Екатерина Пекур - Предатели Мира

Слишком много понимающая улыбка. Тёплый блеск в глазах — его это забавляло.

— Санда, ты можешь себе представить, чтобы бриз при здравой памяти спасал офицера Комитета, да ещё и позволил ему спуститься с Гор? Вывод — или я крепко завербован, или я — это не я, а искусственный человек.

Я набрала в себя воздуха для спора… и осеклась.

— Ну не такие же они параноики..? — прошептала я жалобно, — Ты же был… Ты же…

— Я был оперативным уполномоченным, — спокойно ответил он, — Но ты ошибаешься, Рыжая. Они не такие. Они ещё бСльшие параноики. И я такой.

— Зачем же ты вернулся?! Почему ты мне не объяснил, что у тебя будут такие проблемы..?!

— Я не мог не вернуться, — спокойно ответил он. Пожевав губами, я замолкла. За этой репликой стояло куда больше, чем мы сейчас могли обсудить.

— Это Система, да..? — тихо прошептала я, — Но ты всё-таки не пошёл у неё на поводу..?

— Наверное, меня плохо воспитали, — предположил Карун, невозмутимо прикладываясь к чашке, — Проблема выбора решилась за минуту. Когда я смог всё обдумать, а не метался, как дурак, на приёме у шефа.

— Я не могу себе представить, чтобы ты метался, да Лигарра, — тихо прорычала я, — И что ты не смог купить жизнь и прощение за данные про Адди! Как вышло, что ты не сделал этого?!

— Я… не захотел, — спокойно улыбнулся он. Улыбка на миг расплавила его неподвижное лицо, но оно снова застыло.

— Но ты всегда был… таким правильным… — я покачала головой, — мне казалось, ты пойдёшь на любые последствия, лишь бы соблюсти присягу..! и чтобы всё было по правилам, — прошептала я.

— Санда, — глухо сказал он, — Так и есть, — в его голосе прозвучало тихое, еле уловимое нетерпение, — Но по правилам нас обоих ждали в подвале третьего. Я бы оттуда вышел, основательно доказав свою лояльность. Ты — не вышла бы никогда, потому что доказывать пришлось бы на тебе. И я… передумал. Есть некий предел того, чем можно пожертвовать. Я свой нашёл. Но… Не сейчас. Если сможем, мы ещё поговорим об этом. Пока я лишь стараюсь найти компромис между правилами и жизнью близкого мне человека.

Я завороженно смотрела на его губы, сказавшие эти слова.

— И что ты решил? — прошептала я — едва ли не с угрозой, но при том с затаённым дыханием, — В поисках компромиса..?

— Начать сначала.

От неожиданности я моргнула.

— Я не могу поверить, чтобы ты добровольно возложил хвост на КСН.

— Вот и Главный не смог. Когда я вернулся — тогда, год назад, — усмехнулся он, — Главный позволил мне пойти домой и написать обо всём своими руками. За что потом грыз локти — что не арестовал сходу — а ты вознеси ему большое спасибо. Задержи он меня, я бы в конце концов всё выдал. Про тебя, про тот город и про нас с тобой. И тебя бы достали из-под земли. А я приехал домой — и наутро, бросив недописанный рапорт на очень пикантном месте, кинулся на улицу Пин. Очнулся я, благодаря тебе… гм… с потерей памяти. Когда её не прочистили даже очень убедительные люди из внутренних расследований, я оказался тут.

Я была потрясена до онемения — так сильно, что я даже забыла испугаться. Этот человек своими поступками доведёт меня до судорог — он никогда не поступал так, как следовало! Но Мир стремительно плыл от меня. Я могла бы оказаться в подвале КСН… Он сам оказался там…

— Ты… им… ничего не сказал… И ты смог..! — я вздохнула — и в это время неожиданно заметила кое-что страшное. Вряд ли он хотел, чтобы я об этом знала, но я же умела видеть иначе, чем обычные люди… Тень, неужели ко мне наконец возвращалось хотя бы Целительское зрение?.. — Зная, что тебя… — у меня свело губы…

Наверное, он понял. Что я это увидела. Но на его лице ничего не дрогнуло.

— Всё было против этого, Рыжая. В том числе твоя полная бесполезность для подрывной деятельности. Я решил жить и подождать немного. Так как, даже отбросив личные мотивы, — неожиданно вокруг его глаз засветились лукавые морщинки, — я не смог найти никаких логических доказательств того, что ты можешь быть опасна для человечества.

Смотреть, как он еле уловимо смеётся — это доставляло мне острое, почти невыносимое удовольствие. Создатель, дай мне хоть немножко холодного рассудка.

С трудом придя в себя, я тщательно обдумала все услышанное. Если Карун скрыл данные о наших приключениях после крушения, и у него в связи с этим были такие проблемы — то закономерно, что кто-то и меня бы не прочь расспросить. А я отнюдь не благонадежный до тошнотиков спецоперу. Я человек с подмоченной репутацией. Замешанная в прошлом в странной истории. В общем, если с ним сделали то, что я увидела — мне не светит вообще ничего.

— И как же тебе удалось выстоять перед спецами из отдела расследований? — тем не менее едко уточнила я. По крайней мере, я надеялась, что это звучало едко и уверенно.

— А никак.

Я вздрогнула.

— Меня выпустили через неделю, живым, относительно целым и при здравой памяти. Ловить на живца кого-то вроде тебя, полагаю.

Я ощутила, как мои щёки начинает покалывать…

— И ты сейчас — ловишь?!

— Санда. Я сейчас обманываю три отдела Комитета.

Я попыталась вздохнуть и не смогла. Воздух застрял в моей груди и хотел обернуться рыданием или дрожью, но это совсем не годилось, и я сидела и качалась на стуле, будто птичка на ветке.

— А также нарушаю четыре расстрельные статьи криминального кодекса. Если меня и мучает при этом совесть или что-то вроде того, то не так сильно, как чувство самосохранения, — негромко продолжил он, — Мы с тобой тогда очень круто вляпались. И в какой-то степени по моей вине.

— Карун?

Слепая, пепельная улыбка.

— Надо прорваться, малыш. У нас с тобой нет другого выхода.

— У нас беда?

Экономный кивок.

— У нас катастрофа, малыш. Где ж ты так долго… — отчего-то тихо добавил он, словно бы уже не мог держать эту мёртвую комитетскую маску на лице. Вот у него действительно была катастрофа. Создатель. Он погибал…

Что-то изменилось. Я не могла бы этого объяснить, но из стены между нами выпала ещё пара кирпичей. И ещё пара. Наверное, мы и сами не следили за этим процессом, а он всё шёл и шёл. Каким-то образом, мы, наверное, сами этого не заметили, но нас снова связало общее дело. Одна на двоих проблема — и всё стало невыносимо похоже на то, как было раньше — стремительно, страшновато, уютно… тепло…

А ведь я зарекалась верить ему, цепляться за него, привыкать. И что нам не быть в одной команде — тоже ведь себе напоминала. Но я не могла с собой совладать. Помоги мне Создатель, после всего пережитого у меня не было сил на это. Я слушала его слова, глядела на его лицо, руки, упивалась звуком его голоса. Он живой. Он живой. Он рядом. Он живой. Уже всё равно… Он живой.

Разумом я понимала, что веду себя как идиотка, но это был самый светлый идиотизм в моей жизни.