Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – герцог

– Я так и подумал, когда услышал это «почти».

Но оба графа вскинулись, как будто подброшенные пинками. На лицах готовность идти за таким сюзереном хоть в ад, откуда я только что вернулся с боевым трофеем.

– Ваша светлость? – спросил Гатер жадно.

– Ваша светлость! – воскликнул Стерлинг.

– Мне крайне надо предпринять небольшое путешествие, – объяснил я. – Очень даже.

– Опасное? – спросил Гатер с загоревшимися глазами. – Ох, простите, ваша светлость, за глупый вопрос!.. Конечно же, как же может быть еще! Это же вы, тот самый Ричард Длинные Руки!

Я пробормотал недовольно:

– У меня уже такая репутация?.. Гм… А я все хочу влипнуть в историю как мудрый, спокойный и величавый правитель. И чтоб к имени была приставка «Строитель», «Мудрый» или хотя бы «Мирный». Ладно, для стройки надо сперва очистить место. Кто знает, что такое Янтарная Капля?

Они переглянулись, мне показалось, что у всех вытянулись лица. Граф Гатер стиснул рот, словно оттуда рвется такое, что очень не хотелось бы произносить вслух, граф Стерлинг переминается с ноги на ногу, а Марсель проговорил с несвойственной ему нерешительностью:

– О той ли речь…

Он запнулся, Гатер буркнул:

– Насколько знаю, других с таким названием нет.

Марсель посмотрел на меня сузившимися глазами.

– Ваша светлость…

– Да говори же, – сказал я нетерпеливо. – Что случилось? Чего вы все тянете?

Оба графа снова промолчали, Марсель ответил хмуро, но уже привычно бесстрастным голосом:

– Ваша светлость, та местность пользуется нехорошей славой.

Я изумился:

– Всего-то?

Он сказал значительно:

– Не зря, ваша светлость.

– Отвага, – сказал я, – как и мудрость, начинается там, где заканчивается страх. У страха глаза велики и слабый мочевой пузырь. Насколько человек побеждает страх, настолько он человек. Так чего нам страшиться, если мы не просто люди, а мужчины? Не просто мужчины, но и воины? И не простые, а рыцари!

Я говорил с подъемом, они снова переглянулись, наконец граф Гатер проговорил с бледной улыбкой:

– Да, ваша светлость. Уже сотни лет, если не больше, эта долина пользуется грозной славой. Пора в самом деле проверить, заслуженно ли…

– Любая защита со временем слабеет, – сказал я ободряюще. – Если за все эти годы ту долину только обходили стороной, то там все рассыпалось… Найдутся ли добровольцы сопровождать меня? Подчеркиваю, добровольцы!

К нашему разговору прислушивалось несколько воинов, один сказал торопливо:

– Мы все пойдем за своими сеньорами.

– Прекрасно, – сказал я. – Кто оседлает первым, тому золотой. Последнего оставим дома.

Их как ветром сдуло, на каждого коня бросалось по несколько человек, стараясь помочь своим.

Я провел ладонью по лицу, сгоняя усталость, что нахлынула, как морская волна, и накрыла с головой, повернулся к Паньолю.

Он осматривал меня с головы до ног с напряженным вниманием. Доспехи с меня кое-как стащили, некоторые части пришлось отдирать с засохшей кровью, рубашка тоже в коричневых пятнах, одного рукава нет вовсе.

– Вам надо все это смыть, – сказал он хмуро. – Сейчас девки приготовят бадью с горячей водой…

– Некогда, – вздохнул я. – Я бы еще как рад! Надо спешить.

Он спросил почтительно:

– Подготовить отряд сопровождения из крепости?

Я покачал головой.

– Маленький ударный отряд мобильнее большого войска. В данном случае так лучше. Надеюсь, в арсенале герцога отыщется еще комплект приличных доспехов?

Он проворчал:

– Может быть, приготовить к ночи?

Я покачал головой.

– Возможно, к ночи придется готовить еще один.

Он охнул:

– Господи! На вас не напасешься, ваша светлость. Так и до разорения недолго.

Он старался говорить бодро, даже шутливо, но в глазах страх, на лице сильнейшая тревога.

– Надеюсь, – ответил я, – затяжной войны избежим. Я люблю все заканчивать миром. Надеюсь, все-таки меня назовут Ричардом Миротворцем. Ну, или как получится.

Он кивнул:

– Да, скорее, как получится.

Он быстро подозвал двух воинов, отдал приказы, те унеслись со всех ног. Из дверей продолжал выбегать народ, на меня смотрели со страхом, что для правителя в первые дни вообще-то хорошо.

– Ваша светлость, – проговорил Марсель, – все-таки позвольте сопровождать вас!

– А кто будет бдить здесь? – спросил я. – Хотя, как видишь, я не особенно и возражал, когда напросились благороднейший граф Гатер и доблестный граф Стерлинг…

– И барон Уроншид, – крикнул сэр Гедвиг еще издали. – Ваша светлость, гнать будете – не пойду! После того как вы исчезли, чего мы только не передумали!..

– Тогда распорядитесь подготовить себе коня и доспехи, – сказал я. – Выступаем немедленно, барон. Без всякого пира!

Они все еще посматривали с великим изумлением на мою одежду, что уже и не одежда, а едва скрепленные друг с другом окровавленные клочья. Только крестик на шее уцелел, его подарил на прощание папский легат, кардинал из Ватикана, хотя серебряная цепочка совсем тоненькая, вообще могла бы перетереться.

Мне хватило несколько минут, чтобы обтереться мокрой тряпкой, сменить одежду, после чего на мне, как на манекене, закрепили рыцарские доспехи.

Я взмахом руки отослал слуг, осмотрел себя в зеркале на стене. Выгляжу неплохо, лицо похудело, ушла детская припухлость щек, уже давно смотрюсь резким и напористым, да среди этого неспешного мира и стал таким, плечи все еще раздаются от постоянных нагрузок, грудь широка, железо панциря ношу с легкостью…

Тихий мелодичный звон шпор раздался от противоположной стены. Меня окатило холодом, я остался неподвижен и с виду расслаблен, но глаза скосил в ту сторону.

В комнате я один, подсказывает зрение, даже тепловое ничего не обнаружило, я лихорадочно задействовал все чувства. Голова закружилась так, что оперся о стену, мир стал цветным и двигающимся, однако я уже знаю, как выглядит моя комната в запаховом…

…а вот эта шершаво-сладкая струя движется ко мне, могу определить рост, массу, даже форму фигуры. Мужчина средних лет, поджарый, достаточно крепок, не голоден, состояние напряженно-возбужденное, особой агрессии нет, но чувство превосходства зашкаливает…

Я выждал, когда он приблизился на расстояние двух шагов, зевнул и, лениво поворачиваясь, начал сладко потягиваться, незнакомец чуть-чуть отстранился, когда моя рука оказалась в опасной близости от его лица, а я, уже все высчитав, ударил сильно и резко.

Кулак впечатался в твердое, то ли челюсть, то ли нос, незнакомец отшатнулся, но устоял на ногах. Я прыгнул на него, сбил наземь и, выхватив нож, прижал лезвие к пока незримому горлу.

– В невидимочек играемся? Да таких у нас на базарах пучками продают!

Он хрипел, со стороны посмотреть, я лежу на воздухе над полом, нож тоже держу в пустоте, однако из-под лезвия показалась алая кровь.