Яна Горшкова - Не повод для войны

«Я бы строил по-другому, — размышлял Хэлгэ, направляя коня вслед за товарищами на широкую прямую, для разнообразия, улицу, ведущую к дому княгини. — Прямые улицы и просторные площади, высокие стрельчатые арки… И акведуки, непременно акведуки! Мосты и башни, да. И лестницы…»

Дома у наследника Рассвета, в его Дубовой усадьбе, чертежами и набросками был завален не только кабинет, но и библиотека, и даже в спальне стояла чертежная доска. Множество свитков, где дремали до поры еще не построенные дороги и акведуки (сам не зная отчего, проектировать акведуки Хелгэ любил больше всего), арки и крепости. Смешно сказать, но у него, чистокровного сидхэ, никогда не хватало времени на то, чтоб заняться этим всерьез. Сыны Рассвета известны своей страстью к зодчеству. Пожалуй, строить они любят даже больше, чем воевать, а это что-то да значит для помешанных на воинской доблести винлэс.

— Судя по тому, как просветлен твой мечтательный взор, ты опять что-то там строишь, да, Хэль?

Веселый голос Кэрвеса разбил созидательный экстаз Хэлгэ. Сын Рассвета чуть поморщился:

— Не вижу повода для смеха, Кэр.

— О, да ладно тебе! — Кэрвес фыркнул. — Оглянись! Столица прекрасна — и мир прекрасен вокруг! И — ах! — что за девы улыбаются нам во-он с той галерейки!

— Мне, а не вам! — вмешался Флайн: — И, кстати, вон ту, с черными косами, я знаю. Спорю, сейчас она бросит мне цветок!

— Тебе? — Кэр подбоченился. — А может, мне? Ведь я тоже знаю эту инэль… если ты говоришь о той, что в синем платье…

Поспорить они не успели. Обе чернокосые девицы, и та, что в синем, и другая, в красном, словно сговорившись, действительно бросили цветы проезжающим мимо всадникам. Точнее, всаднице, ибо оба дара достались Рамборг. Княжна ловко поймала их и довольно ухмыльнулась, помахав девушкам в ответ. Те восторженно завизжали.

— Видел? — Флайн возмущенно фыркнул и пихнул в бок Кэрвеса. — Нет, ну ты видел? Это безобразие! Почему девицы бросают цветы ей?

— Из женской солидарности, — отозвался Кэрвес.

— Вы смотритесь полными идиотами, — заметил Хэлгэ: — Оба.

— Возможно, — рыжий пожал плечами. — Но скажи мне, друг мой, что лучше: выглядеть идиотом — или быть им?

Рассветный зло поджал губы и не стал отвечать. Флайн с беспощадной меткостью попал по больному. Хэлгэ до сих пор не только не помирился с Рамборг, но даже еще и не разговаривал. Ну, не считать же разговором несколько кратких рубленых фраз, что-то там о дороге и ближайших планах… Поневоле он пытался теперь найти в ее глазах хоть тень сожаления и грусти из-за той ссоры на поляне, но не находил ровным счетом ничего. Полукровка была невозмутима и самодовольна, словно объевшаяся свежим мясом кошка, а новенькая парадная форма это самодовольство только подчеркивала. Ванэл?лэ-квэн молчала, заглушенная с обеих сторон, но и без связи было ясно — сейчас Рамборг думает о чем угодно, кроме него. Отчего-то это обстоятельство показалось Хэлгэ особенно обидным.

Разумеется, никто не выбегал специально на улицы, чтоб приветствовать ненаследную княжну и ее спутников, однако же те из винлэс, мимо кого они проезжали, встречали вернувшихся воинов радостными возгласами и улыбками. Рамборг здесь любили, не столько за доблесть и деяния, сколько за мрачный и сварливый нрав. Возвращение княжны предвещало любимое развлечение эльфов Вереска — скандал! Весенняя сплетня уже успела надоесть, внезапное сочетание Ллаэслина с девой из Маэрэ умы тоже уже не будоражило. Винлэс начинали скучать в ожидании очередной выходки детей Вереска, способной дать пищу разговорам. А тут — Мрачная княжна! Вернулась! Наверняка ведь горячая полукровка не разочарует благодарных сородичей и подарит им новое занимательное зрелище! А если не она, так надменная муирэ точно, ведь всем известно, как муирэн относятся к детям смешанной крови. Некоторые особо любопытные горожане даже отложили свои дела, чтоб первыми понаблюдать за встречей во дворе княжеского дома.

Хэлгэ поморщился. Гарцующая впереди на коне полукровка прекрасно знала, чего ждут от нее сородичи — и развлекалась от души. О да, она их не разочарует! Достаточно внимательно посмотреть на эту предвкушающе-довольную физиономию, чтоб заподозрить какую-нибудь каверзу. Рамборг любила шутить, вот только шутки ее были не всегда невинны, да и вообще, на вкус Хэлгэ, чувство юмора у полукровки было несколько извращенное. Даже учитывая детство при дворе, отрочество в казарме и юность на границе.

«Да успокойся ты!» — во внезапно прозвеневшем в сознании Хэлгэ мысле-голосе Рамборг отчетливо звучала досада: — «Проклятье! Хватит сверлить меня презрительным взором, Аэт?глатт! Я не собираюсь топтать конем подол этой муирэ, выдыхать ей в лицо табачный дым или срыгивать перегаром! И даже за задницу ее щипать не буду! Доволен?»

«Твое поведение и твои выходки меня совершенно не заботят»

«Неужели?» — полукровка обернулась и насмешливо выгнула бровь: — «Ну-ну… Стоило тогда так громко думать, Рассветный? Сперва ты ломишься сквозь все мои щиты, словно бронированный конник, а потом этак аристократично выпячиваешь челюсть… да-да, вот именно так!.. еще брови теперь насупь посуровей! И пытаешься убедить всех вокруг, что совершенно ко всему равнодушен!»

«Так и есть».

«О, да! Разумеется! Нет, друг мой, придумай что-нибудь поубедительней. У нашей с тобой квэн есть одна неприятная особенность, о которой ты опять позабыл. Я тебя слышу. Всегда. И теперь тоже».

«Дрянь».

«Отмороженный мерзавец».

«Довольно! Ты столько раз орала о том, что вызовешь меня, Вереск, что мне это надоело. Я принимаю твой вызов. И покончим с этим».

«Отлично, Рассвет. Когда и где?»

«Сегодня. На берегу Волчьей, у третьего моста. Надеюсь, у тебя хватит духу прийти? Я с радостью выбью из тебя наглость, полукровка».

«Ах, ты так сверкаешь очами, что я сейчас обмочусь от страха!»

«Это не ответ. Ты придешь?»

«Проклятье. Да! Приду! И в самом деле, пора с этим кончать».

Они обменялись злобными взглядами и отвели глаза оба, словно по команде.

Хэлгэ мрачно ухмыльнулся.

Рамборг скривилась и беззвучно зашипела. Радость ее испарилась, словно вода на раскаленной сковородке, и снежный сидхэ поневоле почувствовал себя виноватым, а оттого — разозлился еще больше.

Почуявшие неладное братья-по-мечу подозрительно сощурились и переглянулись.

Словом, настроение у всех оказалось испорчено, а счастье возвращения домой — отравлено. Похоже, портить своими склоками жизнь всему отряду становилось у Рамборг и Хэлгэ дурной традицией, и Рассветный совершенно не представлял себе, что же с этим делать.

Лиадран ар Аэтлэр Лиан.

— Это — традиция, — Ллаэслин осторожно пожал нежную руку своей квэнъэ и успокаивающе улыбнулся. — Тех, кто вернулся из такого похода (а поход, поверь мне, был поистине тяжелым!), встречает сама княгиня на пороге своего дома. Дань уважения их доблести всего лишь.