Сергей Волков - Стража последнего рубежа

Замолчав, мистресса достала свою трубку, набила душистым табаком из парчового кисета и закурила, по-прежнему глядя вдаль. Соня переступила замерзшими ногами и робко спросила:

— А как испытать силу? Ну, вы говорили, не хочу ли я испытать обретенную силу…

— Просто захоти стать сильной, — попыхивая трубкой, ответила сильверея. — Очень-очень пожелай этого.

Зажмурившись, Соня сцепила зубы и представила, как ее тело наливается мощью, как твердеют мышцы и становятся гибкими сухожилия. Почему-то она именно так представила себе овладение непонятной силой.

Ничего не произошло. Соня открыла глаза — мистресса с усмешкой смотрела на нее. Синеватый дымок трубки ветер растянул в призрачную, невесомую ткань, и она окутала распущенные волосы колдуньи, точно вуаль.

— Ты не о том думаешь и не того желаешь. Попробуем иначе. Хочешь увидеть своего Олега?

Соня кивнула, попыталась представить его лицо, услышать голос…

— Ой! — От неожиданности девушка едва не упала.

Мир вокруг нее вдруг беззвучно взорвался множеством красок. Расцветилось все — и заснеженные поля, и голые деревья, и серое небо над головой. Соня поднесла к глазам руку, повертела, разглядывая так, словно видела в первый раз. Хотя такой она действительно наблюдала ее впервые. Кожа стала полупрозрачной, а под нею смутно белели кости и багровым светились пульсирующие вены и артерии.

Мистресса предстала перед Соней в виде живой статуи из матового стекла, в которой янтарно светилось что-то мешкообразное, живое и подвижное. Переведя глаза на деревья, девушка увидела, что внутри каждого ствола дрожит зеленовато-желтый световой канал, толстый у комля и постепенно разбегающийся светящимися нитями по ветвям. Но если деревья горели достаточно ярко, то земля под снегом едва-едва светилась коричневым, и лишь местами на разной глубине этот ровный фоновый свет сгущался до багрового, образуя непонятные сгустки.

В недрах, у похожих на щупальца корней старой березы, она разглядела странно подрагивающее световое пятно медово-зеленого цвета. Неожиданно из этого пятна явственно проступили контуры женского тела. Свернувшись калачиком, в крохотной пещерке спала девушка с длинными волосами.

— Это дриада, — проследив взгляд Сони, пояснила мистресса. — Одичавшая незнать из стихийных духов. Люди русского языка звали таких мавками. А исконные обитатели этой земли — Келу-озск из рода Вырь-патяй.

— Исконные обитатели? — машинально переспросила Соня, разглядывая спящую дриаду.

— Конечно. Здесь жили древние народы — меря, мещера, мурома. Они дали названия рекам, озерам, холмам и долинам этих мест. В русском языке нет значений для слов «Москва», «Можайск», «Истра», «Руза», «Нара», «Воря» и многих других.

— А они, эти мещеры и остальные, любили мавок?

— Они поклонялись им и приносили требы, — серьезно ответила мистресса. — Им и многим другим существам Темного мира.

— Другим существам? Их много?

Сильверея улыбнулась.

— Хорошие стихи. Ваши?

— Это Бальмонт, девочка, — мистресса поежилась и замолчала.

Продолжая осваиваться в новом мире, увидела Соня и мертвенно-голубые каверны в глубинах земли, и пепельно-серые глыбы камня под слоем мутноватой, белесой глины. Серебристо светился лед на реке, неожиданно фиолетовым цветом, глубоким и ровным, озарились ее глубины, и там, у самого дна, медленно двигались золотистые черточки. «Рыбы», — догадалась Соня.

Ее захлестнула волна звенящего восторга. Произошедшее было чудом, походило на аттракцион, на удивительную игру. Если посмотреть вверх, можно увидеть в небе сияющие сквозь прозрачные облака оранжевые полосы инверсионных следов от пролетевших ночью самолетов. Если опустить глаза, под землей, возле тусклых коричневых корней, разглядишь копошащихся в норках мышей, вспыхивающих красноватыми искорками.

Вертясь на месте и едва не подпрыгивая от возбуждения, охватившего ее, Соня разглядывала ставший таким незнакомым и прекрасным мир, но тут взгляд ее случайно наткнулся в толще холма на мертвенно-зеленую человеческую фигуру.

— Это?.. — Невольно вытянув руку, Соня повернулась к мистрессе.

— Да, — кивнула та. — Остаточная энергия тела Клавдии Васильевны. Ты сейчас видишь энергетические поля и потоки. Они есть везде — и в живом, и в неживом. Цвет и яркость обуславливают их структуру и мощность. А теперь посмотри на шипуляка.

Соня глубоко вдохнула и посмотрела…

Она увидела синеватый дрожащий контур, зыбкий абрис человеческой фигуры, а внизу, у колен этого прозрачного, бестелесного создания, ярко горело красным светом бесформенное пятно.

— Видишь его?

— Вижу, — прошептала Соня. — Из него как будто вся сила вниз ушла, в эту кляксу…

— Так и есть, — кивнула мистресса и выколотила трубку о каблук. — Чтобы снова сделать его человеком, нужно дать возможность его жизненной энергии вернуться в прежнюю оболочку. Сейчас ее сдерживает заклятие, и я не удивлюсь, если его наложил тот самый каппа, что встретился нам.

— А как заставить его отменить заклятие? — не отрывая взгляда от прозрачной фигуры, спросила Соня.

— Это хорошее слово — «заставить», — хохотнула мистресса. — Запомни: демона, любого демона, нельзя заставить. Его нужно победить, уничтожить — и тогда энергетические потоки, искаженные им, выровняются. Сразу скажу, я не знаю, как убить каппа. Мне известно лишь, как уберечься от его гнева.

— Как?

— При встрече с каппа нужно поклониться. Так написано в «Демониконе», книге Трех проклятых, еще именуемой Сожженной книгой.

— А можно узнать, где теперь этот… каппа?

— Можно, по черному следу. У демонов тяжелая энергетика, всегда видно, где они прошли. Вон те темные полосы. Эй, погоди-ка, не хочешь же ты…

Раздумывала Соня недолго. Подхватив шипуляка на руки, она решительно повернула обратно к лесу.

— Пойдемте, Ольга Ивановна.

— Куда это? — иронично изогнула бровь мистресса.

— Со мной. Мне нужны ваши советы, — не терпящим возражений тоном сказала Соня, даже не взглянув на сильверею. Та несколько секунд смотрела в спину девушке, потом растерянно развела руками — и пошла следом.

Мыря ужом прополз между сугробами и скатился в неглубокую ложбину, где его ждали Охохонюшка и Мочана.

— Личеней не видать, — сообщил он напарникам. — Но вдоль забора что-то ползает. Не учуять — ветер сильный. Надо идти.

— Сенека говорил, — глубокомысленно изрек Охохонюшка, — капиант вициум ни мовеантур акве, что означает — вода загнивает, если не движется.

— Ну, раз Сенека, тогда вперед! — скомандовал Мыря, и незнати полезли наверх, продираясь через заросли ломкого малинника.