Мария Семёнова - Ошибка 2012. Джокер

Когда же лодочка причатила, путешественник вернул пиджак в подобающее положение и... ах, будь тут поблизости подполковник Варенцова она точно бы схватилась за ствол: Панафидин, а ну сто- ' ять, руки в гору, гад!.. В отличие от неё, трое на

мосту ни за что хвататься не стали, а этак дружно поклонились:

— С прибытием, Ваше Чёрное Величество!

А «Уважаемый Наставник» ещё и почтительно поинтересовался:

— Как добрались, Ваше Чёрное Величество? С приятностью ли? В согласии ли с натурой?

— А то сами не видите! Сплошь в согласии,— буркнул Панафидин и с отвращением оглядел не­когда элегантный пиджак. — Да какое я вам теперь Чёрное Величество... Забыли, партнёры, что я битый король?

Тем не менее выказанное почтение заставило его приосаниться.

— Король, Ваше Чёрное Величество, он и в Аф­рике король, дипломатично пробормотал негр, а Бьянка заметила не без восхищения:

— Похоже, ваш план сработал. Ну тот, по внед­рению и искоренению...

— Да уж. — Панафидин кивнул. — Внедрено успешно, а искоренять будем чуть позже. На сле­дующей неделе я должен встречать десант: трой­ку, шестёрку и твоего, — он посмотрел на Мгиви, — братца. Который, между прочим, опасен, очень опа­сен... Придётся наверняка повозиться. Мало что бо­нус, так ещё и школа, отличная школа Чёрной Мам- бы. Я и то еле удержался, чтоб её на месте не лик­видировать...

— А это правда. Ваше Величество, будто именно она лишила невинности Бэби-Дока? — живо заин­тересовалась Бьянка — Причём так, что он после этого на других женщин уже и не смотрит?

— Да ну, чушь. По мне, после этой чёрной во­нючей коровы в джунгли к гамадрилам побежишь обниматься. - Ианафидин сплюнул, снова крити­чески оглядел свой пиджак и признался: — Я тоже думал, и какая же в ней изюминка? Только-то и знает, что сидеть на полу нагишом, в дурацкой шля­пе, да гадать на будущее по внутренностям козла. Или завалится спать на могиле своего дяди, с ко­торым она пребывает якобы в духовном родстве... Да ещё завалится не одна.. Ну как есть — чёрная масть. Хм...— Он наконец оставил в иокое загублен­ный пиджак и внезапно посмотрел на негра с видом Архимеда, готового закричать «Эврика». — А ведь это мысль! Давай-ка мы братца твоего по принципу: и примешь ты смергь от коня своего... Хунган ты или нет?

— А то. Ещё и бокор, — воодушевился негр. — Только вначале пускай скажет, куда флейту дел.

— Скажет, у нас не забалуешь, — успокоил его Панафидин и глянул на часы. — Так, всё, время. Шеф вызывает на ковер...

— Ну вот, ребятушки, мы теперича опять одна семья, а стало быть, должны друг другу содейство­вать, - сделал вывод «апостол» и повернулся к Мги­ви.— Ты, значится, решил сыграть на флейте, брат? — И, не дожидаясь ответа, кивнул Бьянке: — Сестра мы как, поможем брату с нагубником?

Та пожала плечиками:

— Отчего же... Только вначале пусть добрый дя­дя отдаст сестре то, что обещал. А потом уже делает с нагубником что хочет.

— Ты слышал, брат? Деньги против стульев, —

Ешулся Наставник. — Так что давай мы с гобой

на баш. Нагубник против Пуговицы. Ну что, ?

— Лады, — мрачно сплюнул негр. — И когда?

— Как только, брат, так сразу, — заверил обла­датель ватника. — А тебе, сестрица, я дам знать, тя­нуть не буду. Ну всё, ребятушки. Да смотрите, вместе держитесь, не ссорьтесь по пустякам... Мало что сюда братец твой едет, — погрозил он пальцем негру, — так ещё и знакомица твоя. — Палец пере­местился на Бьянку. — Да не одна, с полюбовнич- ком. Помнишь небось Белую-то Бритву с ейным Брадобреем?

— Ещё и с Брадобреем... — сморщилась Бьянка

Ещё некоторое время они стояли втроём на мо­слу. И по крайней мере двоим из троих держаться одной командой ну страсть как не хотелось. Да толь­ко кто же их спрашивал?..

Чёрная Мамба.

Здесь не было ни огней Бродвея, ни роско­ши Пятой авеню, ни завораживающей исторической ауры и оазисной красоты Централ-парка. Были грязь, разруха, крысы, вонь и давно брошенные до­ма, пялившиеся пустыми окнами в ночь. Ветер гнал по мостовой бумажный сор, матерно перекликались проститутки, пели речитативом свой нехитрый рэп успевшие вмазаться тинейджеры:

Всё, на хрен, ниггер, снова мы в хлам.

Пойдём дадим по жбану белым жлобам.

Давай, давай, настраивайся на мою волку.

Я, блин, не серфингист, я просто люблю траву...

Ох, забытое Богом, вернее, проклятое Им место! Остановись, добрый человек, плюнь три раза и обой­ди стороной!..

Добрые люди, как водится в подобных местах, пребывали в сокрушительном меньшинстве. Грязная площадь у старой церкви была полна машин. Однако привлекал эту публику не храм Божий (к слову ска­зать, давно закрытый), а мрачный приземистый дом, похожий на затонувший корабль. В стене его была устроена стальная дверь, ведущая в полуподвал, а на фасаде блистала преувеличенными формами неоно­вая дива и ярко полыхала вывеска: «Black magic woman»

Это был популярный, известный на всю округу оазис вкуса, стиля и колорита, место, куда многих тянуло подсознательно, неудержимо, прямо-таки на генном уровне. Зря ли современные методы анализа ДНК позволяют практически точно определить, к какому племени принадлежали далёкие африкан­ские предки! Ну а как распорядиться подаренным наукой наследием, каждый решал сам. Кто-то начал копить деньги на поездку в родную деревню пра­прадеда, кто-то обзавёлся даишки2 и засел учить суа­хили... А кто-то повадился ходить в «Black magic woman». чтобы без особых усилий ощутить себя на­следником королей-людоедов.

Чего только стоили одни названия здешних блюд! «Томлёные ладони девственницы», «Копчё­ный окорок шкипера», «Консоме из дамских паль­чиков», «Печень миссионера а-ля азанде»[5]. А анту­раж, а атмосфера а ностальгические тона, а рокота­ние тамтамов, так отзывающееся в душе!

«Человеческое мясо, человеческое мясо, челове­ческое мясо...» — словно бы из глубины джунглей выговаривали они.

Официанты здесь носили мучи', борфирму[6] про­давали как милый сувенир, на стенах были изобра­жены молимо[7], аборо-мангу, аборо-кикпа и ужасные адандара[8], коварнейшие из всех существ. И хотя да­же меню мелким шрифтом предупреждало, что всё игра и «человечина» ещё недавно хрюкала или ку­карекала, — всё же, всё же, всё же... как будоражил кровь нёсшийся со сцены напев!

Сожравший ближнего своего может не бояться агирэа

Злых духов может не бояться сожравший,

Да, да, не бояться, не бояться,

Да, да, сожравший ближнего, ближнего своего...

Поговаривали, будто в глубине полуподвала су­ществовал небольшой зал для VIP-персон, и уж гам все игрушки заканчивались. Впрочем, подобные разговоры если и происходили, то очень тихо и су­губо в кругу своих. Если беспочвенные сплетни, не приведи Бог, дойдут до ушей хозяйки заведения, последствия могут быть непредсказуемые. Челове­чина в ресторане была фальшивая, а вот хозяйка — самая настоящая обеама , женщина, владеющая си­лой обеах7.