Денис Юрин - Логово врага

– Понятия не имею, – честно признался моррон, облегченно вздохнув.

– Когда годами не видишь солнца, кожа начинает болеть и бледнеть… С этим ничего нельзя поделать, по крайней мере, здесь, глубоко под землей, – со знанием дела заявил лекарь. – Я хочу, чтоб она порозовела! Хочу на солнце, греться в его теплых лучах! Хочу вновь на себе испытать дуновение ветра, настоящего ветра, а не здешнего сквозняка-мерзляка! Хочу поселиться наверху, и чтоб ни крестьянские дурни, ни священники в мою уродливую рожу пальцами не тыкали! Хочу жить в Геркании, и чтоб господа твои мне покровительствовали и от глупых бредень, что якобы я плод блуда сатаны, оберегали! Я ужо довольно наслушался оскорблений, и адским отродьем меня величали, и много еще как…

– В этом помочь обещаю, – кивнул Аламез, даже в мыслях не допуская, что собеседник попросит о таком пустяке. Впрочем, для него это явно не было мелочью, за жизнь он, видимо, натерпелся от суеверных простолюдинов и от служителей Добра и Света, безжалостно отправлявших на « очищающие от скверны » костры инквизиции за куда меньшие уродства, например за то, что у человека на руке иль ноге не пять, а шесть пальцев.

– Уверен? – с сомнением переспросил Гара.

– Даю слово рыцаря! Дитрих фон Херцштайн клянется на своем мече! – развеял сомнения собеседника Аламез. – Давай другую часть загадки объясняй! Что ты там насчет « отощания » говорил?

– Коль вам помогу, коль с вами отправлюсь, то сюда ужо не возвернусь и все, что нажил, потеряю, – начал издалека Гара, видимо, боявшийся получить отказ. – Хочу, чтоб мне возместили потери. Вот только не знаю, сколько мое имущество в герканских монетах стоит. Думаю…

– Дело сделаем, наверх поднимемся, там и приценишься. Обещаю, ты хорошую награду получишь, – помог лекарю Аламез выйти из затруднительного положения. – Полагаю, она даже гораздо больше будет, чем ты можешь себе представить!

На самом деле Аламез соврал. Он и не думал выклянчивать деньги у фон Кервица для расчета с добровольцем помощником. Это было бы трудно, долго, очень нудно, и, в итоге всех канцелярских мучений, вряд ли попытка получить достойное вознаграждение увенчалась бы успехом. Когда нужно что-то срочно сделать, вельможи готовы посулить что угодно; но когда дело уже сделано и реальная угроза их благополучию устранена, они и не подумают отблагодарить своих спасителей, тем более если до этого им ничего не обещали.

Тем не менее он рассчитывал отплатить лекарю добром за добро. Если бы тот им действительно помог, то награда была бы щедрой, но получил бы Гара ее не от герканской разведки, а из рук спасенных легионеров. Знакомство же с Мартином Гентаром открыло бы для скромного лекаря из шеварийского подземелья целый мир новых возможностей и дало бы ему защиту от всех напастей, как от напуганных и одновременно озлобленных людских взглядов, так и от обвинений Церкви. Союзник получил бы куда более, чем хотел, но пока говорить об этом было рано.

– Ну, и еще хочу, чтоб разрешили мне лекарским делом заниматься, – изложил последнее условие великан. – Чтоб бумага солидной была, как положено, с подписями важных особ и духовных чинов. Чтоб ни городские власти, ни святоши ко мне придраться не могли и чтоб мне какому сумасбродному инквизитору объяснять не пришлось, что колдовством богомерзким и прочими бесовскими делами не занимаюсь…

– Будет, – кивнул Аламез, так же неуверенный, что сможет выхлопотать грамоту, но в отличие, от предыдущего пункта требования, собиравшийся озадачить этим фон Кервица и докучать ему до тех пор, пока желаемая бумага не будет получена.

– Что-то ты со всем согласился? И как-то быстро! – прищурив глаза, произнес Гара с подозрением. – А ты случаем того… не врешь?

– Слово рыцарское даю! Могу бессмертием души поклясться! Что тебе еще нужно?! – спросил Аламез, глядя собеседнику в глаза. – Вопрос ведь такой, словам да клятвам верить приходится. В нашем деле ни векселя не выпишешь, ни залога не оставишь. Каких еще гарантий ты от меня требуешь!

– Обманешь, найду и бошку сверну! – предупредил Гара, видимо, поборовший сомнения в честности незнакомого ему партнера. – И где б ты от меня ни скрывался, сколько б охранничков ни нанял…

– Не зли! – прервал угрозу Аламез и одарил лекаря суровым, холодным, как сталь, взором. – Я свое слово сказал, повторяться не буду, уговаривать тоже! Ты с нами идешь, теперь твоя очередь откровенничать! Расскажи, как в цитадель провести собираешься…

– То и по дороге сделать можно. Щас же время глупо на мелочную ерунду тратить, – с тяжким вздохом произнес вдруг пригорюнившийся великан. – Ты поди пока проведай своих, да и девицу предупреди, чтоб она шибко не орала, как меня увидит! А я с барахлишком своим прощусь, годами мастерил да собирал, столько трудов вложено…

Хоть Дарку и хотелось как можно скорее узнать, что это был за план, чтобы все как следует оценить да взвесить, но настаивать на этом он не стал. Во-первых, отсутствие своего собственного плана и невозможность его составить делает, как никогда, сговорчивым и терпеливым, а во-вторых, долгое пребывание в поселении горняков, да еще в доме, гораздо чаще посещаемом, чем корчма, не только грозило нежелательным вниманием, но и сулило многие неприятности.

Кроме этих двух объективных обстоятельств была еще и третья причина, почему Аламез не стал упорствовать. Он просто проникся трагизмом момента. Гара прощался не только с любимым подвальчиком и хранившимся в нем добром, но со своей прежней жизнью. Это все равно что расставаться со сварливой, любящей позанудствовать и покапризничать женщиной, с которой прожил немало лет. Решиться на это необходимо прежде всего из чувства самосохранения, но в глубине души все же немного жаль…

Любому путешествию всегда предшествуют унылые, тягостные сборы. Только очень недальновидный, легкомысленный странник готов отправиться в дорогу налегке, надеясь на удачу и хорошее к нему отношение тех, кто повстречается на пути. Умный человек готовится к отъезду или пешему уходу заранее, тщательно подбирая свой скарб, стремясь захватить все нужное и при этом не набрать в дорожную суму много лишнего, что только ее отягощает. Опытный путник никогда не оставляет сборы на последний момент, даже если вовсе и не уверен, что путешествие состоится. Он уже на собственной шкуре прочувствовал, насколько спешка губительна даже для самых простых начинаний, и по себе знает, что дорога не прощает растяп. Она жестоко им мстит как обычными, неприятными, но не смертельными неудобствами, так и опасными сюрпризами, с виду незначительными, мелочными происшествиями, которые внезапно приводят к трагичным, а быть может, и к летальным последствиям.