Макс Фрай - Властелин Морморы

— Ничего, — равнодушно отмахнулся Шурф. — На своем веку я видел немало карнавалов. И не могу сказать, что этот опыт был мне так уж полезен. Вы не будете возражать, если перед уходом я попрощаюсь с сэром Зогги? Ваш друг оказался чрезвычайно любезным и гостеприимным хозяином и в высшей степени достойным человеком. Жаль, что у меня не было времени познакомиться с ним поближе.

— Ничего, сэр Шурф, — улыбнулся я. — Вполне может статься, что все мы живем на свете не самый последний день. То есть гарантий, конечно, никаких, но шанс такой у нас имеется.

— Да, я понимаю, — сдержанно согласился он. И пошел прощаться с Зогги.

А я занял его место. Сел, оттолкнулся как следует от земли, раскачался, поднял лицо к небу. Кажется, сэр Шурф не так уж заблуждался, утверждая, будто качели в саду могут изменить жизнь к лучшему. Очень даже может быть.

С собой я договорился так: если в Ехо не стрясется ничего из ряда вон выходящего, останусь в Гажине еще на денек. Вечером погляжу на карнавал, ночью как следует высплюсь, а с утра подыщу хоть какого-нибудь завалящего кандидата на место начальника здешнего Тайного Сыска. Ясно ведь, чтобы отыскать хорошего, понадобится очень много времени, а также вся моя сообразительность и удача заодно.

А завтра после обеда, так и быть, вернусь в Дом у Моста. Хотя, чего греха таить, мне очень понравилось, как они там без меня превосходно справляются. Я решил иметь это в виду и в будущем покидать Ехо почаще. Очень освежает.

На закате, когда я начал было натягивать сапоги, чтобы выйти на улицу и своими глазами увидеть, как зажигаются зеленые и лиловые карнавальные факелы на Пестрой Линии, а Зогги убедительно доказывал своей помощнице леди Нарине, что трактир не разорится и не закроется завтра же поутру, если он, владелец и шеф-повар в одном лице, бросит кухню всего-то на пару часов, чтобы прогуляться со старым другом, мне прислал зов Абилат.

"В Сизый Дом пришли посетители, сэр. Они хотят видеть вас. Говорят, это срочно. И, знаете, они… В общем, они не совсем люди".

"Это как? Гномы из Гугландских болот на карнавал пожаловали? Или эльфы из Шимурэдского леса? Вот только этих пьянчуг мне сейчас не хватало!"

Я был сердит, потому что неведомые посетители, дырку над ними в небе, собирались разрушить мои планы. Самые необязательные и легкомысленные планы за последние сто лет, когда еще в следующий раз такие построю!

"Нет, сэр Джуффин. Не гномы и не эльфы. Мне кажется, это просто призраки. Я видел их на картинках в отцовских книгах. По-моему, очень похожи".

"Призраки? — обрадовался я. — Тогда порядок. Ждите, я сейчас".

Собственно, я весь день гадал: объявятся они или нет. Известно же, что человек, умерший от чужого колдовства, нередко становится призраком даже без специальных усилий чародея. Особенно если перед смертью очень испугался или разозлился. А уж в Морморе и колдовства, и страха, и гнева было более чем достаточно.

Твердо пообещав Зогги, что наша прогулка по Гажину не отменяется, а только откладывается на часок-другой, я рванул в Сизый Дом.

Кабинет покойного начальника гажинского Тайного Сыска представлял собой воистину великолепное зрелище. Там собралось как минимум несколько сотен самых настоящих привидений. Будь ребята живыми людьми, они, конечно, не смогли бы там поместиться, а так — запросто. Одни держались поближе к земле, другие взмыли к потолку, третьи облепили оконные стекла как огромные причудливые мотыльки. Толпа призраков мерцала, искрилась, шевелилась, переливалась всеми цветами радуги — словом, был бы я живописцем, воспоминание об этом вечере обеспечило бы мне прижизненную славу.

Абилат держался неплохо, в панику не впадал, призраков разглядывал с дружелюбным интересом, но зачем-то забрался на письменный стол с ногами, словно кабинет наводнили не привидения, а мыши и змеи. Увидев меня, он засиял от радости.

— Вот вам сэр Джуффин Халли, — объявил он. — А вы волновались!

— Чем могу быть вам полезен, господа? — спросил я. — Вы — те, кто умер во сне, я правильно понимаю?

— Совершенно верно, — ответил нежный девичий голосок. — Мы умерли во сне, если, конечно, Мормору можно назвать сном. А теперь пришли спросить: куда нам деваться? Какие будут идеи, Джуффин?

Я внимательно поглядел на привидение, которое назвало меня по имени. Моя старинная подружка Манта при жизни казалась дряхлой развалиной; теперь, после смерти, маскировка была ей без надобности. Призрак из леди вышел отменный, такой хорошенькой она даже в лучшие времена не была. Некоторых девушек прозрачность только красит.

— Смерть тебе к лицу, Манта, — сказал я. — Будь осторожна: еще немного, и я на тебе женюсь. Будешь потом локти кусать.

— Ну, положим, испугать меня сейчас непросто, — парировала она. — Но свадьбу обсудим потом, если не возражаешь. Мы пришли к тебе с серьезным разговором, Джуффин. Куда нам теперь деваться? Это очень важный для нас вопрос. При новых порядках нашего брата, знаю, не жалуют. Мы же запрещены этим самым Кодексом Хрембера, который ты сам, говорят, и сочинил — так? И выходит, мы теперь вне закона? И твоя обязанность…

— Да погоди ты, не тараторь! Во-первых, Кодекс Хрембера сочинял не я… не только я, скажем так. Во-вторых, закон запрещает колдунам превращать людей в привидения, даже по их просьбе, но лишь потому, что для этого обычно применяют магию очень высокой, запрещенной новыми законами ступени. Но право самих привидений на существование никто не оспаривает — до тех пор, пока они не начинают вредить живым. Но такое поведение вообще никому не сходит с рук.

— То есть уничтожать нас ты не обязан? Уже легче, — Манта заулыбалась от удовольствия и дружески меня обняла.

Многие люди, я знаю, не любят прикосновения призраков, описывают их как почти невыносимое сочетание сладкой щекотки и ледяного озноба. Не понимаю, что тут такого уж невыносимого. По крайней мере, мне очень нравится. Если еще когда-нибудь соберусь разнообразить свою жизнь любовной интрижкой, живым девушкам, боюсь, ничего не светит.

Прочие привидения, убедившись, что никто не собирается делать их еще более мертвыми, чем теперь, обниматься ко мне не полезли, зато подняли невообразимый гвалт. Щебетали как птицы, носились по кабинету, переливались на радостях самыми невообразимыми оттенками синего цвета, кувыркались под потолком и струились по стенам. Когда Зогги завел дома детский приют, я думал, что хуже, чем у него в гостиной, просто быть не может. Оказалось — очень даже может. Просто надо стараться.

— Одно из двух, — строго сказал я. — Или вы, господа, немедленно успокоитесь, или я пошел гулять. Вас же несколько сотен, а я один, имейте совесть.

— Нас двое, — храбро подсказал Абилат.