Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – герцог

Мой меч блеснул сурово и грозно. Кемпбелл неуклюже отступил, одежда на нем с треском лопнула, сползла на пол, передо мной оказался двуногий ящер с толстым хвостом, в передних лапах бывшего управителя, совсем не крохотных, оказался меч – изогнутый, с диковинными глубокими зазубринами, как у пилы, но с обеих сторон, и нелепой рукоятью, где слишком много декоративной отделки.

Его меч вовремя встретил мой, зазвенела сталь. Я старался наносить удары тяжелые и сильные, надеясь сломить его оборону и выбить меч из его лап, хорошо бы захватить эту тварь живой, однако Кемпбелл отбивал удары легко, словно в моих руках хворостинка.

– Прими, – прорычал он, – свою судьбу…

– Я ее давно принял, – ответил я и, увернувшись, нанес косой удар. Кемпбелл легко парировал, в свою очередь, попытался достать меня с длинного замаха. – И вообще… я… ее хозяин…

В дверном проеме появился бледный барон Бриджстоун, ахнул, выдернул меч из ножен.

– Ваша светлость!.. Помочь?

– Спасибо, сэр Альфред, – крикнул я. – Бегите вниз! Пусть сэр Гатер распорядится оседлать всем нам коней.

Он исчез, а Кемпбелл прорычал:

– Как ты не понимаешь… Там тебе дадут больше!

– Сколько?

– Никто не может дать больше, – заверил он. – Наш хозяин – властелин мира!

– Ого, – ответил я, – наверное, у него очень маленький мир. Поместится в скорлупку ореха.

Он проревел, мгновенно переходя к еще большей ярости:

– Как ты смеешь…

– Да вот так, – ответил я и быстро прикинул, сколько мне отступать до двери, – как-то смею. Я ж человек, а не рептилия хвостатая.

Он сказал зло:

– Мечтаешь убежать? Да, ты выйдешь отсюда, но только… в гробу!

– Как мило, – ответил я. – Но я тебе и этого не обещаю.

Он двинулся на меня, но я уже успел запомнить все его движения, хоть и очень быстрые, но довольно однообразные, сказано – рептилия, сделал обманное движение и резко ударил дважды крест-накрест.

Хвостатая тварь постояла, глядя на меня в непонимании, затем очень резко развалилась на четыре окровавленных куска.

Я хотел метнуться к двери, но оттуда вбежало с десяток одетых в черные балахоны фигур с опущенными на лица капюшонами, теперь хорошо понимаю, почему такое смирение и потупленные в землю глазки даже не морд, а зеленых рыл.

Заорав дико, я крутнулся на месте и с поднятым мечом бросился в другую сторону. Никто не уступил дорогу, как я ожидал, напротив – выставили перед собой мечи, ножи и дротики.

Я заорал еще громче, стараясь нагнать страх, проломился, весь в легких порезах, ударился в окно и, выломав раму, вывалился наружу.

Мелькнула мысль превратиться во что-то крылатое, но за эти короткие секунды падения пролетел все этажи и так шарахнулся о землю, что в голове помутилось, а тело дико закричало о сломанных костях.

Оба графа, Дэйв Стерлинг и Генрих Гатер, все еще у двери, в красивых и полных достоинства позах беседуют степенно и с величавыми жестами. Я ударился о вымощенный брусчаткой двор с такой силой, что оглох от треска своих костей и ослеп от боли, когда порвались связки по всему телу.

Стерлинг удивленно обернулся на звон мнущегося металла. Гатер еще только поворачивал голову, как Стерлинг оказался возле меня, глаза огромные, как у морского окуня.

– Вы в порядке, – вскричал он, – ваша светлость?

Я простонал сипло:

– Сейчас запою…

– Встать сможете? – спросил он с надеждой.

– Петь смогу и лежа.

– Лучше молчите, сэр.

Подбежал Гатер, молча подхватил под руку, я с трудом поднялся, подо мной широкие брызги выплеснувшейся при ударе крови. Стерлинг тоже взялся заботливо поддерживать с другой стороны, но где бы ни ухватился, становилось еще больнее.

Я отстранил, сказал злобно:

– А где заботливо уложенные мешки с сеном? Где навес торговой лавки? Что творится в этом мире?

Стерлинг спросил испуганно:

– А что, должны быть?

– А как же, – прохрипел я, ребра больно щелкнули, срастаясь. – Всегда, когда падают с такой высоты… Должно же быть объяснение…

– Сэр…

Он смотрел обалдело, уверенный, что от удара в моей голове все перемешалось.

Из башни выбежал барон Альфред Бриджстоун, закричал обрадованно и одновременно обиженно:

– Ваша светлость, вы уже здесь?.. Покажите и мне ту короткую дорогу?

Стерлинг посмотрел на Гатера, тот взглянул на Стерлинга, кисло поморщился.

– Я ему сам покажу.

Я прохрипел:

– Надо уходить.

– Почему? – спросил наивно Стерлинг.

– Будет погоня, – пояснил я. – Обещаю.

– Спасибо, ваша светлость, – сказал он то ли с сарказмом, то ли с таким ликованием. – Вы так обрадовали, что просто не знаю!

Все трое обнажили мечи, Стерлинг посматривал с опаской, наконец спросил очень осторожно:

– Если вы из окна леди Эмили… то вопросов нет, ваша светлость. Но если вдруг…

Он замялся, я сказал раздраженно:

– Да какая леди Эмили? Я настолько похож на дурака? Да знаю, что веду себя по-дурацки, но не всегда же?.. Дорогой барон, расскажите нашему новому другу, что за зверя вы увидели на месте нашего управителя Томаса Кемпбелла. Вернее, в его шкуре.

Стерлинг вздрогнул, перекрестился.

– Господи! А сам Томас?

– Откуда мне знать? – огрызнулся я. – Может быть, Томаса давно уже нет. Но эта тварь была просто невероятной. Наверное, соответствует по рангу нашему рыцарю-крестоносцу. И ничто на нее не действовало. Ни крест, ни молитва…

Стерлинг посмотрел на меня с вопросом в честных глазах.

– А… сталь?

– Сталь сработала, – огрызнулся я. – Но это грубо. Не должен герцог, как будто и не герцог вовсе!..

Барон Бриджстоун сказал честно:

– Кемпбелла я не видел, но слышал какой-то звериный вой… И вообще за мной будто гналась целая толпа демонов!

Из караульных помещений выскочили стражи, трое сбежали с крепостной стены. Явился Марсель в полных доспехах и тоже с обнаженным мечом. Граф Гатер, уловив мой кивок, быстро принялся вводить их в курс дела.

Марсель охнул, лицо посуровело.

– Жак, – велел он резко, – бери копейщиков, очисти башню.

Воин, которому он приказывал, сказал лихо:

– Будет сделано! Но, может, лучше дождаться, когда выскочат? Они же должны гнаться за его светлостью? И бароном?..

– Раз не показываются, – прорычал Марсель, – значит, замышляют… Быстро! До самого верха!.. Тибор и Сингер, расставьте караулы. Проверяйте всех, кто посмеет опустить на морду капюшон. Сразу рубить, если что, понятно?

Оба заверили:

– Понятно…

– Будет сделано!

Он взглянул на меня, лицо стало совсем суровым и нахмуренным, на лбу выступили мелкие капельки пота. Я ощутил опасную близость полуночи, а это та грань, когда мое темное нутро позволяет переходить линию Света и Тьмы или, скажем прямо, Добра и Зла…