Вера Огнева - Кольца Джудекки

Уехала, а я остался с тяжелым как поддон с кирпичами томом Данте. Так и не дочитал.

- Не женился потом?

- Как это не женился?! Три раза.

- А нам заливал: не ходок, до женского полу интереса не имею.

- Да они как-то все - сами. Первая - из соседнего дома. Погуляли перед армией.

Туда-сюда… Меня мать жениться заставила. Антонина, само собой, против не была.

Наоборот.

Свадьбу сыграли. Все как у людей. В армии я с год письма получал. Потом она писать стала реже. Вдруг, ни с того ни с сего, присылает телеграмму: "Еду к тебе".

Я - звонить. Ко мне в Казахстан добираться неделю, да потом, поди, обратно выберись. Орал, что сам приеду в отпуск. Уговорил. У нас часть была особая - секретная, спасу нет. Только я в отпуск намылился, нам возьми, и на восемь месяцев приказом отмени любые отлучки. Опять звоню: так, мол, и так. Жди.

- Дождалась?

- Ага. Аккурат в день, когда я из армии вернулся, родила.

- Оба-на!

- Не поверишь, как я обрадовался. Вокруг побоище: родственники ее и мои как с ума посходили - стенка на стенку драться лезут. Ее мать передо мной половиком стелется. Моя мать орет: опозорила нас, блядь такая. Я, как порядок велит, ее парня нашел. Петька, ростиком сильно средний вышел, щупленький такой. Смотрю на него и вдруг соображаю: он же ее любит. Меня как ударило. Думаю, какой же я скот, что к нему с разборками приперся. Наслушался родни, и давай рыцарский кодекс нашей окраины блюсти.

- Не соблюл?

- Да на хрена? Собрал манатки и через два дня ушел от матери. Антонина тем же днем сошлась со своим Петькой. Живут, не поверишь, душа в душу. Еще двоих родили.

- А ты как?

- Пошел на завод работать. Специальность в армии еще приобрел и - к станочку! В цеху одна девчонка бегала. Худенькая, маленькая, зубы вперед торчат. И все около мужиков вертится. А и они не прочь: тягают ее по раздевалкам. Бабы, конечно, крыли девку матом, а ей хоть бы хны. Сам не знаю, как получилось, что она ко мне прилипла. В общежитии в одном жили - опять же удобно. Год так прокантовались. Ни проку с нее, ни толку. Как пришла, так и ушла.

- А третья жена?

- Это уже много позже. Ух, помытарила она меня. Два года кругами водила. Вроде вместе живем, она, раз, и уедет. Работа, командировки, слеты, конференции… А то, работу бросит, уволится и в какую-нибудь тмутаракань - к геологам. Сама по образованию геолог. Поработает там сезон; возвращается, вся костром и потом пропахшая. Отоспится, в отпуск съездит - надо полевые изыскания защищать. Месяц она над ними покорпит, побегает с отчетами, надоест ей; и снова да ладом - увольняется. Перебьется где-нибудь до весны, а там - все поновой. Тридцатник уже вышел, а она по бивакам песни про паруса поет. Дочь родила, только после этого на два года осела. Тут-то я и понял почем фунт лиха. Она сама рвется, на руках ребенок, в голове ветер с парусами; и меня на части рвет. Только Ленка подросла, ее мать на бабку стала оставлять. И опять пошло: партии, костры, походы, рюкзаки…

Она и меня втянула, да там и разбежались. Я к тому времени окончил вечерний институт и ушел прорабом на стройку. Леночка то со мной жила, то с бабкой. А мать до сих пор мотается, не может ни к какому берегу пристать. Зато я вот - пристал, так пристал! А сам-то ты, Илюха, в той жизни, по бабам бегал, или дома у телевизора в тапочках сидел?

- Давай про баб не будем! Только вспоминаю, начинает колбасить. Меня в Алмазовке тоже кое-чем траванули. Мозги отшибает, но на потенцию - никакого влияния.

Потому, мне про баб разговоры заказаны - рехнусь.

АФ остановился, обернулся к Илье:

- Я те по большому секрету скажу: как в сельву пришли, и меня потянуло. Сначала вроде мнилось. А сейчас, веришь - нет, два дня как чумной хожу.

- Зомби наши очухались… Возможно, сельва действует как фильтр: все вбитое городской химией уходит. Радуйся, в отряды прибудем нормальными людьми. Кто дойдет, конечно.

- Капитан говорит, от стены до лагерей совсем немного. У него и карта подробная есть.

- Верь ему, Саша. Если бы ни Руслан, наш сусанин всех бы в сельве положил в первый день.

- Присмотреть за парнем надо. Кирюха - гад может перед самыми отрядами подляну устроить.

- Сергей на что?

- У того тоже не две головы. Я тут заметил, начальник в последнее время все с Толиком-сектантом шепчется, и Гонзаго к ним бегает. Да мало ли?

- Э, нет! Серегу ему не взять. Пока Углов рядом, Руслику ничего не угрожает. Но ты прав, у Сергея не две головы. Слышал, Киррюха вчера предложил разделиться?

- Какого черта? Куда вторая партия пойдет, к водопаду?

Начальник подкинул иной вариант. Четверым: Руслану, Илье, Сектанту и Гонзаго предстояло уйти на высотку, что пупырем торчала среди болот, и оттуда осмотреть стену. Сергей оставался - накануне вечером подвернул ногу. Так итак терять день.

Василичь, было, дернулся не пускать Гонзаго - дурак же неимоверный - но Кирюха наехал на подчиненного, припугнув санкциями по возвращении в город. Сергей дергался, черно ругался с командиром, отговаривал. Тот был неумолим.

Идея Кирюхи оказалась небезнадежной. С плоской вершины холма, сплошь завитого зеленью, им действительно удалось рассмотреть лестницу. Первым ее увидел Руслан.

Показал остальным. Самим им никогда бы не углядеть в зеленой растительной буре конструкцию из толстых канатов, перечерченную перекладинами.

На Илью накатило такое облегчение, что он и думать забыл, о данном Сергею обещании приглядывать за Русланом. Парень тоже повеселел. Если они умаялись, как черти, что говорить о Руслане, который всю дорогу шел первым? Илья уже прикидывал, как они выйдут к месту подъема, как станут забираться на скалу, а с ее вершины, кто знает, может, и увидят уже человеческое поселение. Что там каторга - чепуха. Главное: там нет сельвы, нет изматывающего движения в опасную неизвестность, попросту в смерть. Работа? Да хоть какая! Он ее вы-дер-жит, а там, чем черт не шутит, вполне возможно, найдется выход. Они здоровы, с ними Руслан, который, - Илья был в этом уверен, - слышит голос Сельвы и не только…

Гонзаго кинулся на Руслика внезапно. Тот едва успел обернуться. Удар, нацеленный под лопатку, пришелся в бок. Парень шатнулся и мягко осел на лесную подстилку.

Синие глаза с укором смотрели на человека, который только вот, радовался вместе с остальными. Рассиропившийся от вида лестницы, Илья еще миг хлопал глазами, но уже в следующую секунду сорвался с места. Не ел толком несколько дней? Ничего! 3а то, легкость в движениях необыкновенная. Гонзаго не успел отреагировать на его бросок, и ножа вытащить из раны не успел. Руслик так и сидел в траве, с торчащим между ребрами клинком. От удара Гонзаго, взбрыкнув сапогами, улетел к краю полянки и там затих. Что не навсегда - понятно, но хоть мешаться не будет. Илья кинулся к раненому. Руслан что-то беззвучно шептал. Донкович склонился к ране, и чуть сам не полег.