Цвет Надежды

Как красив мир глазами ребенка! Как он ярок и точен. И как много исчезает из него с годами. Семнадцать — возраст, достаточный для принятия решений. Северус прав. Именно поэтому Альбус Дамблдор показал девочке Омут памяти, не желая влиять на ее решение. Пусть увидит сама, и сама определит, что для нее важно. Он знал, что в этот рождественский день решится все. И дети, вовлеченные в эту войну, раз и навсегда определятся, поделившись на тех и этих. А он впервые решил остаться в стороне. Потому что он сделал для этого все, что мог. И даже если Гарри вдруг решит отвернуться… Это будет его выбор и его шаг. Видит Мерлин, Альбус сделал все, что мог, и даже больше.

Драко Малфой довольно продолжительное время созерцал белый потолок лазарета. Наверное, нигде потолок не бывает таким белым, как в лечебных учреждениях. Неужели непонятно, что человеку и так несладко? Зачем его добивать этой проклятой белизной, безупречностью, казенностью?

Драко очнулся здесь. Последнее, что он помнил — отчаянный рывок Люциуса в его сторону, а потом все завертелось, и юноша погрузился в забытье.

Открыв глаза, он увидел этот самый потолок в лазарете Хогвартса и понял, что все позади. Однако облегчения не испытал. На душе было странно. Словно выкачали все, что в ней было до этого, и там осталась пустота. Он старался думать о том, что все теперь будет хорошо. Нарцисса здесь, сам Драко тоже. Люциус… Где Люциус, он не знал. И эта мысль крутилась в голове навязчивым вихрем. Драко ничего не мог с ней поделать. Он лежал на неудобной кровати и думал не о старинном заклятии, а о рывке Люциуса Малфоя.

Эмоций не было. Вообще никаких. Словно все их он пережил на той площадке, а теперь умер. Наверное, он очень устал. Самым лучшим сейчас было бы устроиться поудобнее и уснуть. Но сил уснуть тоже не было, поэтому юноша лежал в тишине и разглядывал белый потолок, стараясь понять, почему отец метнулся к нему? Зачем? Мозг был точно забит ватой, и правдоподобные ответы в голову не приходили. Впрочем, как и неправдоподобные. Даже природный сарказм молчал.

Отчаянно хотелось, чтобы кто-то отодвинул белую створку ширмы. Кто-то родной, самый нужный.

Ширма отодвинулась. Драко чуть улыбнулся: все-таки он волшебник.

— Ты проснулся? — голос Нарциссы был тихим и ласковым. Голос мамы.

Драко улыбнулся и похлопал ладонью по краю кровати. Собственная рука показалась ему тяжелой. Нарцисса опустилась рядом с сыном и коснулась прохладной ладонью его пылающего лба. В ее взгляде было столько нежности и света, что Драко вдруг подумал, что было бы с ней сейчас, если бы ему удалось… Он спасал ее? Глупец!

— Как ты? — прохрипел он.

— Тише. Отдыхай, — Нарцисса принялась ласково гладить его волосы. — Все хорошо. Я была у Снейпа, потом вернулся Дамблдор и сказал, что все закончилось. Мадам Помфри тебя осмотрела. У тебя нервное перенапряжение, тебе нужен сон и противопоказано волнение.

Нарцисса улыбнулась.

— Теперь все будет хорошо. Все закончилось, — негромко произнесла она.

Драко чувствовал тепло материнских рук и пытался понять, что известно Нарциссе. Известно ли ей, что…

— Ты не помнишь? — в голосе Нарциссы послышалось беспокойство.

— Нет. Я… помню. Просто не уверен, что знаю все до конца.

Нарцисса на миг отвела взгляд, а потом вновь посмотрела в глаза сына.

— Отдыхай, Драко. Не думай об этом.

— Как Дамблдору это удалось?

— Он использовал заклинание проекции и перенес тебя сюда.

Драко понял, что голова соображает плохо. Почему Дамблдор перенес его, а не уничтожил Волдеморта?

Нарцисса посмотрела на букетик цветов, стоявший в стакане на тумбочке.

— Я наколдовала тебе цветы. Полевые.

Драко бросил быстрый взгляд на букетик, чуть улыбнулся и вновь повернулся к матери.

— Спасибо. Но… что еще он сказал?

— Ты о Люциусе?

Драко почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он понял две вещи: что Дамблдор не рассказал о его выходке, и что что-то случилось с отцом.

Нарцисса погладила его руку, лежащую поверх одеяла.

— Дамблдор не рассказывал в подробностях. Он… был в плохом состоянии, когда вернулся — это заклинание не дается так просто.

Драко выжидающе смотрел на склонившую голову мать.

— Люциус… погиб, — она произнесла это еле слышно.

— Как? — так же тихо спросил Драко.

— Я… не знаю точно. Дамблдор сказал, что он пытался чем-то помешать Лорду и… погиб.

Драко откинулся на подушку и посмотрел в белый потолок. Сознательно или нет, но Дамблдор вновь настраивал в этой войне одних против других. Ведь Люциуса убил не Лорд. Или…

А потом до сознания дошло слово «погиб». Оно слилось с тем неосознанным «никогда». Погиб, это же… Это навсегда. Это значит… Драко почувствовал озноб. Он не мог представить отца… Люциуса Малфоя погибшим. Просто каменной плитой на фамильном кладбище и… все. Он почувствовал, как Нарцисса укрывает его одеялом до самых плеч, и услышал ее шепот:

— Поспи. Мы поговорим потом.

— Нет, я в порядке, — откликнулся Драко, переводя на нее взгляд.

Оба замолчали. Нарцисса сидела на краю кровати, ссутулившись и сцепив кисти рук. Ее взгляд был направлен то ли на букетик цветов, то ли в окно, которого Драко не видел. Сам Драко смотрел на ее руки: на тонкие бледные пальцы и фамильный перстень семьи Малфоев, семьи, которая так сократилась за этот год.

Ширма отодвинулась, и в проеме появилась хрупкая фигурка Томаса Уоррена, прятавшего руки за спину. Нарцисса резко обернулась. Драко не успел представить мальчика, как женщина произнесла:

— Входи, Том.

— Извините, — мальчик попятился. — Я… Мадам Помфри сказала, что Драко здесь, и я… Я… попозже.

— Входи, Том, — теперь уже произнес Драко, вяло удивившись про себя тому, что его мать и Уоррен знакомы.

Мальчик неуверенно вошел внутрь, переводя настороженный взгляд с Драко на Нарциссу.

— Я схожу к мадам Помфри, посоветуюсь насчет твоего ужина. Праздничного не получится — в главный зал тебя вряд ли отпустят.

— Да я бы и не пошел, — откликнулся Драко, вдруг испытав острое желание попросить ее остаться. Словно, если она выйдет…

Нарцисса быстро провела ладонью по щеке сына и встала с кровати. Драко проводил ее взглядом. Остаться не попросил, лишь улыбнулся в ответ на ее улыбку. Есть не хотелось, но расстраивать Нарциссу хотелось еще меньше.

Они остались вдвоем с Томом. Мальчик неловко переминался с ноги на ногу.

— Проходи. Садись, — Драко попытался улыбнуться. Сейчас он не был готов к разговорам, но Тома выпроваживать не хотел.

Том присел на стул, что-то по-прежнему пряча за спину. Что там у него, Драко спрашивать не стал.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мальчик.

— Спасибо. Хорошо.

— Спасибо за подарок, — Том улыбнулся.