Наследие

Эти размышления ослабляли его волю, делали его каким-то растерянным. Эрагон старался направить свои мысли на что-то другое, но проклятые вопросы, связанные с будущим, продолжали терзать его, прячась где-то в глуби­не души, к ощущение пустоты возникало у него все чаще.

Так, может, Муртаг и Торн поступили правильно?

Казалось, эта лестница, вьющаяся меж зеленых стен башни, не кончится никогда. Эрагон все тащился вверх, вверх и вверх по осыпающимся ступеням, пока люди внизу, на улицах, не стали казаться ему маленькими, как муравьи, а щиколотки и колени не заболели от бесконечного повто­ра одних и тех же движений. Он видел гнезда ласточек в уз­ких окнах-бойницах, а под одним окном обнаружил кучку мелких косточек, оставленных ястребом или орлом после трапезы.

Когда наконец показалась верхняя площадка, а на ней широкая стрельчатая дверь, почерневшая от старости, Эрагон остановился, чтобы собраться с мыслями и не­много перевести дыхание. Затем, преодолев последние несколько ступенек, он поднял засов на двери и, толкнув ее, вошел в просторный округлый зал, находившийся на самой вершине сторожевой башни, некогда построенной эльфами.

Там его уже ждали: Арья, эльф с серебряными волоса­ми, лорд Датхедр, король Оррин и Насуада, король Орик и король котов-оборотней Гримрр Полулапа и Сапфира. Они стояли или — как король Оррин — сидели, образуя широкий круг. Сапфира устроилась напротив винтовой лестницы, спиной к выходящему на юг окну, через кото­рое сюда и влетела. Свет закатного солнца косо проникал в башню, освещая эльфийскую резьбу на стенах и прихот­ливый рисунок, выложенный из цветных камней на щерба­том от старости полу.

За исключением Сапфиры и Гримрра, все выглядели напряженными и неспокойными. По тому, как была на­тянута кожа у Арьи на скулах, по ее высоко вздернутому подбородку, Эрагон понял, как сильно она расстроена, как глубоко ее горе, и ему страшно хотелось хоть чем-нибудь облегчить ее душевную боль. Оррин сидел в глубоком крес­ле, прижимая руку к перевязанной груди. Во второй руке он, как обычно, держал чашу с вином. Двигался Оррин с преувеличенной осторожностью, явно боясь причинить себе боль, но глаза у него были ясные, чистые. Эрагон до­гадался, что на этот раз выпил он совсем немного, а осто­рожным его заставляет быть тяжелая рана в груди. Дат­хедр постукивал пальцем по рукояти меча. Орик сложил руки на рукояти своего молота Волунда, стоявшего перед ним на полу, смотрел гном куда-то в собственную густую бороду. Насуада обхватила себя руками, словно ей было холодно, и была очень напряжена. А кот Гримрр Полулапа с независимым видом смотрел в окно, словно не замечая остальных.

Когда Эрагон вошел, все дружно на него посмотрели, а Орик даже улыбнулся и радостно воскликнул:

— Эрагон! — Вскинув молот на плечо, он двинулся Эрагону навстречу. — Я знал, что ты в итоге его прикончишь! Отличная работа! Вечером мы это отпразднуем! И пусть ярко горят огни, пусть голоса наши звучат так, чтобы даже на небесах было слышно, как мы пируем!

Эрагон улыбнулся, кивнул, и Орик, еще раз хлопнув его по плечу, вернулся на прежнее место. А Эрагон прошел че­рез зал и остановился рядом с Сапфирой.

«Маленький брат», — ласково сказала она и коснулась мордой его плеча.

Эрагон в ответ погладил ее по твердой чешуйчатой щеке, испытывая покой и блаженство уже потому, что она рядом, и мысленно, точно щупальцем, коснулся тех Элду­нари, которые все еще находились у Сапфиры на спине. Старые драконы тоже были изрядно утомлены событиями минувшего дня, и Эрагон почти не сомневался, что они предпочли бы наблюдать и слушать, а не принимать ак­тивное участие в том обсуждении, которое вот-вот должно было начаться. Элдунари ответили на его мысленное при­ветствие, после этого погрузились в молчание.

Похоже, никто из присутствующих не имел желания выступить первым. Снизу, из города, доносилось ржание лошадей. В цитадели стучали кирки и резцы. Король Ор­рин неловко поерзал в своем кресле и сделал глоток вина. Гримрр почесал острое ухо, украшенное кисточкой, и при­нюхался, словно чего-то ожидая.

Наконец тишину нарушил Датхедр.

— Нам необходимо принять решение, — сказал ок.

— Это мы и так знаем, эльф, — прогрохотал Орик.

— Не мешай. Позволь ему говорить спокойно, — стро­го заметил Оррин и повел своим кубком, инкрустирован­ным самоцветами. — Мне, например, весьма интересно было бы выслушать соображения о том, как нам следует действовать дальше. — Горькая и одновременно насмеш­ливая улыбка искривила его губы, и он кивнул Датхедру, словно давая ему свое милостивое разрешение продол­жать речь.

Датхедр в ответ слегка поклонился. Если его и обидело замечание Оррина, то он ничем этого не показал.

— Всем известно, что Гальбаторикс мертв, — сказал эльф. — И весть о нашей победе уже летит, как на крыльях, по всей земле. К концу недели о свержении Гальбаторикса будет известно всей Алагейзии.

— Как и должно быть, — вставила Насуада.

Она переоделась, сменив свою изорванную рубаху на темно-красное платье, которое, правда, весьма подчерки­вало то, как сильно она похудела за время своего плена. Это платье только что не падало с ее плеч, а перетянутая поясом талия казалась неправдоподобно тонкой. Насуада никогда еще не выглядела такой хрупкой и уязвимой, но все же было заметно, что ей уже удалось немного восстано­вить свои силы. Когда Эрагон и Сапфира вернулись в ци­тадель, она была на грани обморока. Джормундур просто в ужас пришел, увидев свою любимицу, и попросту схватил ее в охапку и куда-то утащил, чтобы остаток дня она прове­ла в полном одиночестве и смогла хоть немного отдохнуть. Так что у Эрагона не было возможности посоветоваться с нею до начала собрания, и он совершенно не был уверен в ее мнении относительно того основного вопроса, кото­рый они и собрались здесь обсуждать. В случае крайней не­обходимости он мог бы, конечно, связаться с ней мыслен­но, но надеялся обойтись без этого, не желая нарушать ее личный покой. По крайней мере сейчас, после всего, что ей пришлось вынести.

— Да, как и должно быть, — подтвердил Датхедр. Го­лос его был чист и звонок, и ему вторило легкое эхо, от­ражаясь от высокого сводчатого потолка. — Однако же, как только жители Алагейзии узнают, что Гальбаторикс пал, первый вопрос, который они зададут: кто же теперь займет его место? — Датхедр оглядел лица присутствую­щих. — Мы должны дать им ответ на этот вопрос прямо сейчас, прежде чем в их душах возникнет тревога. Наша королева мертва. Король Оррин ранен. Я уверен, что уже множатся самые разнообразные слухи. И очень важно пресечь эти слухи, пока они не нанесли невосполнимого ущерба. Откладывать решение этого вопроса нельзя, это может иметь весьма пагубные последствия. Мы не можем допустить, чтобы каждый лорд, имеющий в своем рас­поряжении войско, полагал, что может сам стать прави­телем — хотя бы собственного игрушечного государства. Если это произойдет, Империя развалится на сотню раз­личных королевств. Никто из нас этого не хочет. Должен быть избран следующий правитель — избран и назван, как бы это ни было трудно.