Екатерина Пекур - Дети Мира

И я думала про сказки, мифы и страшные легенды. Меня морозило.

КНИГА О ДЕЛАХ ДОСТОЙНЫХ

1. ТВОРЕНИЕ

1. В начале мира был Создатель. Он был всегда. Он был — и размышлял о вечности, о времени и о будущем. И оттого, что Он делал это, вечность, и время, и будущее начинали быть.

Первыми Он создал своих Сыновей. Братья-Боги были похожи, как два луча света, и жаждали помочь Отцу в Его начинаниях. Но всё, что Они делали, было наивно и юно. «Дети Бога взрослеют так долго, что нет времени ждать этого. Только опыт и любовь к себе подобным дадут Вам мудрость, — сказал Отец по долгом размышлении. — Итак Я знаю, как сделать Вас мудрыми. Мир, создаваемый Мною, будет помощью Вам.»

Но Братья ещё не поняли замысла Создателя. Долгими эпохами Они наблюдали, как их Отец создает Мир. Хотя Мир — Великая Раковина — был скрыт от Их взоров, Они любовались Миром извне и мечтали играть в нём.

Но так случилось, что Создатель, следуя Своим замыслам, покинул Братьев. Бросив игры, Они искали Его там и тут, но нигде не нашли. И поняли Братья-Боги, что Отец воистину, как обещал, оставил Великую Раковину на Их попечение. Многие эпохи минули, а Они не могли понять, как правильнее поступить с Даром, дабы не навредить ему.

«Откроем раковину», — предложил Правый Брат. И поверил Ему Левый. «Да будет так», — сказал Он.

Боги открыли Раковину. И едва Они сделали это, как веществення вселенная стала быть. Мир людей покоился в ней, и он был пуст и прекрасен. Любуясь его красотой, Левый Брат сказал: «Недостает нам мудрости, Брат мой, но воистину мудр был Отец наш. Здесь путь к постижению Его замысла.»

«Недостает нам Создателя, — согласился Брат Правый, — но нет ли способа почерпнуть Его божественной силы? Тогда творение воистину оживёт и исполнится замысел Его!»

И поверил Ему Брат Левый, и начал искать.

Долго лицезрели Братья открывшийся Мир. Долго размышляли Они о тайне обретения мудрости Создателя, чтобы смочь исполнить волю Отца — оживить Мир и населить его, и дать ему движение и развитие. Десять тысяч божественных лет прошло за тем. И тогда Создатель, наблюдавший за детьми Своими, ниспослал им знание и даровал Великую тайну.

Познали Боги, что не под силу сравняться Им с Отцом Своим.

Но создадут Боги смертных по образу и подобию Своему. И станут смертные искать мудрости. И найдут её скорее Богов, ибо короток их век, и нет у них спасения перед лицом темноты.

Мала будет толика мудрости каждого из смертных, но велик страх перед Уходом. И потому пуще мудрости станут алкать они защиты и любви. И кто обретёт больше мудрости, тот сильнее почтит Бога.

И почтят смертные Богов. И Те полюбят их всем сердцем. И так защитят.

А кто почтит Бога сильнее, тот будет сильнее защищен.

И тот почтит Богов сильнее, кто обретёт больше мудрости.

И расплодятся смертные. И мудрость их приложится одна к другой — и перейдёт к Богам.

Так, чем выше наша мудрость, тем сильнее мы почтим Богов. Чем сильнее мы почтим Их, тем мудрее станут Они, и тем крепче станет защита Их.

Чем крепче защита их, тем совершеннее Мир.

Так взрослеют Боги с помощью людей и выполняют замысел Создавшего Их.

Ибо ни Боги, ни люди не могут не развиваться, и лишь в движении жизнь, и лишь в действии развитие.

Мир — Боги. Мир — люди. Они едины, и нет Первых без вторых, и нет вторых без Первых.

«КНИГУ О ДЕЛАХ ДОСТОЙНЫХ» я знала напамять. Как и многие другие книги. Отчаявшись в моих «выдающихся» способностях, покойный отец вынудил меня доказать, что я обладаю хотя бы сносной памятью. Кажется, это его немного успокоило. Хотя до конца жизни отца в его взгляде мне чудился упрёк. Как будто по моей собственной воле природа на мне отдохнула. Не просто отдохнула, а хорошенько выспалась, вот так.

Я думала про слова в кабинете директора. Горная Страна. Все те немногие разы (за целую жизнь!), когда это словосочетание приходило в мою голову, я говорила себе — нет, это слишком гнусная тема, чтобы пачкать об неё мозги.

Укладываясь спать, я снова и снова прокручивала в голове мысли и события дня. Что-то меня беспокоило. Какая-то идея проскочила в моей голове, а я была слишком издергана, чтобы её услышать… жаль.

Я долго ворочалась. Уже засыпая, я поразилась абсурдной догадке: отчего же многоценного господина да Ринна не охраняли в клинике? Или всё же охраняли? Тогда что, если да Лигарра на самом деле знает, кто истинный предатель, но должен вывести его на чистую каким-то хитрым методом, не выдавая источник информации?

Ну не бред ли это?

Следующий день прошел обычно — если не считать определенной нервозности в поведении коллектива «Масийя Рунтай»… Те немногие, кто избежал общения с да Лигаррой, получили (вчера или сегодня) «заряд бодрости» от руководства. Но что мы все — старшие и младшие врачи, медицинские сестры и прочие — могли сделать для исправления ситуации? Ровным счетом ничего. Итак мы смирились с загадочным происшествием в восьмой палате галереи общего профиля и делали вид, что всё обычно.

Обремененная неясными заданиями КСН, я хмуро глядела по сторонам, но не замечала ничего такого, что, по моему мнению, могло быть трактовано как угроза Горной Страны… Тьфу, вот же гадость какая. Искать среди знакомых такое, о чём и говорить стыдно! Думая над этим в течении дня, я пришла к выводу, что да Лигарра ошибся во мне. Я была органически неспособна предположить в людях настолько жуткие вещи.

Вечером, часов в пять, появился Мар да Луна. Он неслышно вырос в дверях моего кабинета и некоторое время тихо стоял, прислонившись в косяку, на нём был ещё более мятый, чем обычно, лабораторный халат и одна из кинаевских безумных шапочек — на этот раз — в цветочках. Из-под шапочки торчали нечесанные русые кудри. Бледное тонкое лицо приятеля было уставшим. Ощутив его присутствие, я подняла голову от бумаг и сказала:

— Привет!

— Пойдёшь со мной в «Грот» после отбоя?

— Само собой, — ошалело кивнула я.

— Я зайду, — кивнул мой странный товарищ и испарился.

С нетерпением я дождалась конца рабочего дня. Что происходило с Маром всё это время?

С Маром не случилось ничего предосудительного или опасного. Он сообщил мне об этом, едва мы заняли любимый стол в углу зала, вооруженные напитками и нехитрой закуской.

— Надеюсь, Кинай не позволил себе ничего лишнего? — обеспокоенно поинтересовался Мар. Я подняла брови, и он уточнил, — Ты понимаешь, он иногда переживает из-за меня, как мамочка.

Мы улыбнулись.

— Он только грустно поглядел на меня, вот так, — я изобразила, как, — но никаких речей не толкал.

— Хвала Богам… — Мар заметно успокоился. Неужели Кинай мог и впрямь заявить мне, что я подставила Мара? В лицо? Я ощутила восхищение и нечто вроде зависти — такой преданности даже от семейных хупара не всегда дождешься! Хотя, формально говоря, это жуткое нарушение этики.