Вера Огнева - Кольца Джудекки

Цель совсем рядом, руку протяни. Нет, жди до завтра. На что парень добавил своим тихим, лишенным модуляций голосом, - хочешь слушай, хочешь мимо ушей пропусти:

- Завтра тоже может не получится.

Кирюха зачастил, со сбоем, с подвывами. Все припомнил: трех потерянных стражников, двух зомби, которые сами погибли, двух пробудившихся, по его, то есть Руслана, недосмотру, Толика конечно, Китайскую горку, город Дит, сладчайшего г-на Алмазова, Папу игнатовского, что недоумков в охрану послал, пока остальные, - еще тупее, - дьявола на своей территории ловили да не поймали!!!

Не разродись Кирюха своей тирадой, напряжение грозило вспышкой. А с другой стороны: ну пошумели бы, потыкали в Руслика пальцем. На большее никто не осмелится. Все равно потом сидели бы и ждали, когда парень прокомандует подъем.

Кирюхин демарш снял напряжение, всех потихоньку отпустило, кое-кто уже ладил костерок. Сидеть, так сидеть. Сергей тоже расслабился, растянул в улыбке узкие губы, не важно, что еще минуту назад был готов драться. Против всех, так против всех. Хоть против всего мира.

Три дня прошли в изматывающем ожидании. На четвертый Руслан поднял всех ни свет ни заря. И пошло: бегом, друг за дружкой они карабкались по осклизлым перекладинам. Одни побеги зеленки, проросшие сквозь лестницу, Руслан пропускал или наступал на них, другие - обходил стороной, еще на земле, перед подъемом, предупредив: идти за ним след в след.

В одном месте парню пришлось дожидаться, пока с ним поравняется Сергей. Руслик показал, где рубить. Углов, ухватившись одной рукой за перекладину, изогнулся и достал таки толстый побег. Тесак долбил по зеленому травянистому стеблю, как по дереву. Наконец лиана сорвалась и пошла вниз, извиваясь как змея. Прорубились и - дальше, вверх, вверх, не останавливаясь. Кирюха шел в арьергарде, мало, не хватая за пятки Василича. Так и выскочили наверх, в сцепке.

Как лестничные первопроходцы выбирались на плато, Илья не видел. Руслан и Сергей шли далеко впереди. А когда сам Донкович вполз на плоскую поверхность, когда чуть отдышался, отплевался и посмотрел по сторонам, интерес к спутникам растворился.

Вокруг БЫЛ Рай!

Не зрительное, не обонятельное, не тактильное - нутрянное убеждение. Он перестал БОЯТЬСЯ, как только нога коснулась плоской, поросшей обычной мелкой травкой, поверхности.

Ромашка. Стоит себе, коротышка с белыми лепестками, с чуть склоненной головкой; тычет в глаз желтой середкой и улыбается. И он, Илья, заулыбался. Ни с того, ни с сего. Пальчиком потрогал - живая.

Вокруг творилась тихая радость. Каждый был сам по себе. Каждый по-своему переживал новое проявление. Иначе не скажешь. На плато, куда вела длинная, смертельная дорога через город Дит, Китайскую горку, сельву, их встретил другой мир.

Люди собрались вместе далеко не сразу. А когда встали рядом и огляделись - Руслана среди них не оказалось. Пропал. Сергей начал звать. Остальные просто стояли. Только Кирюха суетился. Как же! Ему отряд по головам сдавать. Прапор он и в Раю - прапор. Хотя и его суетность выглядела ненастоящей, скорее, инерционной.

Ближайшая роща не только напоила чистой водой без всяких признаков живности, но и накормила: орехи, яблоки, малина… Наелись. Выданный на дорогу рис, давным-давно кончился. Все последнее время они питались подножным кормом, про который даже Руслан иногда сомневался: еда оно, или наоборот.

Костер разводить не стали. Здесь не было тяжкого знобящего тумана низины.

Ветерок против ожидания не принес с сумерками колючей прохлады, остался теплым, ласковым.

Отчаявшиеся люди, граждане города Дита, смертники, уже готовые принять смерть, притихли как дети, когда из глубины ореховых зарослей послышался шорох. Кто-то подходил, не торопясь, но и не таясь.

Руслан показался Илье выше ростом. Он двигался плавно, медленно. На губах, впервые! играла легкая улыбка.

Сергей, вскочил, за ним поднялся АФ. Илья догадался посмотреть вниз. Парень шел босиком. Потерял сапоги? Не важно…

Он не касался подошвами земли! Парил в вершке над твердью и, похоже, сам того не замечал. Длинные жилистые голени измазаны зеленью; штаны закатаны по колено.

Выше край обтрепанной рубахи, широкая грудь; выше мощная - точеным столбом - шея, над ней квадратный подбородок, впалые щеки… Глаза - синие, синие…

У Ильи звенело в ушах.

Шмяк! Руслан опустился на твердь. Пятки деревянно стукнули. Кажется даже Сергей, ничего особенного не заметил. Ну, стоял человек на цыпочках… Один Илья сидел пришибленным. Выходит, все время с ними рядом был и не человек вовсе. А кто?

Теперь уже Донкович уткнул голову, в сложенные на согнутых коленях руки. Ступор, отупение, прострация.

Руслан, оказывается, успел пробежаться по окрестностям и выяснить, куда дальше двигаться. А что на плато можно, например, босиком по травке, не опасаясь, так, видно же. Всем видно? Ага, дружно откликнулись люди. Видно. Слышно, ощутимо и мыслимо. И тепло и покойно. Только херувимы от чего-то не поют. Должно - к ненастью.

Опять заглючило! Вон же остальные растянулись на шелковой мураве рядышком. Аки агнцы с волцями! Василичь и АФ чуть не в обнимку. Кирюха с Сократом разговоры разговаривает. Одному Илье, как всегда, не в кайф.

Вот уйду в ласковую тень рощи, залягу там под деревце, с которого орехи сами в рот прыгают, и начну тихо умирать. От чего? От последней, предельной, окончательной уверенности: возврата не будет. Не в город Дит - домой, в ТОТ мир.

Шел сюда и надеялся, чего теперь-то, перед собой-то вилять. Думал, раз отсюда никто не возвращается… Да кто ж отсюда согласится обратно, когда такая благодать в воздусях?

Он скрутился в комок и тихонько постанывал, перемалывал хрящики почившей надежды.

По мере того как приближался лагпункт, приговоренные веселели, стражники смурнели. Даже Кирюха-капитан шел не так прытко, как полагалось. Цеплял нога за ногу, отвлекался на местные красоты: то ему орехов занадобится, то воды свежей, то цветок увидел и поплелся к нему. Нанюхал, вернулся еще медленнее. Но дорога таки двигалась к концу.

Среди разбросанных там и сям кущ, блеснуло, потянуло влажной чистой свежестью.

Люди, не сговариваясь, повернули к бегучей воде, у которой и нашли лагерной форпост.

Напоследок Кирюха все же выпендрился: построил отряд, как для марша.

- Тебе премию обещали за строевую? - поддел АФ. Впрочем, никто сильно не возникал - встали, пошли.

У самого берега стоял добротный дом. За ним - пристань. Сбитые в полотно, бревна уходили в воду. Сама река неспешно катила чистые прозрачные волны к невидимому краю обрыва.

Сельва вдруг представилась Илье ирреальной ойкуменой, почти философской категорией, - давно ли подыхал в ней? - из которой они вырвались! Первая его реакция не в счет. Завтра ностальгия уймется, спрячется вглубь, истончится, растает, закуклится в кокон с ноготок, чтобы навсегда почить на донышке души.