Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака

– Ну что, дорогой коллега, так кто из нас настоящий Каширский? – насмешливо спросил он.

– Вы, Анатолий Михалыч, – вздохнул первый Каширский. – Не пойму только одного – как это вы, с вашей мировой известностью, сюда угодили?

– А это из книжки "Гипнотизеры шутят", – ухмыльнулся Анатолий Михалыч. – Ну а ежели серьезно – меня пригласили. А я, дурак, "купился", думал, что встречу тут саму Абаринову. Больно уж хотелось дать ей какую-нибудь "установочку" за то, что меня в своих глупых книжках так расписала, пасквилянтка!

– Ну и как?

– Что – ну и как? Она, оказывается, живет совсем в другом месте, и даже в другой стране, а к этому идиотскому клубу имени себя любимой никакого отношения не имеет!

– Ну так что будем делать? – задался практическим вопросом первый Каширский.

– Идемте! – Второй столь решительно поднялся, что кресло откатилось в угол подсобки и чуть не опрокинуло какой-то навороченный агрегат.

Когда они возвратились в залу заседаний, там шло обсуждение жизненно важного вопроса о задолженностях по членским взносам.

– Ну? – князь Григорий исподлобья глянул на Каширских.

Анатолий Михалыч не спеша прокашлялся:

– Господа! Самозванец – это я. А вот вам истинный Каширский.

Произнеся это, он энергично пожал руку своему сопернику, а сам покинул контору столь резво, что никто даже не успел его остановить.

– Ну что ж, господин Каширский, добро пожаловать у наше обшество, – блеснув клыками, гостеприимно пригласил князь Григорий, после чего бросил недвусмысленный взор на Гробослава: – А с тобой, друг любезный, мы еще разберемся.

– В каком смысле? – пролепетал Гробослав.

– Значит, самозванцеу приводим? – задушевным голосом осведомился князь. – А я-то, наивный, считал тебя у числе самых верных сподвижникоу, на которых у трудный день могу положиться…

Гробослав пал на колени:

– Князь, не виноватый я! Он сам позвонил!

– Куда он тебе позвонил? – отмахнулся князь Григорий, словно от надоедливой мухи.

– На передачу, в прямой эфир, – совсем тихонько произнес Гробослав.

– Ах, на переда-ачу! – обрадовался князь Григорий. – Уж не на ту ли передачу, где ты поливал грязью несчастную вдову, как ее?.. – обернулся князь к Альберту.

– Ольга Ивановна Шушакова, – услужливо подсказал барон.

– Сам знаю! – Князь Григорий вновь оборотился к Гробославу. – Значит, самозванцеу подсовываем – раз. Клеветой занимаемся – два…

– Но ты же сам, князь…

– Что – сам? Может быть, ты ешчё скажешь, что это я тебе велел вдову обижать? А?! – И, выдержав приличную паузу, князь проговорил, будто выплюнул: – Пшел вон.

Гробослав, даже не пытаясь встать с колен, обреченно пополз на четвереньках к двери, волоча за собой сумку с диктофоном. Остальные сидели молча, избегая глядеть не только на опозоренного Гробослава, но и друг на друга.

Первым прервал молчание барон Альберт:

– Князь, а ведь Гробослав еще и…

– После доложишь, – оборвал князь. – Ну, служивые, чего приумолкли? И вообще, на чем мы остановились – на членских взносах? Тогда продолжим, неча время терять.

Юноша-секретарь встал и, поминутно заглядывая в лаптоп, принялся зачитывать имена должников и суммы недоуплаченных взносов. Собрание понемногу возвращалось в свое рутинное течение.

Трудно было бы узнать ту опушку леса, где каких-то несколько недель назад воевода Селифан вел дружинников князя Григория на очередной ратный подвиг. Теперь здесь, конечно же, не было никаких сугробов, да и вообще ничего, напоминавшего зиму. Еще бы на несколько градусов выше, и погода была бы почти летняя.

Но если декорации сильно изменились, то действующие лица (не считая отсутствующих Надежды и Гробослава) оставались теми же самыми, разве что поменяли наряды.

Доблестные воины, числом десять человек, теперь были одеты не в одинаковые "скрепочные" кольчуги, а в одинаковые кеды, красные спортивные трусы и майки. Вместо картонных мечей они держали в руках ломики – но отнюдь не картонные, и даже не деревянные, а металлические.

Переменил внешний облик и их командир, бравый воевода Селифан. Он красовался в кителе, штанах-галифе и фуражке темно-зеленой защитной расцветки.

Несмотря на, прямо скажем, не самую жаркую погоду, княжеские дружинники не испытывали чувства холода: только что они "для разогреву" совершили пробежку по пересеченной местности, а потом еще и серию гимнастических упражнений с ломиками.

Удовлетворившись физической подготовкой своих подопечных, воевода решил, что пора позаботиться и об их душевном здоровье.

– Ребята, вы не должны ни на миг забывать о своем особом предназначении, – негромко говорил Селифан, расхаживая вдоль строя и в упор разглядывая лица воинов. – А ваше первое и главное назначение – сражаться за дело справедливости, то есть выполнять волю нашего вождя князя Григория. Выполнять слепо, без раздумий и вопросов навроде "зачем" и "для чего".

Селифан говорил веско и уверенно, словно вбивая гвозди. Но некоторые из его подчиненных чувствовали что-то необычное в поведении воеводы – какую-то чуть заметную суетливость и беспокойство, которые он всячески стремился скрыть, но каковые то и дело давали о себе знать.

Произнеся краткое вступление, Селифан извлек из кармана зажигалку, высек огонь, но, похлопав себя по другому карману, папиросницы там не обнаружил.

Селифан еще раз прошелся вдоль шеренги и остановился возле самого младшего из дружинников:

– Володя, сбегай до третьего окопа – кажется, я там свой портсигар позабыл.

Володя сорвался с места, чтобы выполнять приказ, но Селифан по-отечески положил ему руку на плечо:

– Да погоди ты, торопыга, накинь что-нибудь, не лето все-таки.

Володя послушно набросил джинсовую куртку и резво побежал по тропинке, на ходу подтягивая спортивные трусы, которые были ему явно не по размеру.