Дети немилости

— Ну что, — сказала Неле, — где ночевать будем?

Лонси подозревал, что Неле преспокойно проведет ночь и под открытым небом, но его такая перспектива не радовала. Он решил: пускай будет самая дешевая комната, но чистая. Он не знал город, искать пришлось долго. Неле молчала и думала о своем, легко поспевая за ним; казалось, она вообще не испытывала усталости.

Она сказала, что через несколько дней поедет в Цестеф: собиралась искать там бабушку с курами, но сейчас бабушка затерялась где-то в Рескидде, и в Цестефе Неле никто не ждал. Лонси ничего не имел против ее отъезда, но решил, что пока отмежевываться от дикарки не станет. Во-первых, это было бы непорядочно и глупо, ведь они вместе попали в переплет, и Неле, почитай, спасла его от куда больших неприятностей, а во-вторых, рядом с ней Лонси было немного спокойней.

Ночь уже наступила, когда маг и горянка отыскали подходящую гостиницу. Они обошли несколько кварталов и в конце концов вернулись обратно к вокзалу. По документам Динрем с Цинелией оказывались не то родней, не то супругами; было Лонси оттого неловко и нехорошо, но зато получалось немного сэкономить, сняв не две комнаты, а одну. Стыдливости приличных барышень дикарка не ведала. Лонси не стал ей говорить, что аллендорка никогда не согласилась бы жить вместе с посторонним господином. Зачем?

Записывал постояльцев сам хозяин. Наметанным взглядом оценив ботинки, чемодан и часы Лонси, он вслух удивился, почему господин Леннерау экономит на удобствах, в том числе и своей юной супруги. Не лучше ли взять номер чуть дороже, но намного удобней?

Юцинеле потупилась, а Лонси солгал, порадовавшись своей находчивости:

— Почтеннейший, мы рады были бы! Но на вокзале у госпожи Леннерау вытащили кошелек. Счастье, что мы не хранили все деньги в одном. У меня дела, и меньше, чем за две недели я с ними никак не управлюсь…

Горе и растерянность, сквозившие в его учтивой речи, были искренними.

Рескидди покачал головой, подумал, черкая что-то в журнале, и сказал, что ему стыдно за свой город, который так встречает путешественников. Если удобства для четы Леннерау не столь важны, в то время как они сильно стеснены в средствах, он может предложить выход. Его отель состоит из двух корпусов, старого и нового. Старый он продает соседнему, дорогому отелю: скоро его снесут, чтобы расширить прилегающий к отелю сад и поставить там эстраду. Возможно, через несколько лет придется продать и это здание, а ведь здесь работали четыре поколения его предков…

Лонси сочувственно покивал.

— Сейчас в старом корпусе снимают отделку, — сказал хозяин. — Но летом работа подвигается медленно. На первом этаже все цело, мебель стоит, работает водопровод. Если пожелаете, я поселю вас туда. За четверть цены. Конечно, это грустно — так экономить…

Печально улыбнувшись, Лонси поспешил рассыпаться в благодарностях.

— Хорошо, — сказал хозяин. — Коли уж там все равно пусто, располагайтесь в угловом номере. В нем два окна и легче переносить жару. Я не стану отпирать нижнюю дверь для вас одних, а то местные умельцы вынесут мебель ловчей, чем у вас вытащили кошелек. На третьем этаже есть мостик, который соединяет корпуса.

Получив ключи, они отправились по указанному пути. Мостик над улицей оказался открытый, словно над рекой, с красивыми коваными перилами. Лонси, уставший до полуобморочного состояния, смотрел под ноги и видел только узкую мостовую внизу, выщербленную, как зубы Юцинеле. Горянка шла впереди. Когда она остановилась, маг едва не налетел на нее.

— Что? — пробормотал он.

— Шмотри-ка, — сказала Неле.

Лонси поднял глаза — и замер.

Алмазный небосвод короновал Рескидду.

Ночь опустила прохладную руку на лицо города, и Рескидда очнулась от дневного бредового сна; по улицам проносились паровики, повсюду горели окна, свет мощных заклятий озарял крыши храмов, прогулочные лодки плыли по каналам, как огненные цветы. Доносилась музыка: арфы и флейты, хрустальные гармоники, чьи голоса походили на голоса звезд, и маленькие барабанчики, название которых Лонси забыл. Пели на риеске: пели в храме гимны Арсет, пели в ночных тавернах шальные куплеты, пели о любви на широких улицах и у каналов. Маленькие воздушные шары уносили в небо цветные фонарики.

— Прекрашно как, — сказала Неле.

Безжалостная Рескидда, все отобравшая у них днем, ночью радовалась и цвела, забыв о них.

С одной стороны скучно серели крыши пристроек, навес для паровиков и угол грязного переулка. С другой расплескался зеленью сквер и поднималась другая гостиница, вдвое выше, украшенная лепниной и башенками — должно быть, та, дорогая. Крыша меж башенок была плоская, и по ней, как по улице, гуляли люди, роскошно одетые, богатые, беззаботные… дальше был маленький особняк, красивый как игрушка, еще дальше — ресторан, стены которого на всем первом этаже были стеклянные и открывали внутреннее убранство, пышное, как в каком-нибудь дворце. Гирлянды цветных огоньков протягивались по ветвям деревьев здесь и там, уличные фонари струили белый и свежий свет.

Лонси прикрыл глаза.

— Пойдем, — сказал он.

Неле, завороженно смотревшая на ночной город, послушно шагнула.

Добравшись до своей обшарпанной комнатки, они отворили окна, снаружи забранные решетками. Ветерок в самом деле проносился насквозь, освежая. Лонси опустился на жесткую, точно костлявую, постель, посидел немного, вздохнул, перебрался на продавленный диван. Поделил купленную по дороге снедь — косичку из теста и подвяленного мяса, отдал Неле половину. Налил в гостиничные стаканы воды из умывальника.

— Я уже не могу, — сказал он. — Падаю. Давай спать.

А утром Неле не встала.

Она лежала бледная, покрытая испариной, изредка ломкими движениями пыталась закутаться в тонкую простыню: летнее утро Рескидды было жарким и становилось все жарче, но Неле мерзла сильней и сильней. Ее бил озноб. Обмирая от ужаса, Лонси разыскал в шкафу зимние одеяла, насильно влил в девушку два стакана воды — пить ей было, кажется, больно, она мотала головой, не открывая глаз и ничего не говоря. Потом маг сел подальше от больной и стал напряженно вспоминать все медицинские заклинания, которые знал сам и о которых слышал от матери.

Помнил Лонси многое, но медиком не был. Он рискнул бы лечить то, что легко поддается магии: открытую рану, простуду, некоторые отравления, еще полдесятка болезней, простых для распознавания и не требующих многосоставных схем. Неле же явно подцепила какую-то южную заразу, и что с нею делать, Лонси не знал. Нужен был местный врач. Маг побежал к хозяину гостиницы, и тот отправил девчонку-посыльную к доктору, который хорошо знал болезни чужеземцев.

— Так бывает, — утешительно сказал хозяин, глядя на посеревшего Лонси; наверняка думал, что приезжий тревожится о жене. — Рескидда не всех северян принимает легко. Есть болезни, которыми только иностранцы и болеют, и Исен крысу на этом съел.