Екатерина Пекур - Предатели Мира

Карун смутился ещё больше — я даже не знала, что он на это способен. Вот же Тень, я начинала понимать, что его так встревожило — никогда прежде он не был таким читаемым. Не зря это безжизненное лицо. Ведь он сам знает, как плохи дела. На чём он держался? — одной Тени было ведомо. Мне показалось — уже на тоненьких ниточках, на одной голой воле, да и та ползла по швам. Год под следствием. Тень. Я себе не могла даже вообразить, что они могут сделать с человеком за год…

Но он держался. Створки Раковины не были бы крепче его решения.

Он ясно и прямо смотрел на меня.

— Как я к нам отношусь? Я это очень хорошо знаю, Санда. Но пока я ничего тебе не скажу. Если доживём до завтрашнего вечера, тогда. Не хочу, чтобы мы оба… влияли на ясность восприятия друг друга. Так будет честнее.

Я кивнула. Интересно, что же он имел ввиду… Узнать бы это.

— Почему ты на это идёшь? — наконец спросила я, — Почему ради женщины ты ломаешь свою жизнь? Преступаешь через Слово, которым ты так дорожил?!

Он немного помолчал, с каким-то странным выражением глядя на поверхность стола и качая чашку с руке.

— Не ради женщины. Ради человека, который должен был убит по правилам Веры, которая поставлена мною под сомнение. Отсрочку для выяснения, были ли Братья-Боги придурками или нет, нам не дадут. Уйти по-хорошему невозможно. Итак, я ухожу по-плохому. Выхожу из игры. Но, формально говоря, я не собираюсь подставлять тех, кто сейчас доверяет мне.

— И куда ты собираешься идти?

— Не знаю.

— Ты очень хорошо это знаешь, правда? — выдавила я наконец.

Улыбка.

— Да, — сознался он.

…Он бы вытолкал меня (как он собирался) взашей, а потом пустил себе пулю в лоб. Ждать прихода группы захвата нормальный человек не станет. Но и уйти ему некуда. Даже со мной. Не ему… Его финал в любом случае означал мозги на асфальте. И только если чудо вмешается, будет иначе. Но запас чудес я уже, кажется, израсходовала…

Мы долго молчали, плывя в запахах кофе и цветов за окном.

— Значит, идём до конца, — сказала я, — Но сразу туда нам не попасть — честно говоря, ты… прав насчет дальности, — Я немножко смутилась — вот же я была наивная. Как я могла решить, что он не в курсе того, как бриз может временно утратить Дар? Это он-то…

— Давай просто покинем Город. Для начала. Это потребует серьёзной подготовки, а от тебя лично — всей выдержки, какую сможешь найти. Тебе придётся переночевать в отделе. Я за это время постараюсь найти мобиль, одежду и продукты. Придётся импровизировать, так как возможностей у меня сейчас очень немного, но пара лазеек есть. Кроме того, я опасаюсь, что в Предгорьях нас могут поджидать ещё одни фигуранты нашего дела.

— Да Райхха, — проворчала я.

— Это меня и тревожит. Придётся скрываться и… держать пистолеты наготове. Вдвоём у нас больше возможностей убить друг друга. Потому как живым никому из них даваться нельзя. Ни тем, ни этим.

— Да, — согласно кивнула я, напоминая себе про допрос пятой ступени без соблюдения прав и обычаев и малые шансы дожить до завтра — при любом раскладе.

— Они будут настороже. Если твой… друг… да Луна… добрался до них, — кивнул Карун.

Так он в курсе, что Мар был с нами и сбежал?! И он понял, куда тот подался?! Понял — из показаний Тайка, или сам сообразил, аналитик хренов?! Вовремя же меня вытащили из подвала… помоги мне Создатель…

— Тень ему друг, — зло вставила я. Из-за этой скотины я не только попала в руки КСН, но ещё и засветилась как бриз. Пока только перед да Райхха. Даже если его к этому принудили, я всё равно злилась. Хотя, с другой стороны, «благодаря» Мару я встретила человека, с которым я действительно хотела встретиться больше всего на свете.

— Видишь ли, я собираюсь обставить наш побег как похищение боевиками да Райхха. Хотя им год давили на хвост, они ничего не забыли и заитересованы в мести. Кроме того — они заинтересованы в нашем молчании, а это недостижимо, если мы заговорим под пытками в четвертом. То есть там возьмутся за нас просто для сведения дебета с кредитом, но ведь да Райхха от этого не легче? А если за нами пошлют экспедицию в Предгорья…

— Там станет тесно.

— Вот-вот, — недовольно пробормотал Карун, — А ещё есть некий мулат, сидящий в камере второго отдела. Его продолжат допрашивать, и, сдаётся мне, он что-то знает.

— Тень! — жалобно взвыла я, стискивая сиденье под собой.

— Он правда в курсе твоих особенностей?

— Он видел, как я Исцеляла, — простонала я, — И даже хотел меня убить, но мы… нашли общий язык.

Карун уставился в чашку.

— Плохо, но по сути это ничего не меняет. Нам всё равно надо бежать. Только ещё чуть-чуть быстрее. И как-то обойти все ловушки Предгорья.

Я смотрела на него и понимала, что дело дрянь. И примерно девять к одному, что нам придётся… не даться к руки врага живыми. Убить друг друга. Он это знал очень хорошо, только пугать меня не хотел, наверное.

— А если мы попытаемся найти Небесный Остров? — тихо прошептала я.

Карун поднял на меня глаза — и я вдруг увидела, как в них появляется цвет.

Они стали такими, как я их помнила — живыми и абсолютно ясными. До сих пор я даже не замечала, какая тусклая, смертная тень лежала на его худом лице, как глубока была чернота вокруг глаз, и как он… постарел и отчаялся. Но теперь, на мгновение, его глаза показались мне лет на десять моложе лица. То есть примерно на его реальный возраст. И честное слово — это были глаза того самого человека, который год назад прошёл по трупам через «Белую Башню» и не побоялся бежать оттуда на неиспытанном еретическом аппарате!

— Остров? — потрясенно повторил Карун, словно недоверчиво оживая на моих глазах, — Плоскогорье… Санда… ты — гений!!! Конечно, Плоскогорье!.. Как же я не..! — выдохнул он, — Мы уйдём на запад, а не на север. И так мы хотя бы проживём подольше! — закончил он решительно.

Подольше. Да. Я мысленно подвела черту под своим будущим. Счёт не на жизнь как таковую. Счет на дни, которые нам с ним удастся выкроить, прежде чем мы оба умрём… и, может быть, ещё слабая, еле видная на горизонте надежда, что за этими днями будет что-то ещё. Мы смотрели друг на друга, и меня обуревала мрачная и злая решимость.

— Карун, — тихо сказала я, — Когда мы будем идти отсюда, задержись, чтобы я оказалась позади тебя — хоть на минуту.

— Зачем?

— Так надо. Не спорь.

Мы допили кофе и медленно встали. Уже зная, на что смотреть, я заметила, с каким трудом он поднялся со стула. На нём практически не было живого места. В нескольких местах повреждённая спина, множество шрамов, с травмированными нервными окончаниями — на лице, на спине, на руках, изрубцованный язвой желудок, то и дело подлетающее давление… и что-то, казавшееся мне налётом цементной пыли — смертельная усталость, сжатые зубы, последние крохи ярости. Что они с ним сделали? Как всё это перенёс?