Евгения Березенкова - Эринкаль

К примеру, одна картина, написанная молоденькой девушкой, не имевшей даже зачатков профессионального образования, но оттого не менее прекрасно обращающейся с палитрой. Изображение жеребца приглянулось мне на центральной площади провинциального человеческого городка, название которого я выпустил из головы почти сразу, как его покинул, зато память о девушке, понуро сидевшей на буртике фонтана осталась на долгие года. Она тогда так обрадовалась, что кто-то прельстился ее «мазней», что отдала мне картинку почти бесплатно, сказав «на память». Да, именно память и сохраняется в веках. На полотне маслом изображен конь. Темной масти, он не имел особой стати, запоминающейся расцветки или выдающегося сложения. Нет, конь был самым обыкновенным, потрепанным жизнью, я бы сказал. Но что-то в его взгляде так и говорило о гордости, не сломленной воле и свободе. Вокруг бушевал ветер, клоня к самой земле верхушки деревьев, а он стоял, крепко привязанный к перевязи и единственное что позволил себе, это прижать к голове уши.

Еще одна картина попала к отцу через нескольких перекупщиков, потому автора определить так и не удалось, зато изображение цепляло душу. На холсте словно живые предстали горы. Пологие, покрытие зеленью с левой стороны и отвесные каменистые с правой. Между ними располагалось озеро. Тишь прозрачной воды не нарушал даже легкий ветерок, отчего отраженные в нем горы казались еще прекраснее. Или, может быть, так казалось оттого, что в отражении не было симметрии. Горы словно перемешались, стали более органичны и даже снежные вершины казались ближе и доступнее. В общем, в той галерее каждое полотно было со своей историей, что само по себе и привлекательно.

Вновь вернувшись в настоящее, я чуть более внимательно всмотрелся в холст перед собой. В нем и на второй раз не было ничего особенного. Напротив, теперь я отчетливо видел, что кое-где мазки некрасиво перекрывают друг друга, тень от одного из канделябров смещена под невозможным углом, а девушка, взятая за основу, не так стройна, как оказалось к окончанию работы. Фигура явно была доработана уже после высыхания изначального варианта, отчего и образовался контур, не слишком бросающийся в глаза, зато прекрасно видный при вглядывании. Но все же, что-то в манере письма было такое приятное, наивное даже, что общее впечатление скорее ладное.

От любования, меня отвлек легкий шорох шагов и тихий скрип открываемой двери. Повернувшись на звук, я с удивлением наблюдал за маленькой девочкой, проскальзывающей внутрь. Осмотрев комнату, ребенок чуть нахмурился и, наконец, заметил меня, стоящего за кроватью. На лице малышки лет пяти отразилось сначала удивление, потом нерешительность и лишь напоследок восторг, отчего личико медленно вспыхнуло, позволив заметить лишь секунду колебания. Помявшись на пороге, видимо ожидая моего приглашения, девочка все-таки решила быть смелее и, припрыгивая, двинулась ко мне. Почему-то начинать разговор посетительница не спешила, я же, как ни пытался, так и не смог выдавить ни слова. Нет, какие-то изменения с момента снятия уздечки точно произошли и я их явно чувствовал, вот только она, по всей видимости, так долго была частью меня, что и последствия не испарились моментально. Ладно, чего мне стоит подождать?

С легкой улыбкой, я обошел кровать и, приблизившись к ребенку, уселся на краешек ложа, чуть склоняясь к посетительнице.

— Привет, — выдавила она, — ты кто? — Я осторожно пожал плечами, стараясь не шевелиться слишком резко.

— Ты не будешь со мной разговаривать? — Девочка вновь сморщила носик, повернув голову чуть на бок и внимательно разглядывая мое лицо.

— Аааа! — Наконец выдала малышка. — Я поняла, ты не хочешь разговаривать потому, что мы не знакомы. Мама всегда говорит, что с незнакомыми разговаривать нельзя, вот! — Девочка протянула вперед руку, причем делая это по-мужски и веско добавила. — Меня зовут Корделия, только все почему-то сокращают до Делии. А тебя как?

Осторожно взяв руку малышки, я несколько секунд соображал что мне с ней делать, а потом склонился пониже и чмокнул, решив, что лишним не будет. Правда, это мое действие хоть и рассмешило посетительницу, явно не сняло вопрос с моим представлением. И вот тут я задумался сильнее, говорить точно не получится, в комнате больше никого нет, а обижать ребенка ах как не хочется! Что делать?

Ситуацию спасло появление в комнате незнакомой женщины. На вид ей можно было дать как тридцать, так и пятьдесят. Неопределенные черты лица, словно сама обладательница никак не может решить, смеяться ей или плакать, а может и вовсе равнодушно отвернуться. Полноватая, роста чуть выше моего локтя, ну, или на полголовы ниже своей хозяйки. Серое платье мешком свисало по бокам, только подчеркивая полное отсутствие талии, а как следствие, делая фигуру похожей на бревно, круглое и толстое. Жидкие волосы, удивительно красного цвета, собраны на затылке в низкий хвост, опускающийся чуть ниже лопаток. Темно карие глаза, смуглая кожа, широкие скулы и широкий, почти плоский нос, выдавали в ней островитянку. Судя же по тому, что ее соплеменникам покидать родовой остров не позволяла религия, сюда она попала не по своей воле, значит, является служанкой и, что удивительно, не рабой.

Да, рабство в нашем мире вполне официально, это как раз тот факт, который мне жутко не нравится. Хотя, быть может, я просто принимаю его слишком близко к сердцу, ведь сам являюсь чем-то похожим. С одной стороны, военнопленный, причем, судя по приложенным усилиям, очень ценный для Империи (или самого Императора?), с другой же, самый обыкновенный нелюдь, да еще и принадлежащий к расе объявленной вне закона… В общем, все равно что раб!

Итак, женщина. Приоткрыв дверь, она сначала просто заглянула внутрь, проверяя наличие в комнате искомого, а потом, со скорбным взмахом, вошла, принимаясь за выговор.

— Делия! Снова вы бродите по дому, как неприкаянная! Ваша мама с ног сбилась, пытаясь вас разыскать! К тому же, разве вам не было наказано не ходить на третий этаж?

— Но почему? — Девочка невольно повторила жест своей воспитательницы. — Почему я не могу ходить там, где мне нравится? К тому же, тут мне интересно!

— Молодая леди, но вам нельзя сюда ходить! А теперь идемте, не будем заставлять вашу маму волноваться.

— Нет, — девчонка вдруг вцепилась в мою руку, — я не хочу! Скажи маме где я и она перестанет волноваться.

Женщина вновь всплеснула руками, потом встретилась с моим удивленным взглядом и нахмурилась еще пуще.

— Делия, но вам не стоит утомлять нашего гостя. Он болен, а вы ему мешаете…

— Вот пусть он сам мне об этом и скажет! — Вздернула остренький подбородок будущая хозяйка, вызвав мою неподотчетную улыбку.