Василий Горъ - Проклятие короля

— Орать она горазда, — поморщился мужчина, расписывавший мою руку. И, тоже покосившись на дверь, за которой творилось что-то ужасное, прошипел: — Что они там, не могут справиться с одним человеком?

— Посмотреть?

— Нет! С ума сошел, что ли?! — взбеленился мужчина. И мотнул головой куда-то в сторону моих ног. — Нам тут только свидетелей не хватало…

Кинув взгляд туда, куда он посмотрел, я увидела непонятно откуда взявшийся топчан и лежащее на нем еще одно нагое тело. С ног до головы исписанное рунами…

«Если Крегг — в гостиной, то это кто?» — удивленно подумала я. И, поняв, что, кроме себя самой, мне надеяться не на кого, заставила себя успокоиться.

— Слышь, Урмас, зажги-ка еще пару свечей. Только не перепутай — бери те, которые мы принесли с собой. Да, и раз ты уже отвлекся, подай-ка мне нож.

Урмас буркнул что-то невразумительное, а через минуту на мраморном столике рядом с его отцом появилось еще несколько расплывчатых пятен света.

— Хватит? — поинтересовался он. И, услышав утвердительное «угу», обошел столик вокруг. И, чем-то там погромыхав, подошел к отцу: — Держи!

Увидев форму клинка, который он сжимал в руке, я похолодела: это был классический ритуальный нож для жертвоприношений!

«Сейчас они будут меня убивать!» — подсказал внутренний голос. И тут же замолк, потому что за дверью раздался еще один истошный крик.

«Значит, мне сейчас НАДО нормально соображать!» — подумала я. И, загнав себя в состояние многопотокового мышления, снова вгляделась в печать Спутанных мыслей…

…Обе перемычки, необходимые для замыкания контура, встали на место сами собой. И я чуть не задохнулась от остроты запахов воскуряемых ритуалистами благовоний: видимо, получившаяся печать Волчьего носа оказалась слишком мощной. Кое-как удержав на месте содержимое желудка, рвущееся наружу, я вдруг поняла, что совершенно точно знаю, чем пахнет в моей спальне.

Магнолией: ее запах успокаивает, способствует расслаблению и отдыху, отгоняет страхи и тревоги. Мирром — его воскуряют при бессоннице, а также для того, чтобы смягчить потрясения. Мускатом — он хорошо помогает при волнениях и умственных переутомлениях. Сандалом — этот запах способствует расслаблению и медитации. И… альсарой — сильнейшим снотворным. Правда, последней пахло совсем слабо. Так, словно после ее воскурения комнату хорошенько проветрили.

«Сквозняк!!!» — догадалась я. Потом приподняла голову, посмотрела на колышущиеся язычки пламени, и… вдруг поняла, что у меня в голове начинает складываться настоящая картинка всего происходящего.

Черное пятно на стене справа от Урмаса — потайной ход, ведущий в мою спальню. Сон, в который я так быстро провалилась, — заслуга не столько усталости после дороги, сколько тех свечей, которые оставила в моей спальне прислуга. Имя «Урмас», на которое отзывается мужчина, расписывающий рунами мои ноги, принадлежало тому самому ритуалисту, который прибыл в Орейн для того, чтобы доставить меня в Лайнту. А его отец, в настоящее время работающий с моим плечом, — не кто иной, как ВЕРХОВНЫЙ МАГ КОРОЛЯ!

«Все-таки кто-то увидел , что я — Темная… — оправившись от шока, горько подумала я. И тут же поняла, когда именно: в день похорон отца я стояла перед его усыпальницей БЕЗ печати Ограничения. — Мда… Облачко ошибся: вместо того чтобы отправлять за мной пару десятков разумников, столько же стихийников и пару сотен увешанных амулетами солдат, оказалось достаточно пригласить меня во дворец. И усыпить…»

Тем временем эрр Урден закончил рисовать очередную руну и, распоров клинком мою рубашку от ворота и до низа живота, недовольно покосился на дверь, бой за которой стал еще ожесточеннее:

— Не понимаю, сколько можно с ним возиться?

Потом посмотрел на меня и вытаращил глаза:

— Урмас? Я же сказал, чтобы ты активировал амулет Спутанных мыслей!

— Я и активировал, — отозвался его сын.

— Но его тут нет! — возмутился эрр Урден. — Неуч!

Эрр Урмас нахмурился. Потом отложил стило, встал с кровати, подошел к столу, взял с него еще один амулет Спутанных мыслей и снова забрался на кровать.

Увидев, что он опять встал на четвереньки, я обрадованно улыбнулась. И потянулась к его амулету Великой защиты…

…Первая перемычка… Вторая… Третья… Четвертая… — контур замыкался настолько быстро, что перед тем, как вставить на место пятую, я даже успела представить себе место, куда должен упасть маг. И поморщилась — картинка с мужчиной, лежащим на моем полуобнаженном теле, показалась мне слишком фривольной. Впрочем, выбора у меня не было, и я, дождавшись нужного момента, вставила пятую перемычку. А когда эрра Урмаса начал высушивать Костер силы, занялась амулетом его отца…

…Эрр Урмас рухнул на меня почти так, как я себе представляла. Только вот пребольно заехав мне лбом по груди.

Замычав от боли, я кое-как справилась со своими ощущениями и перевела взгляд на его отца. Вернее, на то место, где он только что сидел.

Эрра Урдена там не оказалось. Зато из-за края кровати торчала его голова с небольшой плешью на темени и тряслась, как листок на ветру.

«Отлично!» — мстительно подумала я. И истинным зрением всмотрелась в амулет Чистого разума эрра Урмаса, который вместе со всеми остальными оказался зажатым между нашими телами. А потом вздрогнула: начавший приходить в себя ритуалист с трудом поднял голову и ненавидящим взглядом уставился мне в глаза:

— Орейново отродье…

Решив, что поинтересоваться причинами такой нелюбви к моему роду я смогу и потом, я закончила плести оборотную печать Великой жизни на его затылке. И вложила последнюю перемычку в амулет Чистого разума…

…Поток силы, хлынувший из нового контура, сразу же разделился надвое: половина наполнила резерв лежащего на мне эрра Урмаса, а вторая половина — мой. Я была к этому готова. Ритуалист — нет. Но среагировать успел: невесть как поняв, что моя оборотная печать вот-вот начнет тянуть из него жизнь, перевернулся на бок и раскрошил свой амулет Великой жизни!

«Ну, и что же ты творишь, дура?! — мысленно взвыла я. — Такая слабая оборотная печать будет пить его НЕДЕЛЮ!»

Маг криво усмехнулся, кое-как встал на четвереньки и потянулся к ритуальному ножу, валяющемуся на краю кровати:

— Умри, тварь!!!

Услышав его шипение, я вырвала одну из перемычек, которыми несколько дней назад, сидя в кабинете отца перед донельзя удивленным Облачком и эрром Гериельтом, собственноручно замкнула почти готовую печать Ограничения. И время замедлило свой бег…

…Рука эрра Урмаса, сжимающая нож, застывает в воздухе, а потом медленно-медленно начинает опускаться на меня…

…Выпавший из парализованных пальцев клинок больно бьет по левой ключице, вспарывает кожу и бессильно соскальзывает на простыню…