Яна Горшкова - Душа осени

Киирт'аэн. Квенир.

После недавнего разговора, в котором прозвучало больше, чем хотелось бы и Кирт, и Лиэ, оба они чувствовали себя не слишком уютно. Бывшая жрица смутилась как девчонка и от собственной откровенности (а с другой стороны, что ей было теперь терять?!), и от реакции сидхэ на ее откровения. По правде, Кирт попросту была в шоке. Жизнь приучила ее трезво оценивать себя и свои перспективы. Она была не то чтобы некрасива, но… Даже в лучшие свои дни, даже ухоженная и отдохнувшая, одетая в лучшие свои одежды, Киирт'аэн вряд ли могла бы надеяться привлечь к себе внимание такого синеокого красавца, да еще и бессмертного к тому же! И, словно этого мало, не просто эльфа, а эльфийского князя! Она была слишком обычной, а теперь еще и заморенной, истощенной долгой болезнью и смертельными чарами, и этой жизнью в кабаке. Кроме того, Кирт ощущала себя… излишне потасканной.

А его отношение к ней было таким, словно она действительно была драгоценностью, была, по меньшей мере, прекрасной юной принцессой, а не девкой-подавальщицей… если не сказать хуже… из трактира! Это пугало и сбивало с толку. Среди поклонников культа, где приносили в жертву женщин и детей, и отношение к женщинам было соответствующим. По правде, с Кирт никто и никогда ни разу в жизни не обходился так, как этот князь эльфов.

И вот она боялась себя; она все же была женщиной… но женщиной, повидавшей всякое. Ее уже тошнило от мужчин… но эльф-то был совсем другим!

«Да нет, он всего лишь добр ко мне», — думала она, спрятавшись так, чтоб ее не было видно от двери, — «Нет, не обольщайся! Кто ты, Кирт, чтоб заглядываться на эльфийского принца! Я бы поняла все это, если б была юной девой благородных кровей, но теперь… Но будет ли это так уж плохо? Возможно, немного тепла и доброты мне и нужно теперь, чтоб выжить? Чтоб забыть хоть что-то… хоть немного, ненадолго… Проклятье! Я бы отдала полжизни за любящее прикосновение… и за тепло его рук».

Сейчас ей было уже плевать на Сны Драконов, и на тех, с кем она хотела поквитаться, и на то, что в этой схватке вполне можно погибнуть. Хоть раз в жизни довериться кому-то… а потом — будь что будет!

«У меня еще все может случиться», — словно заклиная себя на удачу, подумала Киирт'аэн, — «И любовь. И битвы. И… ребенок?… А, может быть…»

Еще день назад мысль о возможности вновь родить ребенка вызвала бы у Кирт только язвительный ядовитый смех, но теперь… Лиэ умел быть убедительным. Она замерла, глядя в одну точку. И — захотела жить. И дарить жизнь. Просто взяла — и захотела…

И все сразу стало проще.

«Если…нет, когда! — когда мы уничтожим их, я смогу родить ребенка. Ребенка жизни… без страха, без боли. Ребенка… сына. Да!»

И оказалось вдруг, что одной этой мысли довольно, чтоб пробудить в ней отвагу. Кирт нервно стиснула руки, уже готовая драться, на этот раз до конца — драться за возможность жить и любить. За одну только тень надежды стать матерью.

И, когда Лиэ окликнул ее, встревоженный долгим молчанием и неподвижностью, Киирт'аэн, Сон о битве драконов, Сполох-над-вершинами, подняла на него спокойные темно-серые глаза и просто сказала:

— Я подумала и решила: я рожу ребенка, когда мы покончим с этой бандой кровавых фанатиков. Я буду жить. Я буду жить долго! Я увижу детей, и детей моих детей… ведь я буду жить очень долго! У них… у меня и моих детей будет дом на холме… и сад, где будут цвести яблони… А осенью мы будем жечь листья, и я стану делать сидр, и он будет чуть-чуть пахнуть этим дымом… И с реки поднимается туман… выходя на порог, можно зачерпнуть его и пить с ладони… чуть горчащую, терпкую кровь осени…

Она и не заметила, что не просто говорит, а создает образы, видения этого дома и сада, и тумана в ладонях… Лиэ замер, очарованный. Он почти почуял запах дыма и вкус яблочного вина на губах.

— Ты — колдунья, Киирт'аэн, — выдохнул он. — Но почему — осень?

— Осень… Она чуть горчит, но это светлая горечь. Осенью я буду… не счастлива даже. Здорова. Цельна. Если доживу… а я доживу! Я увижу осень… и дом среди яблонь… — Кирт закрыла глаза и улыбнулась. — И за это стоит драться.

Лиэ ощутил неодолимое желание сохранить этот момент, как-то сберечь его… Он не успел задуматься о том, что делает. Он просто сделал.

Сидхэ шагнул в видение… наполовину видение, наполовину воспоминание… уже почти сотворенный, почти родившийся мир… Высшая, запредельная магия — но он не думал о том, что это невозможно. Он просто шагнул туда, и вдохнул туман и запах осеннего дыма, и взял оттуда то, что должен был подарить ей…

Когда Киирт'аэн открыла глаза, она ахнула и замерла, боясь шелохнуться, чтоб не развеять чары. Лиэ стоял перед ней на одном колене, склонив голову, и его волосы пахли осенью, а в руках был влажный багряный венок из кленовых листьев с горьким и тревожным запахом.

— Но… это же невозможно!

— Забудь, — сказал он. — Забудь это слово. Ты увидишь ту осень, что ты сотворила, Киирт'аэн. Клянусь именем и кровью, ты ее увидишь.

Каким-то иным чувством догадавшись, что надо делать, Кирт чуть наклонила голову, и Лиэ надел на нее венок, и поцеловал ей руку, словно она была княгиней.

Дарен. Сиэр.

Юного Дарена, сына трактирщика, можно было обвинить в чем угодно, кроме отсутствия храбрости, да и решимости мальчику было не занимать. Ну, кто из нас лет в двенадцать не верит в собственную непобедимость и бессмертие, а? Кто из юнцов не мечтает спасти прекрасную даму… или хотя бы отмстить за нее? Уж в этом наслушавшиеся песен пьяных бардов человеческие мальчики не слишком отличаются от начитавшихся древних легенд мальчиков эльфийских.

Дар не совсем понимал, какие именно чувства он испытывает к Кирт, но то, что произошло с ней, потрясло юношу до глубины души. Самое страшное заключалось в том, что рухнула сказка: прекрасный светлый воин-эльф оказался кровавым злодеем и убийцей. Дар был готов убить его за одно только это. А чего стоило равнодушие окружающих? Судьба Кирт не взволновала никого! Единственное чувство, которое испытали люди в трактире, это радость оттого, что эльф удовлетворился только одной жизнью!

Вот поэтому Дарен спрятал кухонный разделочный нож под салфеткой, когда поднимался в комнаты эльфа.

О том, что вряд ли можно одолеть бессмертного воина с помощью источенного старого ножа и подноса, Дар, естественно, не подумал.

Лиэ Лиэх'хэл Лиан

У наследника Аэнвэль, златоволосого и синеокого князя сидхэ Лиэ Лиэх'хэл'а ан'Тъерлла э Ллин'дарн было превеликое множество достоинств и лишь один существенный недостаток, который перекрывал все. Лиэ был очень красив даже по меркам сидхэ, отважен, умен, добр и отзывчив, он был талантлив и горд, а пел так, что способен был очаровать и гоблина… Одна беда — Лиэ был патологически влюбчив.