Денис Юрин - Война

– Почему так долго?! На целых шесть минут опоздали! – с ходу взяла командный тон самоуверенная девица, наградив Аламеза суровым взглядом из-под начальственно нахмуренных бровей.

– Начинаем погрузку! По скольку человек на телегу? – перешел сразу к делу Дарк, не горевший желанием растрачивать силы на то, чтобы ставить выскочку на место и доходчиво объяснять, что ее дело кучерское и командовать она может лишь кобылой, а не им.

– Подвод всего три, – ответила Милена, мгновенно позабывшая под взором Аламеза о командирских замашках. – А куда вы столько барахла-то с собой тащите? С ним не влезете…

– Ничего, как-нибудь ужмемся, – хмыкнул Дарк и тут же шепотом отдал приказ подошедшему Герхарту: – По семь человек на телегу. Все с собой, ничего не бросайте, пожитки наши еще пригодиться могут. Я на первой телеге поеду, ты на второй, Вальберг на третьей. Коль в дороге что случится, действуй по обстоятельствам. Да, и вот еще: проследи, чтобы Крамберг, когда подойдет, в мою телегу запрыгнул… Пошептаться мне с парнем надо.

– Понял, будет сделано, – с кивком ответил сержант, тут же принявшийся распределять прибывавших солдат по телегам.

– А может, ты все же ответишь?! Почему опоздали?! – с явным раздражением в голосе и со злостью во взоре пыталась настоять на своем Милена. – До смены постов совсем ничего осталось! Мы вас тут ждем, головами рискуем…

– …притом исключительно по собственной глупости, – продолжил за девушку Дарк. – Потом, коль будет время, как-нибудь объясню, сколь грубые ошибки вы допустили, и место встречи здесь назначив, и так наследив, – Аламез лениво кивнул в сторону четверых связанных охранников, сидевших вдоль забора с мешками на головах. – Чище надо действовать, чище! Надеюсь, хоть кляпы в пасти им всунуть додумались?

– Уж как-то сообразили, – произнесла сквозь зубы затаившая обиду Милена.

– И то хвала Небесам! – хмыкнул Дарк, оглядевшись и приметив, что подручных у Милены было всего только двое, притом внешне столь неказистых, что он никогда бы не подумал, что эти парни морроны. – Вези нас помягче, возница, и особенно не гони, чтоб доспехи не гремели! У меня ребята толковые, их тряпками обмотают, но колдобин больших все же избегай. Да, и еще, – добавил Дарк, уже залезая на телегу, – Мартин мне должен был схему передать и план…

– Приедем – получишь! – огрызнулась воительница, раскрасневшаяся с досады, как юная девица, и резко задернула полог.

Дорога была каким-то кошмаром. Милена как будто специально, из вредности вымещая обиды, протрясла телегу по всем ухабам да колдобинам, попадавшимся ей во время всего трехчасового пути. Сидя среди мешков, практически друг у дружки на головах, солдаты исходили потом, покрывались синяками и тихо чертыхались, осыпая голову рыжеволосой возницы весьма нелестными словами и забористыми проклятьями. Дарк полностью разделял негодование своих солдат и в мыслях благодарил себя за железную дисциплину, созданную и поддерживаемую им в отряде, а подчиненный ему служивый люд – за поразительное терпение. Если бы первая прихрамывала, а пределы второго были бы чуть-чуть поменьше, то солдаты уже давно остановили бы повозку и, привязав нерадивую возницу к фонарному столбы или к деревцу, беспощадно высекли бы ее ремнями.

Случись такое, Аламезу непременно пришлось бы вмешаться и остановить справедливую и вполне заслуженную экзекуцию, однако он сделал бы это исключительно ради соблюдения конспирации, а отнюдь не из сострадания к жертве, которую бы сам с удовольствием высек. Неумение управляться с кобылой-тяжеловозом было далеко не самой большой провинностью Милены, в голове которой бродили спесивость с чрезмерной напористостью, частенько выплескивающиеся наружу и доставляющие много хлопот окружающим.

Дарк по собственному опыту знал, что эти грешки типичны для всех солдат-самоучек, без посторонней помощи, методом горьких проб и печальных ошибок научившихся кое-чему и уже возомнивших себя пупами Вселенной. Девица-моррон неплохо владела в бою ножами и мечом, да и из арбалета сносно стреляла. Ее достижения хоть и были достойны высокой похвалы, но, как ни странно, принесли Милене больше вреда, нежели пользы, испортив ее характер и вселив в душу необоснованную уверенность в собственных силах. Имея опасную привычку учиться всему самостоятельно, бегло и на ходу, рыжеволосая красавица отважно бралась за дела, в которых мало что понимала, и за ее не всегда удачные эксперименты частенько расплачивались другие. Тряска в телеге была сущей ерундой по сравнению с тем, к чему могли привести своенравность и поразительная активность сующей нос во все дыры, а заодно и пытавшейся стать затычкой во всех бочках Милены.

Первые полчаса поездки были самыми трудными, но затем придавленные мешками пассажиры телеги немного попривыкли. Солдаты уже не реагировали на новые ушибы, терпя их, как люди выносят тупую зубную боль или по плохой погоде ломоту в костях, и даже относились с юморком к потугам неумелой возницы совладать с кобылой и тяжелой телегой. Нет, конечно же, никто не перешептывался и шуточек не отпускал, но по тихому хмыканью, иногда доносившемуся из темноты, моррон понимал, что в голове кого-то из его попутчиков, страдавших от превратностей плохой дороги, созрела новая острота, которой тот обязательно поделится с дружкам на привале, если, конечно, останется жив.

Довольно быстро отрешился от физических страданий и Аламез, решивший скоротать время пассивного ожидания за двумя довольно важными делами. Во-первых, командир отряда пытался прислушаться к шумам, доносившимся снаружи, и понять, куда же их, собственно, везут. Телеги постоянно петляли, так что определить изнутри повозки, движутся ли они к центру города или по окраине, было совершенно невозможно. Однако плохое качество мостовой, дурные запахи, проникавшие сквозь старенький тент, и доносившиеся время от времени отдаленные удары молотов по наковальням говорили о том, что возницы не спешили приближаться к жилым кварталам города, хотя бы туда, где находились дома мелких служащих да мастеров-ремесленников. Большую часть пути караван из трех телег прополз вдоль источающих зловония цехов и чуть менее пахучих мастерских и лишь в самом конце, на последнем часе поездки, въехал на мостовую из хорошо уложенного булыжника. С этого момента прошло не более пяти минут, а неприятные запахи постепенно сменились манящими ароматами свежевыпеченных булок и душистых цветов, произраставших в небольших садиках под окнами ухоженных домов.

Вторым делом, которым развлекал себя Аламез во время вынужденного безделья, стали размышления о том, почему же фон Кервиц не пожелал участвовать в деле. Вряд ли причина исчезновения разведчика крылась в довольно резкой концовке разговора, когда моррон отказался сообщить подробности плана. Боязнь стать невольным пособником нечестивых колдунов и тем самым погубить свою душу тоже была ни при чем. Как показала практика, рыцарь-шпион обладал довольно гибкими взглядами по многим догматичным вопросам и, по его собственному признанию, вовсе не отказался бы сесть с « родней » Дарка за стол переговоров. Что-то вспугнуло его, какая-то несущественная, оставленная без внимания деталь насторожила фон Кервица. Конечно, если бы Дарку удалось сообщить шпиону о присутствии на сборище полководцев убийцы его старшего брата, то желание отомстить заглушило бы глас сомнений, однако разговор с самого начала пошел не так, как планировал Аламез, и его течение не позволило к месту вставить нужное имя. Если бы он упомянул о маркизе Вольбиорне просто вскользь, без веской на то причины, то агент герканской разведки еще бы больше насторожился и счел бы, что чернокнижники целенаправленно решили использовать его вслепую в какой-то своей игре и поэтому заранее собрали информацию о нем и о его семье.