Людмила Астахова - Плоды свободы

– Не соблаговолите ли чаю? – он радушно улыбнулся женщине самыми уголками губ.

Если шуриа ускользают, то диллайн невозмутимы до бесчувствия. Должно случиться что-то экстраординарное, чтобы дети Дилах позволили истинным чувствам прорваться сквозь маску спокойствия, которую они растят чуть ли не с младенчества. А в янтарном взгляде доктора Сида легко читалась убежденность, что ускользнуть Джойане не удастся. Не сегодня и не сейчас.

– Добрым я бы его не назвала и за приглашение благодарить не стану, – мрачно буркнула женщина. – Дорогие у вас чаепития, господин Сид.

Разум и все чувства кричали: «Вот ты и попалась!», и единственным слабым утешением Священной Невесте служило потрясенное выражение, застывшее на лице волшебницы-аннис.

– Вас, леди Итэль, я точно не ожидала увидеть здесь. Честно говоря, считала, что всех вас тив Херевард… – Джона чиркнула пальчиком по своей шее и воздела глаза горе. Получилось весьма изящно и красноречиво. – А вы, оказывается, нашли себе подходящее… дупло в дебрях Янамари.

Аннис молчала, словно проглотив язык.

– Ну, как угодно, – Форхерд и не сомневался, что невеликий умишко шурианки откажет ей, едва лишь запахнет опасностью. Все они таковы, что графини, что колдуньи. Сперва возмущенный визг и безграничная спесь, потом – жалобный скулеж. Вопрос лишь в эффективных способах добиться покорности. Методы Хереварда, примененные к аннис, были грубы и отвратительны, как он сам. Можно ведь сыграть и тоньше, если хоть немного постараться!

– Господа, проводите леди Ияри в дом и вернитесь к вашим обязанностям. Итэль, займитесь раненым, – он показал на раненого тива и добавил, будто только сейчас вспомнил: – И уберите отсюда ролфи. От него воняет псиной.

«Э, нет! Так мы не договаривались!»

Свет для Священной Невесты вдруг сошелся клином на безродном ролфийском парне. То ли кровь в голову ударила, то ли влияние Священного Жениха сказалось. Вилдайр бы своего солдата не бросил. Вот так запросто, при первой же угрозе – ни за что.

– Недалеко вы ушли от своего бога-душееда, сударь мой. А еще врачом назвались, – зашипела шуриа. – Ну-ка, немедленно займитесь моим телохранителем или разговора у нас не получится!

Форхерд снова вздохнул и снисходительно заметил:

– Для заложницы вы слишком болтливы, миледи, не находите?

Когда имеешь дело с женщиной на грани истерики, главное – не слова, а тон. Спокойный, уверенный, низкий и глубокий. Псы и лошади отлично понимают такое. Женщины, если и ушли от животных, то совсем недалеко. Покажи ей, кто хозяин, и она подчинится с радостным визгом. Разум здесь ни при чем, да полно – есть ли он вообще в этой маленькой головке?

– Слезайте с лошади и пройдите в дом, иначе мои люди доставят вас туда силой. И не размахивайте пистолетом. Сколько у вас патронов в барабане, четыре, пять? На всех не хватит, сударыня. Не упрямьтесь. Присядем, выпьем чаю, и вы поведаете мне эти сказки о северянах, если угодно.

При определенной доле везения по-прежнему сидящая верхом Джойана могла бы попробовать сбежать-ускакать. Хотя бы попытаться. Но это снова-таки означало бросить ир-Сэйгана без защиты и помощи. А так нельзя, никак нельзя.

Продолжая ухмыляться, Джона выстрелила в воздух. Совершенно по-злодейски, как ей представлялось.

– Всяко, на вас, доктор Сид, у меня патронов хватит, – и нацелила оружие в грудь эсмонда.

Форхерд слегка улыбнулся, будто уговаривал капризного ребенка принять микстуру:

– Ну, валяйте, валяйте.

И на его наглой высокомерной морде было написано, что веры шуриа нет, а женщине – и быть не может. Пропищать угрозы – это одно, а привести их в исполнение – совсем другое. Не хватит у шурианки решимости выстрелить. Исключительно по слабости бабской и скудоумию. Наиграется револьвером и утихнет, если прикрикнуть хорошенько.

Но все же не укрылось от Джоны и желание Форхерда Сида заполучить ее в заложницы, причем живой, здоровой и невредимой. И тут его понять можно, дохлые змеи – неходовой товарец.

«Что ж, зайдем с другой стороны», – решила женщина и демонстративно направила ствол револьвера на себя. Не в лоб, а в грудь. В худшем случае результат будет один и тот же, но шурианскому чувству прекрасного претило изуродованное лицо и разбрызганные мозги.

Сдерживая тошноту, Джона молвила:

– Отлично. Значит, я лишу вас возможности воспользоваться ситуацией.

И видит Шиларджи, ее с души воротило от всей этой нарочитой мелодраматичности. «Ах, милорд, я сейчас выстрелю в себя! И мой хладный труп немым укором… Тьфу, гадость! Актерка из погорелого балагана!» – кляла себя шуриа.

Кривляться, вообще, неприятно, а перед этим… ощипанным недобитком еще и омерзительно до обморока.

«Итэль, курочка моя, ты это видишь? – мысленно воззвал эсмонд. – И ты всерьез рассчитывала, что Эск бросит все ради вот этой… зверушки? Ну и дура же ты, Итэль!»

– Будь по-вашему, – успокаивающе повел он рукой: – Давайте сюда вашего песика. Хоть у меня и не скотолечебница, но посмотрим, что у песика с лапкой. А вы – идите в дом. В Дэйнле беспорядки. Чем дольше вы маячите перед воротами, тем больше шансов нажить неприятности… нам всем.

Окатывать презрением всех, кто чужой по крови – вот это они умеют, эти диллайн, прямо с рождения. И «песик» в устах Сида вовсе не оскорбление. Ир-Сэйган для него именно песик, говорящее опасное животное, не дотягивающее до права называться человеком ни по каким статьям.

– Мои неприятности с вашими просто несравнимы, сударь, – заявила Джона и в знак доброй воли слезла с лошади. Уговор есть уговор. Раз ролфи утащили в дом, значит, будут лечить, а значит, ее требование выполнено.

Револьвер пришлось отдать, но стрельбы и смертей на сегодня на всех с лихвой хватило.

– Неужели? – Сид все-таки не удержался от ироничного замечания: – На моей памяти первыми на воротах всегда вешали шурий. Живей! Любопытно послушать, какие же у меня неприятности. В обмен расскажу о ваших.

– Фи! – шуриа сморщила носик. – Не обольщайтесь, одной маленькой шуриа на воротах этого курятника погромщикам покажется маловато. Так что меняю ваши неприятности на лечение моего Сэйгана. А о своих неприятностях я и так все знаю. Идемте.

В доме вовсю кипела работа. Просторный холл, будто созданный для того, чтобы на дубовом его паркете было удобно готовиться к бегству, показался вдруг тесным. Весь Круг аннис-изгнанниц споро собирал вещи, бывшие беглые тивы, пригревшиеся под крылом Форхерда под видом слуг, таскали кофры и баулы. Некогда могущественным магам теперь не привыкать было к спешным отъездам. Суеты и паники не было – не в первый же раз срываться из насиженного гнезда! Доктор Сид довольно кивнул сам себе. Прекрасно! Выдрессировал! Не хуже, чем недоброй памяти Алезандез Лойх, бывший его патрон. Если чему и стоило поучиться у толстяка-Ворона, сожранного Живоглотом, так это умению управляться с подчиненными. И с бабами – тоже. Жаль, на шурианских гадин это не действует. Впрочем… если рассудить здраво, шуриа – и не женщина вовсе, а так… Зверек! Нечисть лесная, а не человек.