Алина Лесная - Охота на оборотня

— Фьюуу! Глянь, что здесь! А, Болт? — голос варвара походил на рев моржа.

— Не трогай. Пусть маги сначала осмотрят. У них все перья с сюрпризами.

Арвиэль скрипнул зубами. Варвары нашли отцовские метательные кинжалы. Гномьи, правда, но чуть-чуть волшебные, возвращавшиеся к хозяину подобно бумерангу. Скоро и мешок с алым янтарем найдут, и синий жемчуг, которые они обменивали в Рудном Мысе на сталь. И папину свадебную кольчугу, и мамины украшения, и… Много чего. Как противно быть маленьким, слабым, скулящим!

Мальчик успел-таки махнуть деформированной рукой, когда его за шиворот выдернули из подпола. В плечо воткнулся меч, пригвоздив волчонка к стене. Жалобный визг, еще далеко не рык, заглушил ор раненого мужчины. От ярости беловолосый варвар вогнал меч слишком глубоко и теперь злобно плевался, не обращая внимания на текущую из распоротой щеки кровь.

— Что, Кнут, теперь Меченый?! — ехидно осведомился рыжеватый, приземистый.

— Заткнись, Болт! — огрызнулся беловолосый, пытаясь расшатать меч.

Жалобный скулеж мальчишки его не смущал.

Арвиэль честно пытался молчать, но выходило плохо. Сквозь багрово-мутную пелену он видел, как в чьих-то руках отчаянно бьется

Эстель. До чего же мерзко быть маленьким, слабым, скулящим…

В распахнутую дверь вихрем влетела Элейна. Такой он мать еще не видел: с ног до головы залитая кровью, волосы, будто водоросли, облепили щеки, и на страшной маске солнцами горят глаза. Серебряные крылья истаяли дымкой.

— Мама… — что было сил, позвал Арвиэль. Женщина закричала.

Страшно, совсем, как дикая. А дальше — кровь и серебро в едином вихре.

Варваров было семеро, а стало пятеро. Потом трое, а потом…

Арвиэль затаил дыхание, не мигая, глядя на обезглавленное тело, и не чувствовал боли. Как же так? Ведь мама, она бессмертная?!

— С этими что, а, Аркан? — Кнут поморщился. Девочка скулила тонко, на противной, нудной ноте.

— А что… — Аркан, тронув сапогом труп, сплюнул. — Обмельчали волки.

С девочкой не церемонились. Один удар, и отброшенная за волосы голова покатилась к материной. Арвиэль знал, что скоро уйдет к семье, лишь бы мучили недолго.

— Имперское войско! Маги! — ворвавшийся в дом человек прижимал к животу окровавленную руку, но рана его, похоже, не беспокоила. Он не походил на варвара: высокий, да, но не огромный, черноволосый с молодым еще безусым лицом.

— Тьфу! На «Карсу» отходим, — все так же лениво приказал Аркан. -

Ридайн, этого с собой?

— Эти, — человек кивнул на скорчившегося мальчишку, — уже не воины, а выродки. Нечего церемониться. Собаке собачья смерть.

Кнут отвесил Арвиэлю пинка напоследок, но тому уже было все равно.

Огонь — не так уж больно, всего минута-две. И Симка обязательно будет с ним рядом по ту сторону.

Последним из дома уходил Ридайн. Осторожно потрогал носком сапога

Рассвет и Полночь — Тай-Кхаэ' лисс матери, но клинки были мертвы.

Человек бережно подобрал их и посмотрел на мальчика в раздумье, будто решая, убить ли ребенка самому или оставить это стихии.

Вскинул руку. Замер. Опустил. Из центра его ладони вылетел огненный шар и, ударившись об пол, пополз к стенам, затанцевал на одежде мертвых.

Симеон сумел вырваться из магического капкана. Вернулся, прибежал, чтобы увидеть смерть хозяина. Звал, тормошил, тщетно грыз и царапал лезвие…

Берен потом долго пожимал плечами, не понимая, как сумел выдернуть меч. Домовой бросился под копыта жеребца самого Императора, спешащего на выручку аватарам. Вести о грабежах на побережье Перелива дошли в столицу, но Аристан опоздал. Войско встретило зарево вместо северного сияния, а вместо клана легендарных оборотней — последний аватар и бездомный домовой.

— Да, аватары умерли. И мальчик Арвиэль умер вместе с ними. А теперь есть стражник Вилль Винтерфелл…

На плечо опустилась маленькая рука, чье родное тепло проникло сквозь плотную льняную рубашку. Вилль напрягся было, да вновь расслабился — Тай-Линн и не думала его жалеть.

— Который обязательно станет капитаном Имперской Стражи, — она потрепала его по плечу не то ободряюще, не то хозяйски. — Но для этого совсем не обязательно умирать еще раз. Вилль, обещай, что, когда они уедут, ты не полетишь следом.

— Хмм… — Тай-Линн чувствовала его острее, чем он рассчитывал.

Всю неделю Вилль сочетал элементарную предупредительность с эльфийской магией обворожения. И, похоже, с непривычки перестарался.

Раньше ему приходилось бегать не за девушками, а от них, но на сей раз стоило быть уверенным, что Тай-Линн поедет с ним в Равенну. Вот и результат, факт!

— Вилль, если тебя убьют, кто научит меня эльфийскому? Ты еще не выполнил обещание.

— Маленькая шантажистка! — криво улыбнулся Вилль, не зная, куда девать глаза.

— Ага, попался!

Если бы взглядом можно было сожрать, то от кролика остались бы кости, да и те обглоданные. Впрочем, Алессе интерес показался излишне явным — ее друг еще отходил после рассказа. Друг? Да, именно так! Первый друг, самый настоящий, которого нужно расшевелить во что бы то ни стало и вырвать, наконец, из когтей треклятого дракона.

Хвала всем Богам, она не успела рассказать о приключении на Ярмарке.

Не иначе, Судьба уберегла.

— Кстати, если эти козлы устроят пьяный дебош — а они его устроят — вы вполне можете посадить их на трое суток в тюрьму! — Алесса осклабилась. — К сородичам…

Вилль одобрительно хмыкнул, продолжая зрительно обсасывать кроличью голень. Козел почитался варварами, как отродье Мрака, черный — тем более. Вряд ли ночь в компании с исчадием Бездны оставит кочевников хладнокровными. Не совсем безобидная месть, придуманная женщиной, — это выход?

— Вилль, — Алесс взяла его за руку, и эльф перевел на нее вымученный взгляд. — Давай я тебя покормлю?

«Чтобы ты не смог взлететь!» — закончила пантера.

Ужин при Индикаторе вполне можно было счесть романтическим, если бы не маленькое «но». «Дикая Роза» десятилетней выдержки на поверку оказалась крашеным гномьим самогоном. Они, не сговариваясь, подозрительно уставились на мясо.

— Надеюсь, этот кролик — не крыса?

— Знаешь, Леська, я такой голодный, что съем и крысу. Даже десятилетней выдержки!

Кролик оказался самим собой, сочным, с пропитанной пряностями хрустящей корочкой. После сытного ужина и самогон перестал казаться отравой, благо, купцы отбили запах эльфийскими благовониями.

А потом они затянули «Про коня», и следом «Во садочке, во моем». У обоих были замечательные от природы голоса, но Вилль по необъяснимой причине то отчаянно фальшивил, то ревел, как простуженный медведь.

На Алессу напала столь же беспричинная икота. В результате получалось нечто из ряда вон выходящее, но им обоим это безобразие ужасно нравилось. «Как я сватался к голубке, да женился на гусыне» спеть не удалось: грохот сотряс воздух, и ночь вспыхнула алыми огнями. Девушка завопила от восторга и бросилась к люку.