Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака

Анна Сергеевна вовсе не опасалась того, что люди князя Григория будут косо смотреть на ее встречу с их злейшим врагом; более того, ее визит был согласован с бароном Альбертом, который теперь откровенно поощрял попытки Анны Сергеевны склонить Дубова на сотрудничество с вурдалаками.

Стараясь не упускать ни одной подробности, Анна Сергеевна рассказывала Васе о своей последней встрече с барном Альбертом. Щепочкин хмурился – при всем почитании госпожи Глухаревой и даже преклонении перед ее злодейскою славой, барон Альберт отнюдь не был склонен делиться с нею ценной информацией о князе Григории и его окружении, на что Василий очень рассчитывал. Вот и на сей раз, хотя барон был на редкость словоохотлив, но рассказывал преимущественно о славных делах князя Григория в прошлом и не менее грандиозных замыслах на будущее, вроде присоединения к Белопущенскому княжеству земель далекой Америки, и тем самым с легкостью превзошел самые смелые фантазии госпожи Абариновой-Кожуховой. Но собственно по делу сказал совсем немного – чтобы Анна Сергеевна продолжала свою миссию по перевербовке Дубова и морально готовилась к устранению Ивана Покровского, причем, возможно, и неоднократно.

– Так и сказал – неоднократно? – переспросил Щепочкин. – Да-а, ну мы и вляпались…

– В каком смысле? – не поняла Анна Сергеевна.

– Вот к чему приводят необдуманные действия, – все более мрачнея, пробормотал Щепочкин. – Если это случится, я себе никогда не прощу…

Пока Василий предавался самобичеванию, Анна Сергеевна бегло осматривала более чем скромную обстановку его комнаты, самым ценным предметом которой был компьютер.

– Вася, откуда у тебя эта вещь? – желая отвлечь Щепочкина от мрачных мыслей, спросила Анна Сергеевна, имея в виду, конечно, не компьютер, а неумело склеенный фаянсовый кубок с мужским портретом в окружении венка из осиновых листьев.

– Слямзил, – кратко ответил Вася, не уточняя, где и когда он он его слямзил.

– Вылитый Алексей Максимыч, – задумчиво произнесла Анна Сергеевна. – Только больно уж молодой…

– Какой Алексей Максимыч? Горький? – удивился Щепочкин. – Ну что ж, усы, конечно, похожи, но я что-то не помню, чтоб у Горького была такая лысина.

– Да нет, при чем тут Горький, – улыбнулась Глухарева. – Алексей Максимыч Семенов. Он был активистом родительского комитета в классе, где я преподавала.

– Давно? – как бы без особого интереса спросил Вася.

– Лет десять-пятнадцать назад. На днях я его в гастрономе встретила, так он своего младшенького, Гришку, все нахваливал – дескать, далеко пошел, в большое начальство выбился.

– Так вы говорите, Анна Сергеевна, он здесь выглядит моложе своих лет?

– Ну да, гораздо моложе. Постой, Вася… – Анна Сергеевна внимательно пригляделась к портрету на кубке. – Да, точно. Этот похож даже не столько на папашу, сколько на сына. И как раз его возраста.

– Погодите-погодите, – насторожился Щепочкин. – Григорий Алексеич Семенов – это ведь второе лицо в шушаковском банке! Но, по-моему, ничего общего. У него, – Вася указал на кубок, – и усы, и плешь, и волосы посветлее, а у Григория Алексеича и усов-то нет, а волосы темные и вьющиеся… Хотя… Хотя овал лица, пожалуй, похож. И горбинка на носу почти такая же, – добавил Вася, восстанавливая в памяти облик Семенова-младшего, которого, правда, живьем и вблизи ни разу не видел.

– Насчет усов ничего сказать не могу, – усмехнулась Анна Сергеевна. – А волосы у Гриши и впрямь были светлые, но уже в старших классах начали выпадать. Гриша очень комплексовал по этому поводу, а потом где-то раздобыл темный парик и стал его носить. Сначала ребята подсмеивались, а потом привыкли. После школы он уехал учиться куда-то не то в Москву, не то в Питер, а когда вернулся, то все уже давно забыли, какие у него волосы на самом деле. – Анна Сергеевна еще раз глянула на кубок. – Хотя, может быть, это вовсе и не Гриша, а просто похож…

В прихожей раздался звонок.

Повернув на всякий случай кубок портретом к стене, хозяин побежал открывать дверь. На пороге стояла Надежда Заметельская. Василий провел ее в комнату, познакомил с Анной Сергеевной и тут же усадил пить чай.

– Ну что ж, все в сборе, заседание можно считать открытым, – объявил Щепочкин. – Вопрос первый – Анна Сергеевна и предстоящее гипотетическое убийство некоего пока что не известного нам Ивана Покровского. И вот какой информацией мы на данный момент располагаем. Пункт "А". Реституирование, то есть возвращение помещичьих усадеб потомкам их владельцев в наших краях не производится, так что данное направление смело можно закрыть. "Б" – поэты. Увы, этого добра у нас хватает, точно так же как и в абариновском Кислоярске, но переводами всерьез занимается лишь один, некто Игорь Иваныч Лабазов. Правда, ему уже здорово за семьдесят, так что вряд ли кто-то заподозрит его.

– В чем заподозрит? – не выдержала Анна Сергеевна.

– В кознях против князя Григория, за которые вы должны будете его убить, и даже не один раз, – объяснил Вася. – Теперь пункт "Ц" – собственно Иваны Покровские. Мой друг инспектор Рыжиков предоставил краткую информацию обо всех обладателях данных имени и фамилии в нашем городе и окрестностях. Таких, которые и Иван, и Покровский, оказалось трое. Один – агроном в бывшем колхозе "Заря", в десяти километрах от города. Другой – работник СМИ, третий инженер, теперь на пенсии… Как бы они еще не стали "мочить" всех подряд!

– Ну, "мочить"-то буду я, – возразила Анна Сергеевна. – И не один раз.

– Скажите, Василий Юрьевич, а инспектор обещал что-то сделать ради их безопасности? – вступила в беседу Надежда.

– Он сказал, что меры будут предприняты, как только Анна Сергеевна получит конкретные указания кого-то убрать. Так что на этот счет пока можно не беспокоиться, главное – вовремя информировать Рыжикова. Теперь второй вопрос нашей повестки – что мы такого начудили с двумя господами Каширскими?

– Начудили – это еще очень мягко сказано, – вздохнула Надя.

– Даю отчет, – продолжал Щепочкин. – "Первый" Каширский – некто Федор Петрович Рогожкин, мой давний приятель, он живет в городке N. Это километров в пятидесяти от нас, – пояснил Вася для Надежды, – и работает в местной поликлинике. Обладая некоторыми навыками гипноза, он иногда использует их на практике, но никакой широкой огласки не имеет. Да и не стремится. Когда я ему позвонил и объяснил, в чем дело, Федор Петрович тут же согласился помочь. В окружение князя Григория ему удалось внедриться через Анну Сергеевну, которая рекомендовала его лично барону Альберту. Вот, в общих чертах, и все. – Щепочкин уставился на Надю – дескать, теперь ваш черед.

– "Мой" Каширский – это сам… – Тут Надежда назвала фамилию известного "психотэрапэута", который в перестроечные годы посылал свои "устаноуки" многомиллионной аудитории советских телезрителей и, по мнению некоторых критиков, отчасти послужил писательнице Абариновой-Кожуховой прототипом Каширского. – К князю Григорию Анатолий Михалыч попал через небезызвестного Гробослава, или ди-джея Гроба, позвонив ему в прямой эфир.