Денис Юрин - Логово врага

Сонтерий до последнего размышлял, принять ли предложение врага или доложить о случившемся графу Норвесу, но к бегству приготовился заранее. Хоть ученый муж и не сложил все нужные для опасного похода вещи в дорожную суму, но благоразумно держал ее у себя под рукой, причем припрятав в кабинете на самом видном месте. Она висела на стене прямо возле его стола, а в ее вместительных недрах хранился всякий бумажный хлам – абсолютно ничего не стоящие обрывки манускриптов, черновики расчетов и замусоленные, старые копии неполных рецептов, одним словом, все то, что когда-нибудь, как-нибудь, при определенном стечении обстоятельств да сгодилось бы в работе. Если посетители кабинета увидели бы собранную в дорогу суму, то возникли б ненужные вопросы и слухи, которые непременно достигли б ушей Его Сиятельства.

Сколь ни верны руководителю сотрудники, а парочка осведомителей среди них всегда найдется. В третьей же исследовательской бригаде доносили практически все, а кто не доносил, тот по глупости да задаром сплетничал, давая вволю порезвиться своему игривому языку. А так присутствие в рабочем кабинете ученого дорожного предмета ничуть не вызывало подозрений. Его могли лишь обвинить в двух невинных проступках: в чересчур бережливом отношении к использованным расходным материалам да в чудаковатом подборе тары для хранения исписанных бумаг. Ни то ни другое, естественно, подозрений не вызвало бы, поскольку всем известно, что ученые весьма своеобразный народ, чьи поступки порой граничат с безвредным, комичным безумием. Например, Сонтерию было известно, что один из его помощников всегда сжигает черновики, причем все без разбора: как содержащие какую-то ценную информацию листы предварительных расчетов, так и обычные наброски ничего не значащих писем. Не раз удивлял ученого и главный эксперт одной из его лабораторий, пользующийся солидным авторитетом среди коллег и самостоятельно ведущий весьма ответственные исследования. Чудак всегда держал при себе шило, причем носил его в специальном мешочке из львиной кожи и непременно только в левом башмаке. Никто никогда не видел, чтобы он пользовался портняжным инструментом, но краешек чехла всегда торчал из его вечно грязной и рваной обуви. Кстати, сам факт неизменного ношения одной и той же пары стоптанных башмаков на протяжении целого десятилетия уже сам по себе казался достойным поводом, чтобы призадуматься о здравости рассудка их хозяина.

Как всегда быстро, почти незаметно, переместившись в свой тихий и уютный кабинет, Сонтерий не стал оглядывать его напоследок, проводя своеобразный ритуал молчаливого, тоскливого прощания, а тут же приступил к завершению сборов. Сняв со стены суму, он вытряхнул из нее на ковер ворох помятых, исписанных бумаг и, ничуть не заботясь о том, что кому-нибудь может прийти в голову покопаться в его черновиках, принялся складывать заранее приготовленные вещи, которых, собственно, было не очень много.

Первыми на дно сумы опустились два увесистых кошелька: один набитый золотыми монетами, а другой – презренными медяками. Как ты ни прорабатывай план, пытаясь учесть все факторы и обстоятельства, а во время бегства события чаще всего развиваются непредсказуемо. Сонтерий допускал, что может попасть в такие ситуации, когда выгодней прикинуться странствующим богачом, а когда и бродяжкой-бедняком, насобиравшим мелочь на паперти или заработавшим ее собственным горбом. Естественно, ученый предусмотрительно позаботился, чтобы в мешочек попали только шеварийские монеты, поскольку драгоценные кругляши, отчеканенные в других королевствах, могли бы вызвать подозрения и навлечь неприятности. Злато есть злато, и торговцы его всегда охотно принимают, вне зависимости от того, чья увенчанная короной физиономия смотрит на них с тыльной стороны: благообразное лицо собственного монарха или мерзкая образина враждебного тирана. Но стоит лишь покупателю покинуть лавку, купчина тут же посылает по его следу стражу, причем когда из страха, а когда исключительно из вредности.

После кошельков в дорожную суму погрузилось с полдюжины успокаивающе побулькивающих фляг, содержимое которых хоть и было жидким, но предназначалось вовсе не для утоления жажды и не смачивания пересохшего горла. К сожалению, ученый точно знал, что ему придется воспользоваться хотя бы половиной прихваченных с собой снадобий. Без них было невозможно выбраться из подземной цитадели, да и в ней толком не спрятаться. Как назло, план свершения акта предательства и последующего за ним бегства был несовершенен, как все, что составляется и рассчитывается при отсутствии точных сведений. В нем было много белых пятен, когда пришлось бы ориентироваться по обстановке, и план этот не подразумевал, что у Сонтерия будет много времени. При самом благоприятном раскладе погоня должна была начаться, как только он покинет здание научного корпуса; а при неблагоприятном – еще задолго до того. Зелья помогли бы отсидеться да спрятаться. Одни делали владельца на краткое время невидимым, другие изменяли его запах, а третьи сами по себе являлись грозным оружием, в некоторых случаях даже более действенным, чем меч да кинжал.

В довольно вместительную, хоть и не громоздкую с виду суму могло уместиться еще много ценных иль дорогих бесстрастному сердцу вампира вещей, но Сонтерий решил не брать с собой ничего лишнего: ни драгоценностей, ни напоминавших о прошлом безделушек. И те, и другие предметы были бы бесполезны в походе, да и по его завершении в них было бы мало толку. Он не собирался продавать за бесценок собратьям кровопийцам ( ювелирам да ростовщикам ) золотые кольца, кулоны да ожерелья, ну а память о знаменательных событиях жизни всегда лучше хранить в голове, чем перекладывать ее на бездушные предметы, какими бы милыми они ни казались с виду и какие бы теплые чувства ни пробуждали. Вещи – это всего лишь вещи, ими нужно пользоваться, а не хранить лишь потому, что жалко выбросить. Среди драгоценностей ученого мужа не было ничего, что бы он приобрел сам, это были лишь подарки – формальные знаки признания со стороны клана его ученых заслуг. Они без пользы провалялись по шкатулкам не один десяток лет, да и в ближайшие лет сто их ожидала бы точно такая же участь.

Сборы были завершены. Закрыв суму и застегнув ее на крючок, Сонтерий тут же направился к выходу, прокручивая в голове, как бы незаметней добраться через полздания до смотровой комнаты, где теперь круглосуточно трудилась одна из возглавляемых им исследовательских групп. Подземная жизнь внесла свои коррективы в работу коллег. В большинстве лабораторий эксперименты шли практически без перерыва, да и некоторые собратья-ученые уже настолько отвыкли от жизни вне научных трудов, что месяцами не отлучались из здания корпуса даже на сон. С одной стороны, в случайных встречах с коллегами, шатавшимися по коридорам да залам, не было ничего страшного, но с другой – их все же лучше избегать, тем более что с мечом на боку да с дорожной сумой на плече Сонтерий появлялся в храме вампирской науки впервые.