Людмила Астахова - Плоды свободы

«Молодая стая» не подвела князя. Только юные, благословленные Меллинтан мужчины и женщины способны отринуть предрассудки относительно диллайнской одержимости Эска, отринуть и прислушаться к его словам, воспользоваться его многовековым опытом.

Он обвел взглядом собравшихся в его кабинете соратников Идгарда во главе с Синой. Похожий вовсе не на ушлого законника, а на мальчишку-подростка, Маранон Вэрр бестрепетно, словно прославленный мореход – корабль, провел Конституцию через полный скрытых опасностей океан законов, кодексов и постановлений. До сердечной боли похожий на своего знаменитого деда, но совершенно иной нравом и по характеру Олфвэйн Локк взял на себя тяжелейшие переговоры со старой аристократией, а решительный Ильлайл Шис – с крупными промышленниками. Усилиями Калтрины Мэй созван Совет Оракулов. Да, много чего сделано этими вчерашними птенцами, которые прямо на глазах Эска превратились в сильных птиц.

– Мы славно поработали, судари мои и сударыни. И очень надеюсь, что успели вовремя загасить пожар беспорядков, дав народу подлинный Закон, пригодный для построения достойной жизни, – медленно сказал Аластар, глядя, как светлеет лицо Идгарда.

Мало кому из диллайн дано столь полно утолить свою одержимость, как это получилось у Совенка. Хоть он алфер теперь, а не диллайн, но все равно детям Золотой Луны свойственна особенная целеустремленность.

«Князь Идгард Эск. Звучит совсем неплохо. Но капитан «Меллинтан» Аластар Эск – еще лучше», – подумал отрекшийся князь и продолжил свою краткую речь.

– Но торжествовать победу пока преждевременно, господа. Нас всех ждут тяжелые времена. Наш стремительно меняющийся мир еще долго будут сотрясать бури – социальные и политические, военные и промышленные. Но мы же справимся, верно?

«Мы» он специально подчеркнул интонацией. Чтобы не забывали, с кем имеют дело и с кем им так или иначе предстоит сотрудничать еще долгие годы.

– И каждый из нас должен сделать вклад в будущее Файриста. Я намерен взять на себя командование эскадрой, направляющейся на север, в пролив Беруин, ибо сейчас самый опасный враг для нас не раздробленный Синтаф, и даже не усилившее многократно свое присутствие в море Кэринси и влияние на континенте Ролэнси, а северяне и только они.

Идгард поморщился от не слишком лестного упоминания об Архипелаге. Дядюшка Вилдайр оказался не таким мягким и пушистым, каким виделся Совенку в детстве. Дядюшка Вилдайр продемонстрировал новому князю и белоснежный оскал, и твердость позиции в основополагающих вопросах файристянско-ролэнсийских взаимоотношений, и еще массу весьма впечатляющих черт настоящего правителя.

«Ты сам этого хотел, сын мой», – не без злорадства усмехнулся Аластар.

– Только окончательно покончив с угрозой с Севера, мы сможем вплотную заняться внутренними проблемами. А посему хочу представить на ваше обсуждение смету расходов на предстоящий поход моей эскадры.

«Молодая стая» тут же встрепенулась и приготовилась драться за каждый лейд. А что они хотели? Настоящая власть, она такая: скучная, мелочная и бесконечно далекая от романтических фантазий идеалистов.

Аластару Эску осталось только огрызаться и размышлять на темы вечные и не имеющие непосредственного отношения к происходящему в его рабочем кабинете.

«Вот почему так – жизнь человечья сроков не имеет, а времени все равно ни на что не хватает?» – с грустью подумалось ему.

Едва появившись из утробы, смертный начинает торопиться в бессознательной надежде урвать свое законное. Младенец верещит во всю мощь легких, требуя материнского внимания и молока немедленно, сейчас же, сию секунду. Ждать он не хочет и не может, еще не понимая, но уже чувствуя, если не привязать к себе родительницу, то его время будет потеряно. Хозяйственные заботы ли, другие дети ли обязательно рано или поздно отнимут у него мать.

И такое положение дел сохранится навсегда. Ребенок будет жаждать взрослости, сулящей ему призрачную свободу, девушка – торопиться с замужеством, мужчина станет стремиться обзавестись поскорее наследником. А все потому, что Болезнь и Смерть зорко стерегут слабых человеков, точно кошка – мышей, так и норовя выхватить первого подвернувшегося острым когтем из гущи себе подобных. И даже те немногие, кто сумел, благодаря богатству или магии, прожить не один век, обречены в своих делах на бег наперегонки со временем.

Что уж говорить о северянах, час которых истек вместе с низвержением Предвечного. И стоит ли винить их в отчаянном желании жить? Пусть так мало, пусть с уродливым бременем неизбежного ветшания, но жить, дышать, любить, верить, как все остальные люди. И если на континенте у кого-то все еще имелись сомнения в том, что северяне – не животные, то их массовый исход, их бешеный напор, их одержимость спасением и жажда жизни послужили веским доказательством родства с детьми Лун.

Только люди способны на отчаяние, а в отчаянии – на безумную храбрость. И только людям не ведома пощада, когда дело доходит до крайнего выбора – либо мы, либо они.

А от тех обрывочных сведений, которые поступали из пролива Беруин о ходе морской обороны рубежей, волосы вставали дыбом даже у видавших виды вояк.

Конечно, Аластару очень хотелось бы стать живым свидетелем созыва учредительного собрания народных представителей, но война с северянами важнее. Так уж, видимо, заложено в основы мироздания, что, сколько бы ни отмерили богини жизненных сил, все равно не в человеческих силах везде поспеть.

Когда же после бурных дебатов смета была наконец-то утверждена, совет окончен, а они с Синой остались одни, княжна решила, что вправе сделать отцу заслуженный комплимент.

– А я признаю, что недооценивала ваш опыт и познания в сути общественных процессов.

– В это сложно поверить, но я всего лишь желаю нашему народу мира и процветания.

– И немного власти лично для себя, – мрачно усмехнулась Сина.

– Много власти, очень много, но не столь заметной, как прежде. Нам с вами предстоит удержать на своих плечах целый мир, а для этого нужно быть сильными.

– Но сейчас вы твердо намерены лично отправиться в пролив Беруин, не так ли?

Княжне не нравилась идея. Неужели, считала она, в Файристе нет достойных флотоводцев, кроме отца?

– Я не могу позволить Вилдайру сделаться спасителем человечества в одиночку.

– Ох!

– Да, дитя мое. Раз уж нам не удалось поделить женщину, то мир-то мы с Его Священной Особой поделить сумеем, – лукаво подмигнул Эск дочери.

Но Сину теперь трудно обмануть самоиронией и намеками в отношении Джойаны. Пусть Алая Луна освободила Аластара Эска от одержимости, сделав больше похожим на живого человека, но в одном он остался прежним – неистово любящим море и корабли, и, конечно, «Меллинтан», что терпеливо ждала на рейде своего единственного повелителя-капитана. А посему Аластар, точно горький пьяница ради выпивки, сочинит целую сотню веских причин, чтобы оказаться на ее шканцах.