Людмила Астахова - Теперь или никогда

– Совершенно верно. – Ролфи прищурился и кивнул. – Но, насколько мне известно, граф Эдвиг Лираен погиб. Повешен прямо посреди главной площади столицы своей провинции, – и резко махнул в сторону Левенеза.

– То был мой отец.

– Таким образом, вы… – и эрн Рэймси оскалился во все ролфийские крепкие зубы. – Когти Локки! Вас-то мне и не хватало, граф. Кэйбри! А ну-ка отсалютуем желтоглазым «кухаркам» парочкой залпов. Холостыми. А то думается мне, в Левенезе о нас позабыли. Очень жаль, что вы не прихватили с собою фамильного штандарта, сударь! Как-никак, мы собираемся вернуть вашей провинции законного владетеля.

«Чесночный» генерал мысленно расправил обрывки плана Е. С. О., еще совсем недавно столь безжалостно им измятые, и, довольный, снял фуражку, откинул голову и на миг подставил лицо веселому майскому солнышку.

– Вот так-то… – негромко молвил он. – Теперь – совсем другое дело.

Наследник мятежного графа Лираена появился так кстати, что волю богов в его своевременном прибытии на ролфийские позиции не усмотрел бы только глухой слепец, вдобавок еще контуженый, вроде странных бойких юношей из какой-то новомодной конфедератской секты, богов и вовсе отвергавшей. Да-да, эрн Рэймси втихомолку интересовался вещами, о которых грубому и недалекому солдафону и знать-то не положено. Солдафону, может, и не положено – а посвященному Локки не самого низшего ранга – очень даже положено, можно сказать, даже предписано.

«Ты посылаешь мне подарок или знак, Огненная?»

Карты сданы, и фигуры расставлены. Теперь – дело за малым.

Лучше всего было бы сбежать из Левенеза морем, но эскизарский фрегат перекрыл залив намертво. Даже рыбачья лодка не выскользнет незамеченной. Даже пытаться не стоит, если нет охоты пойти на корм рыбам и ракам. Тиву Мэриоту этого, например, совершенно не хотелось. Еще важнее было сохранить жизнь Благословенному Святому и вытащить его из западни. Он – самый сильный маг Империи, и без тива Хереварда одержать победу над мятежниками будет архисложно. Не находись регулярная армия Синтафа в плачевном состоянии, в коем она ныне пребывала, все равно одними штыками и пушками не обойтись. Требуется божественное чудо, много-много чудес, которые вернут синтафцев к Предвечному. А Херевард Оро именно тот, кому чудеса под силу. Настоящие, вроде тех, которые он сотворил недавно в Нэаре. Тив Мэриот своими глазами не видел, конечно, но ему рассказывали про затворение дождливых небес и препятствование обширному паводку. Вот так бы и дальше в том же духе.

Тив Мэриот вполне мог позволить себе недовольство Благословенным. Где это видано, чтобы высший иерарх Эсмонд-Круга самолично отлавливал и допрашивал государственного преступника? Каждый должен делать свое дело: император – править железной рукой, эсмонд – говорить с Предвечным и творить волшбу, солдат – воевать, а палач – пытать, разве нет? Но, видимо, мир окончательно сошел с ума: император искал конфедератских советов и самостоятельно мог разве что зад себе подтереть, солдат донашивал лохмотья за покойниками и кормил вшей в казарме, эсмонд усмирял народный бунт из-за неурочного рекрутского набора, а палач – собирался вести переговоры с ролфийским генералом. Неправильный мир!

А ролфи взирал на тива надменно, из-под козырька походной фуражки, и всем видом своим показывал, насколько не заинтересован в исходе переговоров. Сухощавый, высокий, светловолосый и светлоглазый волк, только что уши не острые, а ноздри не черные, а так и не отличить. Проглядывает за офицерским лоском и выправкой хищная беспощадность усмиренного зверя. Но тива Мэриота не обманешь, нет. У него работа такая – читать тщательно сокрытое по лицам и глазам. Вот и сейчас взгляд ролфи льдист, а скулы бугрятся комками желваков, но договариваться он вполне себе намерен, только время тянет. Хитрый солдат, но не хитрее эсмонда.

Эрн Рэймси спокойно стоял ровно на середине моста и, небрежно опершись рукой о невысокие каменные перильца, ждал, пока предводитель отряда синтафцев подойдет. Тив… нет, не просто тив, а пожирнее – настоящий эсмонд! – явился в окружении угрюмых храмовых стражников, но на мост шагнул в одиночку. Умный. Сильный. Опасный. Эвейн Рэймси аж прищурился, чувствуя, как сами собою каменеют мышцы лица. Давно – Локка, ты видишь это и знаешь! – как же давно ролфийский генерал не встречал таких вот. Матерых сычей, перед которыми не нужно бряцать саблей и скалить клыки – они и так видят, кто чего стоит.

«Тем лучше, – подумал он. – Терпеть не могу лаять на фанатиков-полудурков».

Мэриот решительно отстранил охрану. Он тоже нисколько не боится. Напротив, это даже забавно. Все же временам свойственно повторяться, а людям встречаться снова и снова. И тот глупец, кто думает обратное. Дескать, Империя незыблема, а ролфи далеко. Не так уж далеко, как оказалось.

Эсмонд обошелся без приветствия, лишь изобразил злобную «совиную» улыбочку.

– Я так понимаю, сударь, вы с друзьями отправились на пикник и по ошибке свернули не в ту сторону?

«Нет, пушистый друг мой, мимо! Пристреляйся-ка получше».

Ролфи ухмыльнулся в ответ и молвил с этакой ленцой:

– Ну, отчего же. Нас пригласили вполне официально. Видите ли, мой добрый друг – местный владетель – обратился ко мне с просьбой. Выбить из его родового гнезда каких-то разбойников, выдающих себя за представителей синтафского духовенства. Сии злодеи, захватив город, повесили отца моего друга графа Лираена и его достойную матушку. А я, обладая, как видите, достаточными силами, счел возможным откликнуться на этот зов о помощи.

«Да-да, пушистик. Ты – мудрый тив, а я – тупое пушечное мясо. Черное – это белое, а ты сейчас расправишь крылышки и упорхнешь к своему Запечному, цыпа».

Только что придуманная кличка показалась ролфи весьма удачной. Предвечный – Запечный. Неплохо!

Эрн Рэймси, не стесняясь, сразу открыл свой козырь – наследника графства, чье присутствие волшебным образом превращало ролфи из захватчиков в освободителей. В глазах местного населения, конечно же, – но именно мнение народное интересовало сейчас Эвейна. Визг синтафских властей, позволяющих своим жрецам вот так запросто казнить владетелей, осудить которых может лишь суд равных… Да кого он волнует? Точно не лорда Эвейна, который, будучи солдатом, не любил палачей, а являясь ролфи, терпеть не мог вешателей. Но больше всего эрн Рэймси не любил, когда вешают женщин. Неважно, почему матушку нынешнего графа отправили на виселицу – за компанию с мужем и старшим сыном или же для устрашения. Важно, что уцелевший юноша этого никогда не простит.

Младший Лираен, счастливо избегший петли, издали жег тива пылающим ненавистью взором. Его можно понять, хотя… теперь он станет графом. Пусть ненадолго, а только до поры, когда будет наведен порядок, но все же успеет потешиться призраком власти.