Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гранд

– Ее Величество королева Синтифаэль, рожденная из Солнца и Света, принимает только во дворце в тронном зале.

– Ага, – сказал я. – Хорошо, приду.

Он выпрямился, пропищал с возмущением:

– Как это «приду»? Нужно бежать немедленно!

Я кивнул:

– Хорошо, бегу. И совсем немедленно. Могу наперегонки.

Он вспискнул:

– Хорошо. Начали!

И ринулся вперед с такой скоростью, что только золотой песок взвился из-под тонких ножек.

Я пошел солидно и сосредоточенно, я хоть и эльф Астральмэль, но я конт Астральмэль, а титул даже эльфам должен добавлять величавости и некоторой троллистости.

…Деревья красиво и небрежно-томно, как зеленый занавес, разошлись в стороны. Вдали блещет оранжевое море золотого песка, а из него красиво и гордо возносится трепетно изящный, как драгоценная игрушка, но огромный, королевский дворец, тоже из золота и драгоценных камней.

У входа статуи золотых драконов, эльфы прогуливаются особенно нарядные, куда моей хитрой лисичке Изаэль, на меня оглядывались с легким недоумением, но даже не снисходили до приветствия, как же, я всего лишь конт, а здесь, куда ни плюнь, обязательно попадешь в герцога и принца крови…

Меня никто не останавливал, я бодро взбежал по мрамору ступеней, дальше холл, перед которым все парадные залы королевских дворцов выглядят коровниками, стены, пол и потолок из золота, все в дивных узорах, я постарался не выказывать восторга, подумаешь, видывали мы ваши парижи, настоящая красота – в суровой простоте и вере в Бога, а это все декаданс и разложение, хотя, конечно, приятный такой декаданс и сладкое разложение…

Барельефы, статуи – все шедевр, только в прошлый раз все было иначе, как только они все это делают…

Из дверей следующего зала льется чистая светлая музыка, настолько легкая и милая, что вот прям вижу у нее крылышки, как у бабочек-капустниц.

Я протопал, твердо ставя ноги, через холл, а затем и через зал в сторону главного, где в прошлый раз меня принимала божественная Синтифаэль.

Через тронный зал простелена широкая ковровая дорожка из красного бархата насыщенного цвета, справа и слева пышные клумбы цветов, так выглядят придворные эльфы. У меня начало рябить в глазах, а дыхание сперло от дивных ароматов, но я вспомнил, что прошлый раз чувствовал себя грязным обезьяном, даже не альфа, а так себе, на этот раз выпрямился и шел, как кабан, через клумбу с дивными голландскими тюльпанами.

В конце длинной дорожки на золотом возвышении трон, справа и слева от него стоят в красивых, но строгого покроя одеждах седые эльфы, издали видно, что мудрые, зато я молодой и дерзкий, так что мы на равных, не надо уж так стараться нагнуть меня всем этим роскошеством…

Трон с очень высокой спинкой, там блещут яркие звезды на черном небе, а на сиденье в сверкающей светлой одежде восседает бесконечно прекрасная, у меня даже сердце заныло, Синтифаэль с золотой короной на таких же золотых волосах.

Изысканное платье в той же манере, как и в прошлый раз, скреплено золотыми брошками с небесного цвета камнями, но я глядел жадно в ее строгое и безумно безукоризненное лицо и едва не запнулся, ничего больше не видя, кроме ее дивных синих глаз, что смотрят мне прямо в душу.

В двух шагах от ступеней на помост я остановился и учтиво преклонил колено. Ее глаза продолжали смотреть в меня неотрывно, и я покорно опустил голову.

После некоторой паузы я услышал ее чистый и прохладный, как журчание горного ручья, голос:

– Конт Астральмэль…

Я ответил крайне почтительно:

– Ваше Величество.

Подняв голову я снова смотрел в ее лицо и чувствовал, что стоять вот так, преклонив колено перед красивой женщиной, – это нормально даже для такого мужчины, который ни за что не преклонит его перед другим мужчиной.

И все-таки, хотя сердце колотится и замирает в восторге, я чувствовал, как трудно смотреть в лицо живой богини, как ни хорохорься, а я все же свинья. Даже не свинья, а так, мелкий подсвинок, всегда себя оправдываю, где бы ни нагадил. А перед нею скрыть что-то невозможно, видит насквозь, и, хуже того, я сам это вижу.

Она неспешно оглядела меня с высоты своего звездного трона, наконец произнесла музыкальнейшим голосом, что прозвучал, однако, очень ровно и без оттенков:

– Конт Астральмэль, мы приветствуем вас в Эльфийском Лесу…

Сердце мое колотится, как дурной воробей в клетке, я произнес сиплым голосом, чувствуя себя нелепым и неуклюжим перед таким совершенством:

– Ваше Величество!

– Конт Астральмэль, – продолжила она, и я понял, что нужно не опускать голову и смотреть ей в глаза, как бы это ни было трудно, – вы были в наших владениях не так давно… однако в прошлый раз не явились нам поклониться…

Седые эльфы-мудрецы справа и слева от трона задвигались, обмениваясь возмущенными взглядами, но никто не проронил ни слова.

Я воскликнул отчаянным голосом:

– Ваше Величество!

Она продолжила, чуть повысив голос:

– А это недопустимо, чтобы эльф столь высокого ранга, как конт, не явился сразу же ко двору засвидетельствовать свое почтение и преданность!

Я воскликнул еще отчаяннее:

– Ваше Величество, это не пренебрежение моим долгом или обязанностями, а лишь мое смирение и деликатность, доходящая до идиотизма, ибо деликатный всегда проигрывает…

– Конт Астральмэль?

Я объяснил с тяжелым вздохом и страстью в голосе:

– Мне показалось, что Ваше сверкающее Величество в позапрошлый раз было мною чем-то недовольно, вот я и… того… в прошлый визит не стал вызывать ваше неудовольствие снова. Я такой, пугливый малость. И деликатный до невозможности. Местами я переэльфлю любого эльфа!

Она произнесла строго:

– Порядок есть порядок. Вы не рядовой эльф, конт Астральмэль! Потому ваше появление не должно оставаться незамеченным… Можете встать.

Я поднялся, но продолжал почтительно горбиться, потому что она хоть и в кресле, что на помосте, но вынуждена смотреть мне прямо в глаза, для царственных особ это недопустимо, они всегда должны смотреть на копошащихся внизу, для того их трон ставится на высоком помосте, а каблуки превращаются в котурны.

– Вы конт, – напомнила она. – А ваша супруга – контесса. Не забывайте, к вам больше требований.

Я поклонился, понимая, что аудиенция окончена, я получил выволочку, а то и порку, можно теперь утопывать прочь, но один из седых эльфов проговорил важно:

– Далеко не уходите, конт.

Второй добавил:

– К вам будут еще вопросы.

– Будут? – спросил я. – Или уже есть?

Мудрец нахмурился, ответил с неудовольствием:

– Придираться к словам – признак молодого и незрелого ума, который мыслями еще не может блеснуть, увы. Но если вам действительно нужна точность, то да, вопросы уже есть.