Вера Огнева - Кольца Джудекки

Комнату поперек перегораживала, натянутая в несколько рядов проволока. И калиточка имелась. Отворил калиточку - вышел в мир. Затворил - сидишь сам по себе. Удивило? Не то слово! Старика внешние непотребства будто и не касались.

Однако над своим манускриптом он пребывал не долго. Тут же и оторвался, вытаращился на гостей.

- Откуда будете? - спросил хозяин комнаты.

- Издалека, - брякнул Сергей, и смело шагнул через порог. За ним втянулись остальные. Углов посунулся, было, к проволочной сетке, но его остановил Руслан:

- Не ходи.

Старик усмехнувшись чуть подвинул светильник. По проволоке заиграли знакомые зеленоватые блики.

Илья попятился. Хороша загородочка!

- Мы - с миром, - устало сказал Сергей и опустился на приступочку у стены.

- Здесь с миром не ходят. Или впервые довелось попасть в Джудекку? - в голосе старика слышалась откровенная издевка.

- Угадал.

- И друг твой в первый раз?

- Оба.

- Я про человека спрашиваю. Выродок с вами зачем увязался? Они здесь дохнут как мухи - Они? - переспросил ошарашенный Илья.

- Черепахи изредка приносят.

Руслан слабо шевельнулся. В глазах парня смешались надежда с долей не свойственной ему неприязни, и даже ненависти. Он качнулся в сторону заграждения.

Сергей остановил, спросил у хозяина комнаты с нажимом:

- Может, расскажешь, про черепах-то?

- Зачем тебе?

- Интересуюсь.

- Спроси у выродка.

- У него память отшибло. Зато у тебя, смотрю, все с этим в порядке, мемуары пишешь.

- Ничего я тебе не скажу. Не хочу. Дознавайся сам. А мне недосуг. Убирайтесь!

Ленивое любопытство сменилось у старика внезапным приступом раздражения. Лицо потемнело. Глаза засверкали.

- Не надо его спрашивать, - внезапно вмешался в разговор Руслан. - Ему неприятно мое присутствие. Пойдемте. Я и так узнал все что хотел.

- Зато я - не все! - рыкнул Сергей. - Придется тебе, хрен собачий, все же со мной поговорить.

Углов достал из-за голенища плоское, короткое почти без рукояти лезвие. Лепесток привычно лег в ладонь. Такому способу дознания не могла помешать ни какая решетка. Но старик, паче чаяния, не испугался, наоборот, расхохотался издевательским, каркающим смехом. А когда просмеялся, резво как молодой вскочил, задрал рубаху и выставил гостям тощий, голый зад:

- Поцелуй меня в гузно! Если попадешь!

Железный лепесток вместе с кистью двинулся вперед, но движению помешал Руслан:

- Нельзя!

Пожалуй, Илья в первый раз слышал, как парень кричит. Сергей обернулся. Илье показалось, тот сейчас кинется на Руслика. Но Углов как всегда не оправдал.

Отшатнулся, руку с ножом спрятал за спину.

- Зачем ты меня остановил? - вопрос прозвучал не зло, скорее, с досадой.

- Здесь другие физические законы, - сообразил Илья. - Да, Руслик? - Тот кивнул.

- Кинешь нож, а он к тебе же и вернется или к кому-нибудь из нас.

Илья еще говорил, а Сергей уже развернулся к хозяину дома:

- Прощевай, почтенный. Увидимся.

Тот оправился, встал во весь рост у стола. Ладонь - на недописанном листе.

Статуя. Памятник! А гости попятились, не решаясь показывать спины. Даже Сергей.

Хозяин проследил за их маневром и, когда люди вышли за порог, крикнул:

- От вас завтра уже ничего не останется. Завтра! Сегодня ночь праздника, все перепились, иначе вы и шагу бы не ступили в Джудекке. Гуляйте, пока не рассветет, а там - котел. Слышишь, Шрам?

- Сергей дернулся.

- Я и второго узнал. Носатый, худой, черный - хирург. Гаслан обещал его сюда на веревке притащить и заставить работать. Ну, Гаслан - известный дурак. И про выродка говорили. Всю вашу компанию утром схватят. А пока гуляйте. Дышите.

На улице обдало влажным ветром. В воздухе присутствовала близость огромной, воды.

Выйти бы сейчас к берегу и хоть на досточке, только - подальше… Ага, а рядом пристроится Большая местная Достопримечательность и проводит прямехонько к себе в желудок.

Они, не сговариваясь, повернули на встречу ночному бризу.

Руслан как никогда выбился в лидеры. Но, когда компания вывернула из узких переулков на площадь, выяснилось, что дорога к морю перекрыта. Перед ними встала еще одна стена поменьше: с бойницами по верху, с массивным замковым зданием.

Между зубцами крепостной стены горели факела, мелькали силуэты дозорных. Стена охранялась.

Люди устало опустились на землю. В безлюдной, беспросветной ночи ничего не оставалось, кроме как сесть у края надежды и ждать рассвета.

- Ты чего к морю побежал? - устало спросил Сергей Руслана, впрочем, кажется, не надеясь на ответ. Но тот отозвался:

- Если у пирса лежит хоть одна черепаха, мы бы ушли.

- Куда?

- Отсюда.

Илья с ним согласился. Главное - отсюда. Куда, в сущности, значения не имеет.

Так вдруг потянуло вырваться из смрадного города, из лабиринта, в котором блуждал уже так долго. Сколько? Он задумался над протяженностью времени и понял, что не понимает, сколько его прошло с проявления. Полгода? Год? Три? Бродил чего-то.

Искал кого-то… Дошел до ручки, и сейчас хочет одного - вырваться. Пусть та земля будет совсем чужой. Абсолютную чуждость будет легче принять, нежели, похожую на родной мир, злую карикатуру - жизнь города Дита. Осознание и сожаление придавили, заставили стонать и корчиться. Встрянь сейчас в его терзания Углов - убил бы друга. Но тот сидел понурясь, даже на стену не смотрел.

Но, долго маяться от пустых мечтаний, было не с руки. Того и гляди, набегут, и в соответствии с прогнозом благообразного старца, утащат на правеж. От тутошних, пожалуй, каторгой не отделаешься, пристроят в котел, клювом щелкнуть не успеешь.

Как только проползла тихой змейкой эта мысль, Илья загнал тоску-печаль подальше, и первым поднялся на ноги. Мешок привычно лег на плечи. Он еще пободается. Один ли, с ними ли вместе - не важно. Затеряться можно не только в большом городе или сельве. Вон сколько улочек. Ну и что, что в них по два три дома, важно: залечь и оглядеться.

Только хотел предложить свой план, как весенним медведем завозился Углов; встал, начал трясти мешок, укладывая пожитки ровнее. Руслика пришлось поднимать вдвоем.

- Идти сможешь? - Сергей уже взвалил на плечи оба мешка.

- Куда?

- Сховаемся. Спрячемся пока. Дальше - видно будет. Нет таких крепостей, куда бы, ни проник русский мужик, если его не пускают с парадного хода.

- Я не русский.

- На мне поедешь. Проползем. А Илюшка следы заметать будет.

И в очередной раз отлегло. Даже если ему не вырваться, не уйти - рядом люди, с которыми можно жить. Не посторонние, не случайные - те, кто нужен тебе и кому нужен ты. Пожалуй, в той давней, нормальной жизни таких было… А может, и не было?

Они свернули в первый попавшийся переулок, миновали три дома в курчавой зелени, прошли в короткий тупичок, и - о диво - опять освещенная, распахнутая дверь.