастер Вобер и, надеюсь, вы.

Ниязов молчал, сложив на столе руки. Молчал и Павел. «Разрешает ли Аллах ложь во спасение? – спрашивал себя он. – А если под угрозой находятся главная святыня мусульманского мира и тысячи, даже миллионы жизней? Это ли не повод для решительных действий?». Муфтий сходил на кухню и вернулся с туркой, по кабинету поплыл запах кофе. Когда чашки опустели, Камиль взял в руки Коран и раскрыл его в произвольном месте.

– Единый прощает вас за некоторые клятвы. Он не наказывает за пустословие в ваших клятвах, данных без злого умысла в ваших сердцах, – прочел муфтий и отложил книгу. – Что ж, Павел, иншалла. Я помогу вам.