Мария Семёнова - Ошибка 2012. Джокер

«Жизнь... — вздохнул про себя Наливайко. — Те­бе вот гнида чериожопая, а Мотю на зоне спас. Ну и за кем, спрашивается, правда? И есть ли ока?.. А может, мы очень даже и заслужили в двенадцатом году сгинуть?..»

Песцов лежат в палатке и думал. Причём, что было ему не особенно свойственно, почти об аб­страктном — сиречь о таком, что никогда раньше не влияло на его непосредственное благополучие, а по­сему и пребывало «где-то там». Сугубо за гранью его каждодневных раздумий. Ибо являлось пробле­мой безусловно существующей, но по прикладному своему значению было сопоставимо с исчислением количества чертей, способных уместиться на була­вочном острие.

Он считал себя (и вполне справедливо) челове­ком битым и тёртым, уж смерть-то видел неодно­кратно, причём в самых разных видах, да что там — и сам от неё уворачивался, и причинял. Скажи ему кто совсем недавно, что его, Семёна Песцова, пора­зит в самую душу увиденное на местах боёв, проис­ходивших мало не при динозаврах шестьдесят с хвостом лет назад?..

Ну, в общем-то, потрясла его не мешанина старых костей, оскаленных черепов в касках и истлевших рук, сжимавших оружие... Это ещё можно было бы пережить, если бы не наплывавшие в сознание из­вестные с детства слова. «Никто не забыт и ничто не забыто». А также что-то там такое о немеркнущем величии подвига и вся прочая лапша, которую род­ное государство седьмой десяток лет вешает нам на уши. То самое государство, которое периодически лопается от нефтедолларов и запускает ракеты на Марс, но так и не сподобилось собрать безымянные останки тех, кто отдал за свою страну жизнь. Про­тянуть газ к Вечному огню, отгрохать посреди горо­да очередной аляпистый монумент — вот и вся веч­ная память. А то, что множество квадратных кило­метров густо нашпиговано оружием, боеггрипасами, осколками снарядов и мин, но главное, человече­скими останками... Безвестными, забытыми, скорбно превращающимися в тлен... Это ему, государству, тьфу. На это у нашего богоспасаемого отечества нету ни времени, ни финансов...

— Индюк тоже думал да в суп попал, — надулась обиженная его невниманием Бьянка. - Что-то боль­но умный ты стал. Песцов. Надо бы у тебя прове­рить национальность...

— Иди лучше Краеву башку полечи, - мрачно отозвался Семён. — Совсем парень плох, неужели сама не видишь?

Бьянка зевнула Кто сказал, будто красивая жен­щина зевает, точно котёнок, тот никогда в глаза не видал живого котёнка. Иначе знал бы, как сужива­ются в щёлки его глаза, а маленькая пасть ощери­вает вполне страшноватые зубы...

— А не могу, — прищурилась Бьянка.- Фаза лу­ны не та... Да ничего, не беспокойся, жить твой Кра­ев будет.

— Ох, и почему же все красивые бабы стервы? — задал свой риторический вопрос Песцов, только Бьянка отвечать не стала. Резко поднялась, одёрнула свитерок и выбралась из палатки.

Солнце по-северному задумчиво парило над го­ризонтом, в безветренной тишине пробовали голоса вечерние птицы. Природа, казалось, медитировала. Благолепие портили только комары — злющие, по­родистые, гудящей стеной. Однако Бьянку кровосо­сы не беспокоили: собираясь сюда, она употребила натощак жареного скорпиона, и месяц с тех пор ещё не прошёл.

Посмотрев на часы, Бьянка недовольно мотнула головой. Ещё полчаса времени, которое следовало убить. Желательно, не убившись при этом самой.

Бьянка не отказалась бы от хорошего моциона, но взрывчатки и оружия, схороненного непосредствен­но под ногами, вполне хватило бы на новую Отече­ственную войну. Да не на одну.

Она прошла через лагерь, брезгливо отворачива­ясь от здешних реалий. Дымный костёр, сортир, па­латки, сопливые акселераты... Будь у неё выбор, Бьянка предпочла бы антураж поэлегантнее, да толь­ко кто ж её спрашивал?..

Трона тянулась по старой насыпи, проложенной через болото. Время превратило насыпь в пунктир, почти затянутый мхом, но пройти, не замочив ног, было ещё возможно.

В самых топких местах были проложены де­ревянные мостки, причём достаточно прочные, сра­ботанные не далее как в прошлом году. Там, где болото давало исток чёрной торфяной речке, был устроен даже мостик — самый настоящий, с пе­рильцами.

И на этом мосту, опираясь тощим задом на пе­рильца стоял и курил Мгиви. Комары его, кстати, тоже не трогали.

— Слушай, сиделец, валил бы ты отсюда — ле­ниво шуганула его Бьянка. — Не путайся под нога­ми, у меня здесь рандеву.

— А у меня тоже здесь рандеву, — невозмутимо отозвался Heip.- Так чтоя не под ногами путаюсь, а с тобой в одной команде играю.

— Да я с тобой на одном поле не сяду, — фырк­нула Бьянка Да немало волы утекло с тех пор, как он галантно перенимал у неё корзину с кукурузой, убеждая поберечь прекрасные руки. — Кстати, ра­достная весть: сюда едет твой братец. Говорят, скоро прибудет...

Мгиви сплюнул и мрачно оттопырил губу.

— Готов взаимно порадовать, — сказал он. — На днях явится ваша лучшая подруга, Белая Бритва.

Бьянка на миг потеряла самообладание.

— Откуда знаешь? Иудей сказал?

— Запомни, ты, десятка! Он не иудей, он вор! — окрысился негр. — И к тому же кореш мой. Фильт­руй базар, подруга, мне глубоко плевать, что ты ко­зырной масти. Не мети метлой...

— Ах, ну да, я и забыла, что здесь у нас почётный зэк. Каторжанин в натуре, — смиряя бешенство, про­мурлыкала Бьянка. — Ладно, проехали, пусть будет не иудей, а вор... Скажи-ка лучше, ты не хочешь уйти? Как говорится, с добрым попутчиком дорога короче...

— С попутчицей, ты хочешь сказать? — искоса посмотрел на неё негр. — Нет уж, уволь. Я свой бо­нус набрал и валить не собираюсь. По крайней мере пока. Ещё всем покажу.

— Думаешь всё-таки добыть Клинок Зарницы? — начала было Бьянка, но что-то заметила и не стала продолжать, лишь фальшиво улыбнулась. — Ну да, начальство не опаздывает, оно задерживается...

Прямо по болоту, бережно ступая прохорями с кочки на кочку, шёл гуманоид в нательном ватнике, милицейских штанах и мятом картузе. Глядя на его повадку, на одухотворённый лик, хотелось покло­ниться и истово произнести: «Спаси. Не выдай. Со­храни». Казалось, это апостол Павел спустился на выходные вниз, но то ли с прикидом не рассчитал,

то ли, приняв во внимание северные реалии, вместо улавливания человеков двинулся за морошкой.

— Поздраву ли, ребятушки? — закричал он ещё издали. — Ох, нынче не комар — аспид с крыльями... Ну что, избавить вас? Охранить?

— Благодарствуем, Уважаемый Наставник, — хо­ром ответили Бьянка и негр. — Не стоит беспоко­иться, премного благодарны.

— Э, шалишь. Беспокоиться, оно никогда не лиш­не... — усмехнулся новоприбывший. - Давеча Сам по телефону лично звонил. Сказал, прибывают, но пока задерживаются. Так что...

Его рука вывела в воздухе стремительный, не сра­зу растаявший росчерк, и с неба дождём посыпались мёртвые комары. Река мгновенно забурлила; на дар­мовую изобильную пищу накинулись рыбы. А на рыб — неведомо откуда налетевшие птицы. Проис­ходило это, по птичьему обыкновению, со скандалом и дракой — пух. крики, перья, помёт... Прикрываясь руками от неожиданного бедствия, Мгиви и Бьянка не сразу заметили, как из-за густого ракитника по­казалась лодка — небольшая, надувная, ватрушкой, . с электрическим мотором, питавшимся от мощного аккумулятора Правивший сю несчастный был вы­нужден натянуть строгий пиджак на голову, что сде­лало его похожим на правоверного иудея, собравше­гося молиться.