Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц

Я смотрел на них, собравшихся в зале, и видел, что палец им в рот не клади, откусят по локоть. Они тоже смотрят очень внимательно, оценивают и взвешивают, могу даже сказать себе в похвалу, что большинство относятся ко мне с уважением, чувствуя человека, который, как и они, сам «выбился в люди», сам все создал и теперь строит нечто новое, что должно принести ему высокую прибыль.

— Надеюсь, — произнес я, — все вы прочли мою Великую Хартию вольностей, прав и свобод. А кто не прочел, тому наверняка рассказали… Хочу сразу сказать, что все это очень серьезно. В смысле всерьез. Вы догадываетесь, что это снимет с правителя множество забот и переложит на вас… но, с другой стороны, никто вам не помешает работать больше, лучше, получать прибыль намного выше, богатеть и пользоваться тем уважением, которое вам пока не оказывают… несмотря на все ваши заслуги и достоинства.

Они продолжали рассматривать меня серьезно, изучающе, с некоторой настороженностью.

— Я не знаю, — сказал я откровенно, — насколько вы к этому готовы. Потому давайте-ка я послушаю вас. А потом решим, продолжать это рискованное дело… или забыть о нем.

Снова долго молчали, переглядывались, наконец поднялся осанистый мужчина, которого по богатству платья можно было принять за человека благородного сословия, если бы в одежде были красные или оранжевые тона, разрешенные только для людей высшего положения.

— Ваше высочество, — произнес он, — я Карместер — глава гильдии оружейников. Выражу общее мнение, если скажу… что все это очень необычно.

Он умолк и смотрел вопросительно. Я ответил сразу же:

— Мне легче, чем вам. Я родом из очень далекого королевства, где такую реформу провели давно. Потому могу сказать уверенно, что это работает, еще как работает!..

Они снова переглядывались, наконец Карместер проговорил с той же неуверенностью:

— Нам очень важно понять, ваше высочество, зачем вы это делаете…

Кто-то из зала крикнул:

— Зачем копаете яму самому себе!

Я вскинул руку, улыбнулся и сказал громко:

— Уверяю вас, я с властью расставаться не собираюсь. Более того, с вашей помощью я ее укреплю. Местные лорды с вас дерут любые налоги, какие устанавливают сами, что нечестно… и я могу на это махнуть рукой, как вы понимаете, однако они оставляют эти деньги себе, в государственную казну ничего не попадает, а это мне уже прямой ущерб!..

В зале начали сдержанно улыбаться, мой цинизм и мои заботы становятся понятны, как и мое желание опереться на них в борьбе с соперничающими богатыми вельможами.

Карместер покачал головой.

— Лорды, — сказал он, — это лорды. Они не позволят. У них сила, богатство, воинская выучка, могучие отряды, закаленные в схватках…

Я кивнул.

— Все верно. Вы абсолютно правы. Но есть крохотная деталь, которая меняет все.

В зале затихли, а Карместер спросил осторожно:

— Ваше высочество?

— Я здесь не король, — пояснил я. — Не местный король, которому нужно ладить с поддерживающими его лордами, иначе те могут и скинуть. Я — оккупант, что привел не слишком огромную, но очень боеспособную армию. Она легко подавит любые протесты и недовольства. В Мезине для меня нет своих лордов. Любого могу на плаху только за косой взгляд!.. Надеюсь, лорды здесь не полные дураки и это понимают.

В зале лица светлели, меня опасаются меньше, лев мышей не давит, а еще понятно, что для укрепления своей власти я должен вбивать в землю всякого, кто рискнет поставить себя на один уровень со мной.

Естественно, это не будут люди простого сословия, неважно, насколько они богаты и каким влиянием пользуются среди членов своей гильдии или своего цеха.

Карместер проговорил медленно:

— Ваше высочество… если это всерьез… то это то, о чем мы даже мечтать не решаемся…

— А теперь можете претворять в жизнь, — сказал я. — Но сразу продумайте систему местной власти, которую выберете и которой сами же и будете подчиняться. Самых мудрых среди вас изберете в парламент. Ну, это такое собрание, что будет принимать важные законы…

Он спросил с недоверием:

— И что… эти законы вы будете… уважать?

— Законы король не только должен уважать, — сказал я значительно, — этого мало, но и должен им подчиняться.

Он покачал головой.

— Простите, ваше высочество… но как-то не верится, что вы будете подчиняться тем законам… которые напишем мы!

Я безмерно удивился:

— А я при чем? Я не ваш король!.. Королевой будет Ротильда Дрогонская, уже начата подготовка к церемонии по ее официальному коронованию. Если не хотите принимать закон, что будет ее ограничивать в правах, то… вольному воля.

Я щедро улыбнулся и сел. В зале разом будто прорвало плотину, все вскочили на ноги, поднялся шум, крики, всюду перекошенные лица, в глазах страх.

Карместер, нарушая субординацию, подбежал ко мне и едва не ухватил за руку, но вовремя удержался от такой неслыханной дерзости.

— Ваше высочество!

— Ну? — спросил я с интересом.

— Это невозможно! — вскрикнул он плачущим голосом. — Она же все… уничтожит! Все законы!

— Если успеете их принять, — сообщил я, — то ничего не уничтожит, это обещаю. Я, как гарант конституции и реформ, не изволю позволить. Но если вы не придете ни к каким решениям, то ей ничего уничтожать не придется, так как нет законов, ограничивающих ее волю! Не так ли?

Он остановился с раскрытым ртом, наконец вымолвил:

— Ваше высочество…

Я поднялся, сказал благожелательно:

— Дел у меня невпроворот, так что покину вас, законодатели вы мои мудрые. А вам советую не откладывать дело в долгий ящик и… начинать прямо сейчас. Сделайте хотя бы вчерне, а наждачком поработаете потом. Я распоряжусь, чтобы вам принесли еды и питья. Еды побольше, питья поменьше. И безалкогольного.

Церемония коронации должна была, по мнению Ротильды, затмить все предыдущие, и потому она сама выбирала костюмы, слушала музыкантов и браковала одного за другим, пока не отыскала тех, кто достоин играть во время такого великого события.

Немало времени билась над списком гостей, получался слишком куцым, а это умаление ее достоинства, но когда пробовала расширить, в нем обязательно оказывались всякие мерзавцы и негодяи, посмевшие остаться в стороне во время переворота, а некоторые, подумать страшно, даже сотрудничали потом с этим варваром и узурпатором!

Я картинно вздыхал, кривился, дескать, что за дурак, зачем пообещал свое высокое присутствие на церемонии, Ротильда чувствовала вину, подлащивалась, но это получалось настолько неумело, что мне становилось за нее неловко.

Сэр Норберт тоже хмурился, наконец как-то, выбрав момент, когда мы одни, посмотрел по сторонам и проронил:

— Ваше высочество…

— Сэр Норберт?