Евгения Березенкова - Эринкаль

— Как же он вам скажет, если не может говорить?

— О! — Девочка вдруг резко повернулась ко мне. — Ты поэтому со мной не разговаривал, да? Ты просто не можешь?

Я осторожно кивнул, стараясь улыбаться, не раскрывая губ.

— А я думала, ты не хочешь… вот и хорошо, я буду сама говорить, а ты просто кивай, идет?

Я вновь кивнул, устраиваясь поудобнее, и наблюдая, как служанка потихоньку покидает комнату.

Девочка оказалась забавной и умненькой. Некоторые суждения и выводы ребенка были настолько близки к истине, что я невольно все более внимательно вслушивался в ее слова. В какой-то момент, сам не знаю как это вышло, Корделия забралась ко мне на колени и я чуть склонился к ней, внимательно вслушиваясь в рассказ о маленьком щенке, живущем на кухне, а потому не сразу заметил появления в комнате старого эльфа и девушки, спасшей мне жизнь. Они остановились на пороге, не мешая нам общаться и рассматривая меня как некую диковинку. Не люблю подобный взгляд, словно мнение о тебе уже сложившееся меняется прямо на глазах, а вот в какую сторону не знает никто, даже его обладатель.

— Делия, — наконец заговорила Катрин, — разве я не просила тебя не ходить на третий этаж?

— Но мама, почему ты хотела спрятать его от меня? — Нахмурился ребенок. — Он такой хороший!

— Да, — Лионэль открыто улыбнулся, усаживаясь на понравившийся мне стул, — он очень хороший. Но не стоит утомлять нашего гостя, он все-таки болен.

— Тебе больно? — Повернутое ко мне личико с таким участием в глазах я просто не мог проигнорировать, а потому отрицательно помотал головой и шутливо щелкнул девочку по носу. — Ой! Ты чего, я тоже так могу!

В течении следующей минуты я старательно отворачивался, не подпуская малышку к собственному шнобелю, а она весело смеясь и подпрыгивая все больше наваливалась на меня, пока не опрокинула навзнич.

— Делия, прекрати сейчас же! Я же просила тебя быть осторожнее. Хочешь, чтобы у Аля раны открылись?

— А его зовут Аль?

Я согласно кивнул, глядя в небесно голубые глаза нависшей надо мной девочки.

— Тебе больно? — Я задумался, и этого вполне хватило для скоропалительных выводов. — Ой, прости, я больше не буду, — она скатилась с меня словно мячик, — честно-честно не буду! Если ты не сердишься, можно я еще приду? — Я вновь согласно кивнул и, забывшись, открыто улыбнулся. — Ух, ты! Какие у тебя зубы! А у меня тоже такие будут когда вырасту? — Девочка восторженно захлопала в ладоши и запрыгала вокруг матери.

— Нет, дорогая, — сочувственно проговорил эльф, ловя малышку и усаживая к себе на колени. — Такие зубки бывают только у вампиров и их ближайших родственников дроу.

— А Аль вампир?

— Нет, он дроу или темный эльф, как принято называть эту расу среди твоего народа.

— Ты ведь тоже эльф?

— Да, только светлый.

— А чем вы отличаетесь? Аааа! Нет-нет, молчи, я знаю! У тебя волосы светлые, а у него черные!

— Не совсем… но в чем-то ты права. Хочешь, я расскажу тебе все-все, только не сейчас, а завтра?

— Почему завтра? — Удрученно протянула Корделия, сползая на пол и вновь запрыгивая на меня. — А можно мне их потрогать?

С сомнением покосившись на ребенка, я все же отрицательно помотал головой, а видя проявившуюся обиду на детском личике, просительно уставился на Лионэля.

— Понимаешь ли Делия, эти зубы не просто украшение. С их помощью обладатель может очень больно кусаться. Скорее, они являются оружием… вот как клинок, например. И почти так же как клинок, они остры. Аль не хочет причинить тебе вред и потому не согласен. Поэтому ты не должна на него обижаться.

— Но я осторожно! Правда-правда!

Лионэль взглянул на меня и неопределенно пожал плечами, предлагая разобраться с возникшей проблемой самостоятельно и я, после недолгих колебаний, все же приоткрыл рот, позволяя девочке там пошуровать. Ее прикосновения были легкими и почти незаметными, а отразившийся в глазах восторг елеем разлился по моей многострадальной душе. Хоть кто-то рядом был искренне счастлив. Как странно, давно я не ощущал такого единения ни с кем… о. Боги, да это же эмпатический криз! Не может быть! Значит Лионэлю и правда удалось снять уздечку, а стихийный всплеск — первое проявление утерянных чувств?

Я счастливо и открыто улыбнулся, сдержавшись, чтобы не рассмеяться в голос, который, кстати, пока не прорезался, и с благодарностью кивнул эльфу. В ответ, старик лишь довольно, словно мартовский кот, потянулся, потом поднялся на ноги и предложил девушкам спуститься в столовую, а мне вернуться в постель. Спорить совсем не хотелось, поскольку я и действительно почувствовал, как сильно устал. Проследив за моим неспешным утрамбовыванием под одеялом, посетители пожелали скорейшего выздоровления и шумной компанией покинули комнату, а я впервые спокойно закрыл глаза и сходу провалился в оздоровляющий сон без сноведений.

Последующие дни были спокойны и однообразны. Я спал, поднимался с рассветом, спускался в библиотеку, ел и общался с Катрин, но в основном, полностью заменял няньку Корделии. А еще я вспоминал себя. Первые вернувшиеся чувства потянули за собой и ворох не слишком приятных картин из глубин памяти. С одной стороны я был счастлив, с другой же, постоянное нервное напряжение делало характер вспыльчивым и замкнутым. Единственным человеком… или, точнее, человечком, кто с гарантией мог заставить меня покинуть раковину, в которую все глубже забирался, была моя маленькая подружка. Сам не знаю почему, но выговорить Делия у меня никак не выходило, Корделия шло еще хуже и все, на что хватало запала, это Коди. Самой девочке, однако, мой вариант нравился гораздо больше, так что я в скором времени перестал насиловать свой язык и звал ее только так.

Примерно через неделю подобной жизни, когда я уже вполне свободно передвигался самостоятельно, не нуждаясь в присутствии костыля рядом, малышке пришло в голову, что на дворе лето, и мы вполне могли бы проводить время не в сырых стенах, а нежась на солнышке. Загвоздка была только в том, что ей никто так и не догадался (или не решился?) сказать об осаде. Кое-как взяв язык под контроль, я с трудом связал пару слов и родил целое предложение.

— Коди, мы в осаде.

— Осаде? — Попробовала малышка слово на вкус. — А что такое «осаде»?

— Осада, — повторил я. — Ммммм… тюрьма…

— Тюрьма? То есть нас не выпустят отсюда?

— Да, — облегченно вздохнул я.

— Хм, а ты уверен? Почему я об этом не знаю?

— Мммм — немногословно выдал я и стал медленно спускаться по лестнице.

— Ну и ладно, — крикнула Коди, сбегая вниз со скоростью ветра. — Нам ведь не обязательно выходить за ворота, мы просто погуляем по двору! Идет?

— Ага, — как же я люблю этого ребенка! — Идем.