Джоанн Роулинг - Дары смерти (перевод Snitch)

— Что? — охнул Рон, с отвисшей челюстью переводя взгляд с неё на Гарри, но Гермиона не обратила на него ни малейшего внимания.

— Представляешь, Гарри — целых два ногтя потерял! Действительно, это задаёт масштаб нашим страданиям, правда?

— Гермиона, — негромко сказал Гарри, — Рон спас мне жизнь.

Она будто не слышала его.

— Я только одно хочу знать, — заявила она, разглядывая что-то футом выше головы Рона. — Как ты нас нашёл сегодня? Это важно. Как только мы выясним это, мы сумеем сделать так, что к нам больше не явится никто, кого мы не желаем видеть.

Рон сердито посмотрел на неё, затем вытащил из кармана небольшой серебристый предмет.

— Вот.

Ей пришлось взглянуть на Рона, чтобы увидеть, что он им показывал.

— Гасилка? — она была так удивлена, что забыла, что должна быть холодной и свирепой.

— Она не просто включает и выключает свет, — сказал Рон. — Я не знаю, как именно это работает, и почему это произошло именно тогда, а не в какой-то другой момент, потому что я хотел вернуться всё время после того, как ушёл. Но рано утром в Рождество я слушал радио и услышал… услышал тебя.

Он посмотрел на Гермиону.

— Ты услышал меня по радио? — недоверчиво спросила она.

— Нет, я услышал голос в своём кармане. Твой голос, — он потряс Гасилкой, — доносился отсюда.

— И что же я говорила? — спросила Гермиона, в её голосе смешались скептицизм и любопытство.

— Ты назвала моё имя — Рон. И ты ещё сказала… что-то о палочке…

Гермиона густо покраснела. Гарри вспомнил: тогда его имя прозвучало вслух впервые со дня его ухода, Гермиона упомянула о нём, когда они обсуждали, можно ли починить его палочку.

— И я вынул её, — продолжил Рон, глядя на Гасилку, — она была такой же, как и раньше, но я был уверен, что слышал тебя. И я щёлкнул ей. Свет у меня в комнате погас, а вот за окном появился другой свет.

Рон поднял свободную руку и указал на что-то перед собой, глядя на нечто, чего Гарри и Гермиона не видели.

— Это был светящийся шар, будто пульсирующий, голубоватый такой, как сияние вокруг портключа, ну, вы понимаете.

— Ага, — в один голос ответили Гарри и Гермиона.

— Я понял, что это было то самое, — продолжил Рон. — Я похватал свои шмотки, собрался, взял рюкзак и вышел в сад. Шарик света парил там, он ждал меня, и когда я подошёл, он запрыгал в сторону, и я пошёл следом за ним за сарай, и затем он… он влетел в меня.

— Чего? — переспросил Гарри, ему показалось, что он неправильно расслышал.

— Он вроде как подлетел ко мне, — объяснил Рон, изображая движение шарика указательным пальцем свободной руки, — прямо к груди, а затем просто впитался в меня. Он был тут, — Рон ткнул в место возле сердца, — я чувствовал его, он был тёплый. Как только он оказался внутри, я понял, что должен сделать. Я знал, что он перенесёт меня, куда мне надо. Так что я дизаппарировал и оказался на склоне холма. Повсюду был снег…

— Мы были там, — сказал Гарри. — Мы там две ночи провели, и на вторую ночь мне всё казалось, что я слышу, как кто-то бродит вокруг в темноте и зовёт!

— Ну да, это я был, — ответил Рон. — Ваши защитные чары замечательно работают, потому что я не мог ни увидеть, ни услышать вас, хоть и был уверен, что вы где-то там. Так что я достал спальный мешок и решил дождаться, пока кто-нибудь из вас появится. Я думал, что когда вы сложите палатку, вас будет видно.

— Вообще-то, нет, — сказала Гермиона. — Мы на всякий случай дизаппарировали под плащом-невидимкой. И мы ушли оттуда совсем рано, потому что, как и сказал Гарри, мы слышали, что вокруг кто-то ходит.

— Ну, я там проторчал весь день, — продолжил Рон. — Я всё надеялся, что вы появитесь. Но когда начало темнеть, я понял, что, скорее всего, упустил вас, и снова щёлкнул Гасилкой. Голубой шарик опять появился и растворился во мне, я дизаппарировал и приземлился в этом лесу. Я всё ещё не мог вас найти, так что мне оставалось только надеяться, что когда-нибудь вы появитесь… ну, и Гарри появился. Хотя, ясное дело, сначала я увидел лань.

— Что-что ты увидел? — перебила его Гермиона.

Они объяснили ей, что произошло, и пока рассказывали о серебряной лани и мече на дне озера, Гермиона, нахмурившись, переводила взгляд с одного на другого и слушала так внимательно, что позабыла, что намеревалась сидеть, скрестив руки и ноги.

— Но это же наверняка был Патронус! — заявила она. — Вы что, не видели, кто его создал? Вы что, вообще никого не видели? И она привела вас к мечу! Не могу в это поверить! А дальше что было?

Рон рассказал, что наблюдал, как Гарри зашёл в воду, и что ждал, пока тот вынырнет, но понял, что что-то не так, прыгнул сам и вытащил Гарри, а затем нырнул за мечом. Он дошёл до того, как они открыли медальон, и запнулся, и Гарри договорил за него.

— … и Рон убил его мечом.

— И что, оно… умерло? Вот так просто? — прошептала она.

— Ну, оно… оно кричало, — ответил Гарри, коротко взглянув на Рона. — Вот.

Он бросил медальон ей на колени, она осторожно подняла его и осмотрела разбитые стёклышки в створках.

Гарри решил, что уже было достаточно безопасно, и взмахом гермиониной палочки убрал Разделяющий Щит, затем повернулся к Рону.

— Ты вроде говорил, что удрал от Охотников с лишней палочкой?

— Что? — переспросил Рон, который смотрел на Гермиону, изучавшую медальон. — А… а, ну да.

Он расстегнул пряжку на рюкзаке и вытащил из кармашка короткую палочку тёмного дерева.

— Держи. Я подумал, что запасная всегда пригодится.

— Ты был прав, — сказал Гарри, протягивая руку. — Моя сломалась.

— Шутишь? — начал Рон, но в этот момент Гермиона встала, и он снова испуганно затих.

Гермиона положила побеждённый хоркрукс в бисерную сумочку, затем без единого слова забралась обратно в постель и улеглась спать. Рон передал Гарри новую палочку.

— Думаю, это лучший приём, на который ты мог рассчитывать, — шепнул Гарри.

— Да уж, — ответил Рон. — Могло быть и хуже. Помнишь, как она на меня птиц наслала?

— А я и сейчас пока ещё не отказалась от этой мысли, — донёсся из-под одеял приглушённый голос Гермионы, но когда Рон доставал из рюкзака свою коричневую пижаму, Гарри увидел, как тот едва заметно улыбается.

Гарри не рассчитывал, что за ночь Гермиона перестанет злиться, и потому его не удивило, что наутро она общалась с остальными в основном при помощи злобных взглядов и многозначительного молчания. Рон в ответ был при ней неестественно унылым, всем своим видом демонстрируя, что его всё ещё гложет совесть. И вообще, когда все трое собирались вместе, у Гарри было ощущение, что он единственный не скорбящий на чьих-то немноголюдных похоронах. Однако Рон, в те редкие моменты, когда оставался наедине с Гарри (пока они набирали воду или искали грибы среди травы и кустарника), становился бессовестно жизнерадостным.