Юрий Никитин - Ютланд, брат Придона

– Пожалуй, это подойдет. Если все-таки сумеешь отыскать дорогу в загробный мир… надень это кольцо. Ты сможешь определить, в какой стороне Патута. Если будешь удаляться от него, кольцо станет холодным.

Ютланд спросил жадно:

– А если приближаться – потеплеет?

– Вот видишь, – сказал Горасвильд с одобрением, – схватываешь все быстро. Я помог тебе не так уж много, но все-таки…

Ютланд вскрикнул с жаром:

– Много! Никто для меня не делал столько!

Горасвильд самодовольно улыбнулся.

Когда он вышел от чародея, луна все еще светит ярко, однако на востоке сереет рассвет, а когда Ютланд снова устроил коня на прежнее место и вышел из конюшни во двор, в светлеющей полоске появился и начал расплываться по небосводу розовый оттенок утренней зари, нежной и стыдливой.

В жаркой схватке не чувствовалась боль от ушибов, но сейчас, когда боевой задор схлынул, на смену пришла чудовищная усталость, а боль начала растекаться по всему телу. Даже у Горасвильда не чувствовалась так, то ли от возбуждения, то ли маг все понял и нарочито заглушил, чтобы не мешала общению.

Он начал подниматься по лестнице, цепляясь за перила, колени дрожат, как у старика, наверху остановился перевести дыхание, чувствуя себя вконец выжатым, как мокрая тряпка, которую бросили на пол у порога.

Дверь постарался открыть как можно тише, вошел на цыпочках, однако с ложа раздался сонный голосок:

– Как ты о своей конячке заботишься!.. И все равно она у тебя худая…

Он сказал сердито:

– Спи! Прынцессы спят до самого обеда.

Она сказала живо:

– Много ты знаешь о принцессах!

– Много, – согласился он. – Чересчур.

Она присмотрелась, спросила с ядовитым участием:

– Что-то ты какой-то помятый… С лестницы упал?

– Да, – ответил он хмуро, – прямо рухнул.

– Пить надо меньше, – сказала она наставительно. – Ты ж еще… ну, молоденький, тебе еще нельзя!

Он посмотрел на ее свежее личико хмуро. Кости ноют, ребра щелкают и взрываются острой болью, задевая друг за друга, то ли сломаны, то ли еще что…

– А ты совсем старенькая, – ответил он.

– Почему?

– Говоришь, как бабка.

– Я говорю мудро, – возразила она. – Я вообще-то мудрая, не заметил?..

– Не…

– А зря, – сказала она победно. – Ладно, чего сидишь? Рассиделся, как дед старый. Пойдем позавтракаем, пора ехать.

Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от серой пелены усталости, наползающей на глаза, уставился в нее по-мужски бараньим взглядом.

– Жратаньки восхотелось?

– Я утром кушаю, – сказала она ядовито. – Изволю. А вот вы с конем и хортом жратанькаете!.. Отвернись. Я изволю восхотеть встать и одеться.

Он медленно повернулся, держась за стену.

– Могла бы и спать одетая. А то одевайся-раздевайся, потом снова… и так каждый день.

Она спросила удивленно:

– А зачем?

– Вдруг пожар? – предположил он. – Или дивы напали? Выскакивать голой… простудишься… Уже?

– Что «уже»?

– Оделась? Или до вечера будешь одеваться?

Из-за его спины прозвучал полный яда тоненький голосок:

– Меня по утрам пять нянек одевали!

– Не дождешься, – отрубил он твердо. – Я лучше тебя в окно выброшу.

Она охнула:

– Ну ты и наглый!.. Думаешь, я бы позволила тебе прикоснуться к принцессе Вантита? Это великая честь – одевать ее! То есть, меня самую.

Он скривился, ну что за дура, что за дура, взял бы и прибил на месте, терпеливо смотрел в закрытую дверь, наконец за спиной прозвенел ее жизнерадостный голосок:

– Я готова!

Он не успел повернуться, как она подхватила его под руку, довольная своей победой.

– Ну не спи, – сказала она звонким голосом. – Пойдем. А то все пожрут, тут такой народ.

Он чувствовал ее жаркую пододеяльную ладошку на своей руке, вообще-то тощей, но под ее тонкими пальчиками даже такая кажется толстой и жилистой. Он в самом деле ощутил себя выше, сильнее и мускулистее, а вниз в корчму спустился прямо и с холодным взглядом мужчины, что знает себе цену.

За столом ощутил себя, как ни странно, малость легче, а когда взялся пожирать, именно пожирать, а не кушать под ее презрительным взглядом, молодая сила начала медленно заполнять его тело. Даже боль хоть и не утихла, но притупилась, он уже без злости смотрел в ее милое безмятежное глупое личико красивой дурочки.

Хозяину он сказал коротко:

– Еды на двоих, запас харчей на неделю. Вот деньги.

Мелизенда проводила ошалелым взглядом золотую монету, что мигом исчезла в волосатой лапе хозяина.

Тот удалился, а она прошипела злобно:

– Опять тцарские замашки?.. В дороге надо быть бережливым!

– Легко пришло, – ответил он снова, – легко ушло.

Она ткнула его кулаком в бок.

– Прекрати! Так мы останемся голодными.

– Это моя забота, – ответил он. – Не прынцесье это дело…

В корчме вдруг затих говор, многие мужчины начали опускать голову и старательно шарить ложками в мисках. Мелизенда проследила за взглядами самых храбрых, – по ступенькам спускается молодая женщина с бледным лицом и взглядом, полным ярости, за плечами огромный черный топор, с которого даже не удосужилась стереть кровь.

Мужчины отводили глаза в стороны, страшась встретиться с нею взглядом, только Мелизенда смотрела жадно и впитывала это странное ощущение дикой красоты, пронизывающего взгляда огромных глаз, заметила высокие скулы, полные губы, созданные для поцелуев, высокую волнующую грудь, слегка прикрытую снизу стальными чашами доспехов из лучшего железа, что падает с неба. Руки от плеч и до боевых перчаток закованы в металл, но какая же берет оторопь, когда видишь ее дикие и прекрасные глаза…

Женщина коротко взглянула в ее сторону, перехватив жадный взгляд, но лишь дернула щекой и, подозвав хозяина, начала властно и повелительно диктовать ему что-то. Тот кланялся и загибал пальцы.

Один из завсегдатаев за соседним столом чуть наклонился в сторону ребят и сказал тихо:

– Это Микана… Слышали?

– Немного, – ответил Ютланд за обоих. – Почти ничего.

– Где же вы живете? – удивился сосед. – Говорят, она дитя страсти могучего дива к земной женщине. Черная Лига, будь она проклята, союз сильнейших магов Троецарствия, охотно приняла ее в свои ряды, когда увидели, насколько душа ее черна, а заклятия разрушительны. В этой проклятой Лиге она неимоверно взрастила свою мощь и стала сильнейшей воительницей!

Ютланд кивнул, продолжая обдирать мясо с косточки.

– Я слышал, она стала первой ученицей и помощницей черного мага Вагарда?

– Точно, – подтвердил сосед. – Сейчас вот наберет еды, даже не присядет за стол, а потом на своем вороном скакуне, порождении ада, отправится утолять свою страсть к убийствам. Говорят, она в состоянии прорваться сквозь вражеское войско, сея смерть направо и налево вот этим ужасным черным топором, что у нее за спиной, видите?.. но, не довольствуясь этим, постоянно призывает жуткие порождения долунного мира, Жарагаров и Ворвиев, что с жадностью бросаются на людей и рвут их в клочья.