Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф

Степняк как-то замялся и сказал торопливо:

– В состязаниях важна не победа!

– Это Диолд говорит? – уточнил я. – Ну да, ну да, а как же, еще бы. Важна не победа, а красивый костюм, в котором выступаешь. И публика, перед которой кувыркаешься.

Рогозиф оживился:

– Вот и Диолд постоянно об этом говорит. Грубые люди не могут оценить всего совершенства его дивного мастерства, потому он выступает только среди своих.

– Таких же… красивых?

– Ну да! – согласился он. – Зато все его движения, как говорят знатоки, филигранны и витиеваты до совершенства! Ни одного простого или простонародного, ни одного ошибочного, все красиво и…

– Кудряво? – спросил я.

Он быстро взглянул на меня, развел руками.

– Слава его катится впереди него. И хотя ее всеми силами катит он сам, но катится же?..

– Нарвется, – пообещал я угрюмо. – Не все же такие задуренные. Кто-то попадется и нормальный, не даст себе на уши всякое вешать и мозги… запыливать.

Розогиф вскрикнул тихонько:

– Да ты что? Диолд непобедим!

Диолд в кругу своих почитателей что-то сказал со смехом и показал пальцем в мою сторону. Во мне вскипело, хотя обычно реагирую не так быстро.

Я в ответ метнул злобный взгляд и развел плечи пошире, но Диолд лишь захохотал громче и снова показал пальцем.

– Остановим, – пообещал я зловеще. – Бог правду видит… и уже скоро скажет. Тут это существо зарвалось, на меня наехало зря, а палец не вымыло. Я простой и очень даже простой, завитушек не разумею, в лоб дам так, что ухи отпадут.

Рогозиф вскрикнул встревоженно:

– Только не схватка!

Я буркнул:

– Почему?

– Знаешь ли, – сказал он заботливо, – как-то ты мне понравился чем-то. Может, потому, что мы оба не мергели? Жаль тебя увидеть без головы. А он, говорят, успевает срубить уши, нос, руки, а уже затем голову… и все так быстро, что никто и глазом не успевает мигнуть, а труп еще стоит и почти дерется…

– Это он рассказывает? – спросил я саркастически. – Диолд? Ладно, сейчас посмотрим.

Я посмотрел в сторону Диолда и смачно плюнул ему под ноги. Конечно, недоплюнул, не верблюд же, но все намек поняли отчетливо. Рогозиф охнул и даже отодвинулся от меня. Поклонники Диолда заговорили оживленно, сам призовой герой нахмурился, посмотрел по сторонам, словно ищет пути отступления, знаю этот тип людей, у них все на пиаре, а мастерства предъявить не могут, но поклонники галдели и указывали на меня пальцами.

Он наконец сделал ко мне пару шагов, церемонно поклонился. Я, глядя в его лицо строго и сурово, медленно поднял руку к торчащей над плечом рукояти меча, стараясь, чтобы хорошо прорисовалась двуглавая. Пальцы коснулись рифленой поверхности закаленного металла.

– Готов?

Он превежливо поклонился и спросил тонким сюсюкающим голосом:

– Господин будет сражаться этим мечом?

– Ага, – ответил я басом с достоинством аристократа, кланяться в ответ и не подумал, обойдется желтомордый.

Он снова поклонился низко-низко, чуть не ударился лбом о землю и поинтересовался:

– Только этим?

– Ага, – ответил я и подумал, что для разнообразия можно сказать «ну», это все-таки выше, но еще не «да», когда могут заподозрить вообще в позорном умении читать и писать. – Этого хватит.

– Именно этим?

– Ну? – ответил я в недоумении.

Он в третий раз поклонился, на этот раз стукнулся лбом с на удивление мягким хрящевым звуком и сказал, рассюсюкивая каждое слово:

– Если этим мечом… тогда будем драться до смерти.

– Дык понятно, – пробурчал я. – Что за восточные церемонии… А как же еще драться? Или трусишь?

Он завизжал дико и некрасиво, весь перекосившись, как драная кошка, что попала под колесо тяжело груженной телеги, сделал какие-то судорожные движения руками туды-сюды и еще сюды-туды, а потом выхватил из ножен оба меча, какие-то несолидные: короткие и тонкие. Кочевники отшатнулись, вокруг супергероя образовалось пространство.

Полагая, что народ уже вдоволь налюбовался на мои мышцатые мышцы, люблю это дело, я наконец потащил меч из ножен, стараясь делать это красиво и по-европейски. Стальная полоса со свистом прорезала воздух. Диолд выставил перед собой оба меча и отскочил, путаясь в цветной хламиде, но почему-то недостаточно далеко, хотя, на мой взгляд, мог бы.

Длинное лезвие двуручного меча блеснуло на солнце эффектно и обрекающе. Все ахнули, услышав тихий хлюпающий скрежет. Отточенная сталь рассекла голову восточника, шею, грудь и живот, развалив единоборца на две половины вместе с крохотными гениталиями.

Мир застыл, птицы повисли в воздухе, а зрители замерли в горестном оцепенении. Бой только начался, все приготовились смаковать удары и считать раны, мои, конечно, но рассеченное надвое тело уже бесславно истекает кровью у ног такого нетитулованного и нераспиаренного. Мне показалось, левая часть посмотрела единственным глазом на правую с укором, пинком придвинул, чтобы снова стали вместе, и воссоединившийся на минутку Диолд, выплевывая кровь, прохрипел в диком изумлении:

– Но как же можно…

– Все меня недооценивают, – ответил я скромно.

– Я не ожидал…

– Чего?

– Что сможешь… – шепнули его бледнеющие губы, – вытащить из-за спины… двуручный… Он слишком… Так не бывает…

Я услышал как в толпе кто-то изумленно ахнул, другой сказал пораженно: «Во дурак…»

– Кто-то не может, – ответил я высокомерно, – кто-то может все. Еще есть адиёты? Нет? Удивительно, куда враз все делись.

Подошел Рогозиф, глаза огромные, как тарелки на королевском столе, сказал со странным выражением:

– Поумнели.

Я отмахнулся.

– Я не такой оптимист. Придумают, что поединок был не по правилам. Да хрен с ними, пусть говорят, все равно ничего больше не умеют, кудрявщики.

Иногда чувствую, как во мне ворочается нечто мрачное и злое, сразу хочется сказать, что это Темный Бог, а мои вспышки ярости ни при чем, это он, гад, виноват, а я весь в белом, но умом понимаю, что все больше злюсь от нетерпения, от пробуксовок на одном месте.

Когда был простым рыцарем, и то чувствовал некие масштабы, а сейчас весь измелочился, хотя должно бы все наоборот. А про Темного Бога, если на то пошло, уже и забыл, это было нечто вроде грубой неорганизованной мощи, что полностью под контролем… да каким-то там контролем, суть Темного Бога растворилась полностью, я даже не могу воспользоваться его возможностями, потому что… потому что не знаю, что у него за возможности и чего пожелать!

Вообще-то «чего» у меня много, но не знаю, как это вымычать, оформить в понятное. Потому и злюсь, этого дурака убил зазря, он вообще-то безобидный, просто добивался известности всеми путями, но не воровал же кошельки, даже чужих жен не насиловал, вот только героя из себя зря строил, не все же такие доверчивые, у кого-то и своя голова на плечах отыщется…