Валерия Лихницкая - Элантида

Он резко взмахнул руками, не в силах справиться с переполняющими его эмоциями, и снова бешено заметался по комнате. Потом остановился у окна, несколько раз глубоко вздохнул, скрестил руки на груди, развернулся к своим слушателям и ледяным тоном, чеканя каждое слово, заговорил так спокойно, что у несчастных кровь застыла в жилах.

— Так, всё. Я ничего не хочу слышать. Вы ее упустили. Там, где упустить было невозможно. Теперь вы ее найдете. Где — это ваше дело. Я искал ее не один год. Сколько времени понадобится вам — не знаю. Я не имею никаких соображений по поводу того, откуда там взялся портал, и куда ее могло занести, но все это выясните вы. И вы ее найдете. В кратчайшие сроки. Думаю, мне не стоит говорить, что с вами будет, если…

Его слуги опустили головы в подобострастном поклоне, хотя, казалось, ниже склоняться уже было некуда. Он нервно махнул рукой и отвернулся к окну, дав понять, что аудиенция окончена. Повторять не пришлось — всю троицу будто вымело из комнаты.

Он передернул плечами, но так и остался стоять, заставив себя не больше не смотреть на так раздражавшую его «картину», снова глубоко вздохнул и, предаваясь размышлениям, поднял глаза к небу.

Небо было чистое. Ни единого облачка не проплыло над Эвенкаром, ничто не нарушило ясную, солнечную погоду, так радовавшую жителей столицы. Хотя горожане уже давно не придавали этому особенного значения — в Эвенкаре всегда была хорошая погода, здесь исправно работали маги, и светлые, и темные, но, впрочем, не только они — в этом городе практически всегда был порядок. Дозорные несли свою службу, торговцы не забывали платить налоги, случаи грабежей и разбойных нападений уже давно перекочевали в архив. Эвенкар жил спокойной и, в какой-то степени, счастливой жизнью.

И за всем этим из окна своей башни наблюдал человек в длинном черном плаще, которому, видимо, по законам жесточайшей вселенской несправедливости, ни один житель Эвенкара ни разу не выказал искренней благодарности за порядок, спокойствие и счастье своего города, а также всего государства, да и, что там — всего мира, о котором так радел сей достойный муж, не покладая рук и не смыкая глаз, простирая свою благословенную длань все дальше и дальше, на сколько хватало сил, не ожидая ни признательности, ни похвалы за свои добрые деяния. Он их и не получал, хотя все если не знали, то уж точно догадывались, кто за всем этим стоит, и имя его было у всех на устах.

Его Святейшество Архиепископ Гаронд, Великий Инквизитор.

Я стояла в конюшне и… красила коня. Да-да, именно красила — тупо выводила на нем полосы белой известкой, превращая вороного красавца в отдаленное подобие африканской зебры. Насчет красавца я нисколько не преувеличиваю — конь у меня просто загляденье… был. Пока я не начала свои художества. В этом мире и без того его масть большая редкость, а уж то полосатое чудилише, в которое его превращали мои «очумелые ручки», даже конем назвать будет затруднительно. И при этом — никакой магии! Одна лишь волшебная сила искусства! Зверь терпел, даже не брыкался. Только фыркал. Очень хорошо его понимаю — я отнюдь не мастер боди-арта. Зато, как оказалось, неплохой мастер камуфляжа. Хотя об этом судить еще рано.

Я не сумасшедшая. И не бешеная поклонница поп-арта, сюрреализма и прочего авангарда. И не маньячка, радостно портящая экстерьер редчайшего животного, минимальная цена которого могла потянуть на… Впрочем, не буду называть цифру, поскольку, думаю, и так понятно, сколько здесь стоит мой Зверь. Правильно. Дорого. Очень дорого.

Это мы с ним уже проверяли. Не раз. По дороге в Шелинар — так называется этот замечательный город, в конюшне которого я сейчас и занималась прикладной живописью, — его три раза купили и только один раз украли, однако он не растерялся и приволок конокрадов, причем прямо к порогу местного отделения охраны правопорядка. Там все так обрадовались — оказалось, что этих несчастных уже давно никто поймать не может — и нам тут же выдали вознаграждение. Как говорится, мелочь, но приятно… А насчет торговли… может, мы и поступали не совсем честно, но никаких угрызений совести я не испытывала — наши «обманутые жертвы» до того, как стать таковыми, так настойчиво требовали продать им мое сокровище, что отказать им я просто не могла.

Так мы добрались до Шелинара — я прямым ходом, а Зверь короткими перебежками, от меня до новых хозяев и обратно.

Думаю, стоит пояснить, что меня толкнуло на сей… хм… творческий путь. То, что мы со Зверем, мягко говоря, не местные, по-моему, видно невооруженным глазом… По крайней мире, было видно, как только мы здесь появились. Но это — отдельная история, рассказывать ее нужно долго и со вкусом, то есть — когда будет время. Позже. Скажу только, что оказались мы в этом мире совершенно случайно, но вот покинуть его я собираюсь абсолютно сознательно. И даже знаю… то есть, примерно представляю, как.

Но для этого мне необходимо, как в детской задачке, добраться из пункта А в пункт Б — всего-то. И встретиться с одной дамой, если быть точнее, с богиней Этаной, которая ни с кем не хочет встречаться. Причем, настолько не хочет, что дала обет молчания, который верой и правдой хранит уже несколько десятков лет… А также убедить ее мне помочь. В общем, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…

А в дороге случиться может всякое… И на борьбу с этим «всяким» необходимы финансы — какие-никакие, но все-таки…

Осознание этой простой истины и сподвигло меня на… Впрочем, на что?

Ничего противозаконного я не делала.

Я всего лишь отправила своего коня на скачки.

Это произошло в первом же городе, возникшем на нашем пути. Кто виноват, что там проводились скачки? Уж явно не мы. А кто виноват в том, что мы победили? Хм, я другого варианта и представить себе никогда — мой конь-огонь всегда побеждал, скачки были его любимым развлечением, так что — простите, господа хорошие, но я умываю руки. Не видели, что ли, против кого ставите?

Но после того как мы со Зверем несколько обогатились, началось самое интересное. Разумеется, наш подвиг не прошел незамеченным.

И, конечно же, у моего Зверя сразу же появились поклонники, которые тут же возжелали ее купить. Прекрасно их понимаю! Да и покупатели серьезные — один только господин Брок чего стоил, хозяин самых лучших лошадок… вернее тех, что считались самыми лучшими — до нашего появления. Видимо, наша победа его очень уязвила, поскольку настроен он был весьма решительно. Даже слишком.

И я… согласилась. Мой Зверь был продан. За дорого. Ну, еще бы!

А потом… как только я покинула город, мое вороное чудо ко мне вернулось. Не скажу, что меня это сильно удивило — Зверь у меня очень умный и… очень верный конь. Хозяйку он никогда не оставит. А вот дать ей заработать — это пожалуйста.