Александр Золотько - Слепцы

Хорек даже не двинулся – Враль сам взял у него кошель и вернул уже с долей добычи.

– Тебе приглашение нужно? – спросил Враль у Щербатого, и тот забрал свои чешуйки.

Старый Крыс снова закричал.

– Долго они… – протянул Враль, глянув на дверь.

Меняла подошел к двери, прислушался и снова зашагал от стены к стене.

Какой-то едва различимый звук вдруг донесся до слуха Хорька. Но в этот момент Старый Крыс снова закричал, Хорек вздрогнул, и посторонний звук исчез.

И все же он оглянулся на вторую дверь – не на ту, что вела в комнату, где пытали Старого Крыса, а на ту, что вела в коридор.

– Что? – спросил Рыбья Морда.

– Ничего, – ответил Хорек.

– Что-то слышал? – спросил Рыбья Морда.

– Показалось…

Но Рыбья Морда быстро вскочил на ноги и подошел к двери. Осторожно приоткрыл. Поднял палец, требуя тишины.

Вначале не было ничего. Ни единого звука, если не считать захлебывающегося вскрика Старого Крыса и ударов капель воды, падающих с потолка в лужицы на полу.

Потом послышались шаги.

Не громкие уверенные шаги человека, спокойно идущего по своим делам, а легкие, еле слышные шаги – шорох подошв, скользящих по каменным плитам. Сильное эхо, к сожалению, не давало понять: доносились они издалека или же из-за ближайшего поворота.

Враль медленно встал со скамьи, взял рогатину, стоявшую возле стены.

Чей-то голос. Шепот. Тихий-тихий, отдаленный, но совершенно явственный донесся из-за открытой двери.

Дылда бесшумно бросился в соседнюю комнату, перехватил руку Кривого, занесенную над окровавленным Старым Крысом. Шепотом предупредил его о чьем-то приближении, правой здоровой рукой зажимая рот пытаемому. Дед быстро сообразил что к чему, подхватил с пола кляп, всунул его в рот Старого Крыса.

Тот захрипел, и ватажники не сразу сообразили, что он смеется. Издевательски хохочет.

– Далеко? – спросил Рык.

– Не знаем. Услышали только что. Шаги и голоса.

Рык глянул в глаза Старому Крысу и вздрогнул, столько там было торжества и ненависти.

– Нужно уходить, – сказал Рык.

– А он? – спросил Дылда.

– Он не скажет, – ответил Кривой.

– Подохнет, а не скажет, – добавил Дед.

– Что тогда? – уточнил Дылда.

Рык оглянулся на Кривого, махнул рукой и вышел. За ним вышли Дед и Дылда.

– Уважаю, – проговорил хриплым голосом Кривой. – Хотел бы и я вот так же, когда придет пора…

Старый Крыс зашипел сдавленно.

Кривой вытащил кинжал, но в комнату влетел горбатый, бросился к нему:

– Мне обещали… Вы обещали, что я сам…

Кривой протянул свой кинжал меняле.

– Ты видишь меня? – срывающимся голосом спросил горбун. – Видишь?

Кривой отошел в сторону и отвернулся. Горбун держал оружие не слишком умело, понятно было, что и ударить он в таком состоянии толком не сможет. Но они дали ему слово.

По стене метнулась тень. Треск раздираемой плоти, глухой, задавленный стон. Еще взмах – и снова стон.

– Быстрее, – прошептал Дылда, возникнув на пороге.

Треск-треск-треск, клинок рассекал тело торопливо, не проникая в глубину.

– Заканчивай, – сказал Кривой.

– Не мешай, – выкрикнул горбун. – Не мешай, я сам…

Взмах-удар, взмах-удар…

И хрип, долгий, не прекращающийся хрип, все тянущийся и тянущийся…

– Заканчивай! – чуть громче повторил Кривой. – Нужно уходить.

– Я… – простонал меняла, и Кривой не выдержал, отобрал кинжал, ударил один раз, не целясь.

– Пошли, – сказал Кривой.

Меняла подошел к висящему на стене телу, за волосы приподнял голову, посмотрел в лицо.

– Слишком быстро, – сказал горбун. – Слишком быстро.

В коридоре показались отсветы факелов.

– За нами идут, – пробормотал Враль, выглядывая.

Все светильники в комнате они погасили.

– Оттуда, откуда и мы шли, – сказал Рыбья Морда. – Сколько их?

– А хрен их знает, – Враль хохотнул тихонько. – Может, и сотня. Слышь, Щербатый, налево мы можем уйти?

– Можем, – ответил Щербатый. – По коридору до брошенного храма, там – влево, к канализации. Но там сейчас может быть много воды. Можно попробовать из храма вправо, но те места я плохо знаю…

– Можешь заблудиться? – спросил Враль.

– Ну… Совсем заблудиться, наверное, нет, но, если за нами будут гнаться те, кто знает, могут загнать в угол или тупик, – Щербатый облизал губы.

– А ты, – Враль легонько стукнул кулаком в грудь горбуна, – знаешь те места?

– Нет, – коротко ответил меняла.

– Они скоро будут здесь… – Враль снова выглянул в дверь и вправо.

Отсветы факелов из-за поворота стали ярче.

– Обидно ведь будет: побежим, а там их всего трое, – прикусил губу Враль. – А мы в канализацию полезем…

– Налево, – приказал Рык. – Тихо, не греметь. Вдоль стены. Самострелы заряжены?

– Да, – ответил Щербатый.

– Полоз, Дед – с самострелами сзади, – сказал Рык. – Щербатый, отдай мне самострел, а сам иди вперед. Веди. И менялу с собой… Кривой, с тобой Хорек.

Хорек почувствовал твердую руку Кривого на своем плече.

– Огниво и светильники взяли?

– Взяли, – ответил из темноты Дылда. – Четыре штуки.

– Пошли.

Вначале из комнаты выскользнул Рык, опустился на колено, целясь в сторону перекрестка и красноватого света факелов. Возле него стал Полоз, подняв самострел к плечу. Дед отошел к противоположной стене.

– Первым – Дед, – прошептал Рык. – И уходит. Потом – Полоз. Стрельнул – ушел. Затем уж я…

Шаги и голоса стали явственнее, было понятно: приближаются человек десять, не меньше. Стараются идти тихо, но слишком уж близко подошли. Звякнул металл.

Щербатый бесшумно скользнул вперед, за ним – Рыбья Морда, держа менялу за плечо, потом Кривой и Хорек. Дылда с обнаженным мечом в руке и Враль с мечом и кинжалом.

Они скрылись в темноте, был слышен только звук шагов.

– Тихонько отходим, – сказал Рык.

Дед стал медленно отступать, касаясь левым плечом стены. Двинулся Полоз, держа самострел у плеча. Рык встал.

Теперь стена напротив поворота была освещена ярким красно-желтым колеблющимся светом. Стал слышен треск горящих факелов.

– Живее, – прошептал Рык.

Они успели дойти до следующего поворота, прежде чем преследователи вышли в коридор. Рык притаился за углом, наблюдая за происходящим краешком глаза.

Вот появился первый. Вышел и замер. Факела у него в руках не было, и, похоже, что он шел в нескольких шагах впереди остальных. Рык вскинул было самострел, но тут же медленно попятился от поворота, потом повернулся и побежал, касаясь левой рукой каменной кладки. Рыка никто не мог назвать трусом, но тут он впервые за долгие годы почувствовал, как страх ледяными пальцами стиснул его сердце.

Он узнал того, кто шел первым.

Слепой певец стоял посреди коридора, всматриваясь в темноту пустыми глазницами.