Людмила Астахова - Теперь или никогда

– А потом матушка заболела, и я отправился учиться в Идбер на богослова. Конечно, тивом-магом мне стать не светит, – хмыкнул юноша. – Магии маловато. Но для гражданского тива вполне подхожу.

Предприимчивые идберранцы – большей частью полукровки с преобладанием ролфийской крови, чтобы как-то выкрутиться в отсутствие эсмондов-диллайн, придумали двухэтажное священство, при котором мирно сосуществовали настоящие маги и тивы-чиновники. Отличие заключалось лишь в том, что не было аннис. Коль женщины не могут состоять на государственной службе (чай, не Ролэнси, где бабы даже в армии служат, тьфу, гадость), и в университет их тоже не принимают, значит, в священничество дамам ходу тоже нет. Все четко и ясно. И так по-ролфийски, что Джона едва удержалась от насмешки.

А между тем молодого человека больше всего привлекали как раз идберранские порядки, здешнее стремление к прогрессу, стабильная государственная система, гражданские свободы, умеренность.

Он так и сказал:

– Умеренность и аккуратность! Вот поэтому я принял гражданство Идбера.

Скажи Джона ему, что на Ролэнси этого добра в десять раз больше, чем во всех республиках Конфедерации, вместе взятых, то не поверил бы ни за что. На Ролэнси ведь дикари живут, приносящие кровавые жертвы своим богиням. И царствует варварство.

Впрочем, протестовать против выбора юноши затруднительно, ведь подданство Идбера и учеба на тива давали Эгнайру множество преимуществ. Например, немаленькую стипендию, как будущему гражданскому тиву, ему платили прямо из государственного казначейства. Добавить к нему пособие от Эсмонд-Круга и подработку – помощь хранителям университетской библиотеки, и выходит кругленькая сумма.

– О! Вот даже как! А я-то думала, что студенты по-прежнему бедны и вечно голодны, – всплеснула руками Джона. – А вы можете позволить себе безбедную жизнь!

Но все оказалось не так просто. Студенческие пирушки и походы по борделям идберранская казна финансировать решительно отказывалась, посему воистину мудрое руководство не торопилось выдавать серебро на руки юнцам. Деньги за одежду, жилье, питание и книги проходили мимо учащихся в виде чеков, расписок или талонов. Монетки попадали к Эгнайру живьем только за работу в библиотеке.

Армейская система, столь любимая как в Империи, так и на Островах, применительно к расточительному юношеству работала безотказно. Тут как с солдатами: только отсыпь в ладонь горстку лейдов, и прости-прощай дисциплина. Но Эгнайр вовсе не роптал на хитроумность идберранских чиновников. Порядок есть порядок, а закон есть закон.

И снова Джона убедилась в старой истине: «Быть и слыть суть вещи разные». Она – имперская графиня, выросшая вдали от сородичей, но стоило ей очутиться на Шанте, мгновенно узнала собственные диковатые замашки в других шуриа. Утром скачешь козочкой, днем рычишь волчицей по делу и без повода, а вечером… вечером часами созерцаешь пляску огня в камине и греешься, словно змея, и не можешь насытиться жаром. И то, что мнишь своей природной уникальностью, всего лишь часть наследия предков.

«Эгнайр, должно быть, считает собственную волю, выдержку и целеустремленность личной заслугой. Как бы не так! Видел бы ты своего прародителя – Священного Князя, – мигом бы слетела вся спесь».

Верно сказано древним мыслителем: за дружеской беседой путь кажется короче, и не замечаешь, как летит время. Вот и Эгнайр поначалу не замечал. А потому, когда бросил случайный взгляд в окно, то даже удивился. По сторонам дороги уже тянулись зеленые весенние холмы долины Изэйн, реки, на берегах которой и раскинулся «очаг, согревающий души, алчущие познания». То бишь древний город Ициар. Еще каких-то три-четыре лайга, и почтовая карета въедет на старинный каменный мост, помнящий еще Атэлмара Первого Эмриса, а потом ее колеса прогрохочут по мостовой жилых предместий. Комплекс зданий университета, начиная от самого первого – Высокой Башни – и заканчивая недавно отстроенными корпусами Механических Мастерских, отделен от города обширным парком, дабы никто и ничто не отвлекало ученые умы от служения госпоже Науке…

Воистину, умный собеседник – отрада путешествующего! Хотя господин Акэлиа несомненным умом своей попутчицы был скорее огорчен, чем обрадован. Женщине вообще не полагается блистать эрудицией и демонстрировать образованность и интеллект. Дамы вообще-то для другого созданы. Там, на заставе, Эгнайр даже ненадолго поверил в то, что госпожа Элир и впрямь такова, какой предстала перед суровым пограничником. Деликатная, хрупкая и недалекого ума женщина, в ридикюле которой действительно должно найтись место только глупому роману о любви.

Но не тут-то было. У экзотической синеглазой бабочки изворотливости и хитрости хватило бы на десяток змей. И Эгнайр с сожалением признал – слишком умная. Слишком опытная и взрослая, слишком… шуриа. И как теперь заманить ее в кружок Искателей?

Ни о каком насилии с его стороны, разумеется, не могло быть и речи. Это же шуриа, Третья, – создание, наполненное магией истинной, природной. Не чета притворщикам-тивам и дикарям-ролфи. А у Третьих , говорят, и женщины наделены умением управляться с магической силой. Так что рисковать нельзя. Значит, надо как-то ее заинтересовать? Но как?

И отчего это госпожа Элир так быстро согласилась поехать в Ициар? Молодой человек на миг поддался тщеславной мысли о том, что он сам может быть тому причиной. А что? Классическая ролфийская внешность и свежесть юности привлекали к нему не только молоденьких дочек ициарских лавочников, но и дам постарше и породовитей. Но нет, нет. Госпожа Элир вроде бы и кокетничает, но как-то… неправильно. Не как женщина с привлекательным юношей, а будто взрослая тетушка, танцующая на семейном балу с малолетним племянником. Сравнение оказалось беспощадным, но точным.

…Так что же вам на самом деле нужно в Ициаре, госпожа Элир? И вообще в Идбере, а?

За этими рассуждениями, озабоченный более всего тем, чтобы себя не выдать ненароком в оживленной беседе с хитроумной шуриа, Эгнайр даже не сразу понял, что с его соседом что-то не так. Пока тот, хрипя и задыхаясь, не навалился прямо на юношу.

– О! – вскинулся студент и отчаянно заколотил в стенку экипажа. – Остановите карету! Слышите?! Немедля остановите!!!

Но пока возчики его услышали, да пока осадили лошадей, у пассажира – бледного мужчины с одутловатым нездоровым лицом, всю дорогу жаловавшегося на боль в левой руке, – успели посинеть губы. Дамы заохали, запищали, мужчины вытащили несчастного из кареты и уложили на траву, но все было кончено очень быстро. Расстегивали жилет и развязывали шейный платок уже на покойнике, и прысканье водой в лицо тоже не помогло, равно как и нюхательные соли. Эгнайр почти сразу понял, в чем дело. Разрыв сердца – впрочем, товарищ по кружку под именем Лекарь называл эту болезнь, помнится, как-то по-иному, но стародиллайнский зубодробительный термин тотчас же вылетел у Эгнайра из головы. Да это и неважно. Ни к чему будущему гражданскому тиву заучивать названия болезней – хватает головной боли с одним лишь запоминанием необходимых ритуальных речитативов. Там тоже… такого наворотили, что язык можно завернуть в узел, пока выговоришь.