SoNew - Писания про Юного мага

— Прости, Рамио, но ты ведь знаешь пророчество, — вздохнул Аррабах. — Точно так же, как ты не можешь принуждать эту девочку быть рядом с тобой, мы не можем требовать, чтобы ты выполнил невозможное. Твое правление будет спокойным. Я уверен, что Сэйя пошлет нам новую надежду… в будущем.

— Это мое право, не так ли? — усмехнулся Рамио. — Если я даже не попытаюсь — зачем я тогда вообще родился?

Стражу нечего было возразить на это. Но один из учителей — как догадались по внешности путешественники, тоже артеас, смуглый и скуластый мужчина, принялся убеждать Рамио не делать глупости. Тот выслушал равнодушно и жестом приказал учителю замолчать.

— Благодарю за заботу, — пожал он плечами. — Я все-таки хочу попытаться.

— Попытаться? Что именно? — спросила у него Каона.

— Само по себе мое рождение еще не означает искупления, — вздохнул Рамио. — Я должен найти спрятанный храм, где хранятся те жемчужины, оставшиеся от наших женщин. Найти его без помощи остальных артеас. И проникнуть в него только с воздуха, — и он горько усмехнулся и добавил упрямо. — Я попытаюсь!

— Боюсь, что у тебя будет не так много попыток, правитель, — вздохнул Аррабах. — Открой уж нашим гостям и последнюю тайну артеас. Бог Сэйя, избирая свой путь для созданных им разумных, решил, что сила, ум, ловкость и крылья дают нам и так слишком много преимуществ перед прочими расами. Поэтому он не дал нашему народу безрассудности выморока. Артеас умирают один раз — по-настоящему и навсегда.

— Ужас! — прикрыла рот ладошкой гномишка. — Совсем-совсем один раз?

— Если целитель не успеет раньше — да, — кивнул Страж Его лицо не выражало особого страха, ведь это знание сопутствовало его расе много тясячелетий.

— Я знаю это, — отозвался Рамио, — я буду… осторожен, — он слегка улыбнулся.

И вот, несколько дней спустя, Рамио упорно пытался взобраться на холм возле поселка, а Каона следовала за ним как привязанная. Все осталось позади — этот тяжелый разговор, в котором пришельцев с одной сторны благодарили за оказанную Рамио помощь, с другой упрекали в применении магии. И уговоры целительницы, поймавшей Каону за оградой школы, рыдающей и умоляющей девочку остаться рядом со слепым правителем артеас. И ледяной, высокомерный гнев мальчишки, услышавшего эти уговоры. В нем, маленьком, неловко двигающемся, вместе с памятью предков прорезалась такая гордая сила, словно его растили в императорском дворце с рождения. Изменилась осанка, изменился тон речи.

— Просто я знаю теперь, кто я такой, — пояснил он обратившей на это внимание Хенайне. — Это трудно, — со вздохом пожаловался он в другой раз Каоне. — Я знаю, что могу приказывать. Даже должен. Но я не хочу. Я стал взрослым за какие-то сутки, и теперь мое тело никак не догонит разум. Почти как у тебя, только наоборот.

Аррабах пояснил, что тело догонит разум примерно за год. Взрослый по разуму станет совсем взрослым. Пока никаких изменений не ощущалось, только ел тощий Рамио за троих.

Жизнь в Ракушечном продолжалась как ни в чем не бывало. Соседи, которые были не в курсе трагичных сплетений судеб в домике Салины, посудачили об ослепшем мальчонке да о непонятных купцах из-за моря и занялись привычными делами. Сама Салина языком не молола никогда, и Амиена помалкивала, все меньше общаясь с названным братом. Только однажды Каона увидела, как будущая целительница кричала громким шепотов в лицо учителю-артеас:

— А меня вы спросили, мудрые? Вы узнали, хочу ли я пробыть рядом с моим братом всю жизнь или нет? Если мне только двенадцать лет, и я еще не стану взрослой женщиной за год, то можно решать за меня? Вы предназначили меня к узам ветра, только потому что Рамио мог оказаться предсказанным правителем? Вашим спасением? Не потому ли боги смешали вам карты? Я буду молчать, но я не помощница вам. Ваше служение — такой же обман, как и прежде. И то, что обманута оказалась другая девочка, ничуть не извиняет вас.

— Мы думали, что ты привязана к своему брату, — оправдывался учитель, как последний лодырь, не выучивший урока. — И потом, вы же с ним не родные друг другу.

— Ах, вот оно что? — Амиена рассмеялась каким-то очень взрослым смехом. — Вот что вы задумали? Ваши узы сильны, я догадываюсь. Но вы опоздали, к счастью.

— Да, мы опоздали. Но все равно, я прошу у тебя прощения, — склонил голову артеас. — Мы не знали, как нам быть. До взросления юный артеас не подозревает о том, что его ждет. Страх ожидания может свести с ума в эти сутки. Даже дети, подраставшие в живых домах Та-Сэйя-кери, видевшие крылатых взрослых каждый день, наблюдавшие за стремительным взрослением обретших крылья братьев и сестер, не слышали ни слова об этом обряде. Только нож из раковины та-сит, вечно растущей раковины-дома, в которых мы жили со дня сотворения, может прорезать кокон рождающихся крыльев. Такой нож раньше носил каждый взрослый артеас. Тепеь их осталось мало, а мы не можем пополнить запас, потому что нам запрещено возвращаться в Та-Сэйя-кери раньше срока. Наверное, наши дома уже выросли выше гор и зимние бури обрушивают их пустые стены… — учитель вздохнул. — Прости нас, Амиена!

Девочка гневно покачала головой и вздохнула.

— Я бы хотела, чтобы все прошло благополучно для вас, — пожала она плечами. — Лишь бы вы скорее покинули нашу землю! — с этими словами Амиена развернулась и ушла. Она проводила все дни в Общинном доме или в доме Салины, но почти не подходила к Рамио и не разговаривала со стражами.

А слепец упорно штурмовал склоны холма. В самый первый раз, ударившись с размаху коленкой о камень и услышав сзади вскрик Каоны, он остановился как вкопанный и решительно взял девушку за рукав.

— Вы, маги, — буквально потребовал он от нее. — Вы же умеете лечить раны и успокаивать боль? Ну, говори?

— В этом нет секрета, — пожала плечами Каона, потирая саднящее колено. — Мы можем лечить и умеем снимать боль, но на это тратится наша энергия. Поэтому я не стану тратить заклинания на каждую царапину.

— А придется, — жестко ответил Рамио. — Или ты, или твои старшие товарищи, кто-то должен избавить тебя от боли. Или я прикажу стражам не позволять тебе ходить за мной.

— Я сказала, что это ерундовый ушиб, и не буду его лечить! — повысила голос девочка. — И не собираюсь бегать с каждой шишкой к Вивиан и ныть!

— А я сказал, — еще тише произнес Рамио. — Что будешь лечить и будешь бегать. Или я оттащу тебя за уши!

— Да что ты бесишься! — топнула ногой Каона. — Тебе что, дюже больно? Ну так поплачь!

— Да, мне пока не больно, — примирительно согласился слепой. — Но это пока. А потом мне понадобится ваша помочь — мне и тебе. Иначе будет очень. Очень больно.

— Что ты собираешься делать? — испуганная его тоном, спросила Каона.