SoNew - Писания про Юного мага

Наконец, Кузьма получил свой отвар, а беглецы — по толстенной лепешке с сыром, показавшейся им бесподобным лакомством. Ели медленно, отщипывая по кусочку, впитывая в себя сытный запах и вкус. Спать в лесу, на месте привала, никто не рискнул. Молча распределили груз продуктов по заплечным мешкам и, поддерживая качающегося от слабости гнома, двинулись к северному тракту.

По дороге само собой к ним пришло решение укрыться в Башне Слоновой кости. Не то чтобы это было самое безопасное место, но прикорнуть где-нибудь в уголке, среди бесчисленных просителей, кандидатов в ученики и прислугу, посыльных, вечно осаждавших этот приграничный оплот магии, шанс был. А потом, со свежими силами уже и решать, куда двигаться дальше.

Совсем недалеко, за вершинами Предательского Хребта, лежали зеленые поляны светлых эльфов. А чуть северо-западнее, за более низкой, но столь же неприступной Грядой Темных Знамений, начинались сумеречные владения темных эльфов. Эти земли, казавшиеся такими опасными ученикам, теперь представлялись путникам оазисом безопасности и беззаботности в суровом мире.

Кузьма скупо, покашливая в бороду, пересказывал услышанные в Орене новости. Про странные заставы рассказывали по всему Приграничью. Отряд охотников недавно пропал в Зачарованной Долине, где люди испокон веку промышляли молодых драконов и никогда не водилось черезчур опасной нежити.

Странствующие менестрели принесли вести, будто на крайнем севере открылся новый проход в Алмор, да не куда-нибудь, а прямо к знаменитой орочьей Пещере Испытаний с саламандрами. Рассказывали они и об древней императорской горобнице, что, дескать, обнаружилась вдруг после землетрясения в долине, всегда носившей пришедшее из древности название Четыре склепа, что по дороге в Храм Странников.

Все эти названия мало, что говорили молодым людям, да и сам Кузьма неопределенно откашливался на их вопросы.

— За что купил, за то и продаю. — пыхтел гном, обливаясь потом, отчасти из-за жары, обрушившейся на них сразу за пологом тумана, отчасти из-за микстуры от кашля.

— А что, да как, я знать не знаю, сам туда покуда не хаживал.

Участок дороги, ведущей от Башни Гордыни к оплоту магов и к замку Орена, они успешно обошли по руслу реки. Им повезло не встретить опасных тварей, и никаких кордонов на боковых ответвлениях тракта тоже не было.

Несколько раз им попадались следы поспешного бегства — брошенные тачки с узлами, павшие буйволы, кострища на обочинах. Встретилось и несколько свежих могильных холмиков — кто-то оправился с тракта в вечный путь. А на диком берегу реки, по которому они обходили перекресток двух дорог, в зеленом мху лежало тело высокого костлявого старика в зеленой робе с одной-единственной, странного вида, стрелой, глубоко вошедшей ему в грудь. Убийцы даже не потрудились снять с жертвы старый меч в потертых ножнах и кошели. Вокруг несчастного из поясных мешочков рассыпались пустые облатки для пилюль, пузырьки с лекарствами и сухие корешки. Судя по всему, убитый был лекарем или знахарем на одном из хуторов. Вивиан осмотрела старика и безнадежно покачала головой — нет, это не выморок. Беглецы потратили добрый час на то, что бы завалить тело речными камнями. На насыпь положили меч убитого и собранные Вивиан лекарские принадлежности. Быть может, кто-нибудь, знавший старика, опознает потом эту могилу.

Правда, они все извозились в липком иле и промокли. В таком виде было бы трудно выдать себя за мирных путешественников, и мужчины, скрепя сердце, потратили полчаса на то, что бы с помощью девушек привести себя в порядок. Когда грязь была отчищена, мокрая одежда уже не так бросалась в глаза, но всех пробирала противная мелкая дрожь.

Пройдя по ажурному мосту к главному входу в Башню Слоновой кости, беглецы попали в толпу ожидающих чего-то людей. Судя по одежде, тут были в основном приграничные жители — охотники и жители лесных хуторов. Стараясь не обращать на себя внимание, эльфы, гном и волшебница прислушивались к громким разговорам вокруг.

— А потом налетело драконов, как ворон, без счета, тут уж мы живо смекнули, что нужно все бросать и уходить… — неслось с одной стороны.

— А эти нас на землю ссаживают и телегу нашу преспокойненько себе обшаривают… — отзывались с другой.

— Еще, главное, кристаллы все искали почтовые. — жаловался какой-то торговец с облезлым лотком. — и у меня все бусы порвали — думали, что я в них кристаллы эти прячу. Ну не идиоты ли? Бусы красные да синие, а почтовые кристаллы отродясь желтые да белые были…

— Малого мне перепугали до икоты. Мол, признавайся, что ты гном, только бороду сбрил. А пацану всего четыре года, он любому гному по пояс…

— И в храме жреца повязали. Прямо во время обряда какого-то, говорят. Его повязали, а Храм да деревню сжечь хотели, да не смогли. Из Храма как фыхнуло на них, так они и умчались, будто ошпаренные…

— Неладные дела творятся, неладные… — качала головой огромного роста тетка с добродушным, по-детски обиженным лицом. — Все снова врозь, как после Великой битвы.

Гляньте, одни люди к колдунам-то под защиту прибежали. Эльфы — те в замок подались, а гномы в город. Ну и орки, само собой, отдельно куда-то строем промаршировали.

— Да как же это? У нас в поселке половина семей смешанные. И куда им деваться? — подхватила в тон низенькая женщина с явной примесью гномской крови.

— Точно, точно, намедни вон к знахарю Фарфалю племянники должны были приехать, что в городе живут. А братья-то его жен набрали ну всех мастей… и эльфок, и гномок…

— Да ладно тебе, Варисса! Каких там гномок! Сроду у него и было — две эльфки в невестках, черная да белая, да обычная девушка, купца дочка.

— Ну а что ж тогда Фарфаль как услышал, что гномов обыскивают да про эльфов спрашивают, подхватился и в город похромал?

— Да потому, что племянники должны были с гномским караваном прибыть, не знаешь что ли?

Раньше-то надежней гномской охраны только орки были… А теперь, выходит, с гномами рядом ездить опасно!

— Да уж, поди, перехватил Фарфаль племяшей своих, раз не вернулся-от за три дня. Сидит сейчас у них в гостях в городе и горя не знает.

— А гнома-то, слыхали, ищут одноглазого! И чернявого! Отродясь я чернявых ггномов не видала! — продолжала языкастая Варисса.

Беглецы переглянулись. Убитый старик на берегу реки не мог быть никем иным, кроме несчастного Фарфаля, а Торионел перехватил их послание — вот что было яснее солнца в небе. В этот момен Варисса заметила чужаков, притулившихся у стены и ринулась к ним:

— Ой, охонюшки! Да вот же они, племянники Фарфалевы! Черные — это старшого брата детки, белявый — это среднего, и девчонка меньшого! Выросли-то, выросли как, и совсем не изменились!